Страница 52 из 66
В общем, я ограничился молчаливым наблюдением. Что мне еще оставалось? Наверно, это было самой большой ошибкой. Даже если у нее было плохое настроение, эта девушка казалась мне прекрасной. Скажете, распустил сопли? Да, я не рыцарь в блестящих доспехах, на мне тонны грязи – не стоит даже и думать о том, чтобы к ней приблизиться. За эти десять лет я глотнул столько помоев и мутной жижи Стикса, что меня не надо даже выжимать, чтобы все это вытекло к вам под ноги. Поэтому я молчал. Она больше чем что-либо другое напоминала мне, кто я есть на самом деле.
Что ж… Возможно, сегодня последний день, когда я ее увидел. Прощай. Пожалуй, этот странный худой тип с желтыми глазами никогда больше не напугает тебя из-за своей стойки. И ты не будешь чувствовать его взгляд на свой спине. И ни одна "добрая" тетка теперь не предостережет тебя больше "не подходить к этому выродку из резервации – они там все маньяки". Хотя, что тебе с того? Ты меня никогда не встречала в этой жизни.
Глава 20. Пираньи
Они шли за мной темными тенями: по двое, по трое, редко по одному. Пытались загнать в угол, окружить, поймать, считая, что я легкая добыча, что, расправившись со мной, они заявят о себе. Мне приходилось ускользать от них темными переулками, по крышам и подворотням. Уроки Спарты пригождались неимоверно часто. Даже если мой преследователь был один, я никогда не поворачивался, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Это был не страх, просто нежелание прибегать к лишнему насилию, проецировать на себя эмоциональные выбросы боли, которую ты сам же и причиняешь. Из-за всего этого создавалось впечатление, что я бегу и трушу, не важно, что никому так и не удавалось меня поймать. Слухи о том, что я самое слабое звено в команде Фрэя, распространялись с неимоверной скоростью.
На этот раз их было четверо. По крайней мере, я чувствовал четверых. Они заходили с разных сторон, перекрывая обе улицы, чтобы у меня не было путей отступления. Отлично. Я не стремился ввязываться в войны Фрэя, но, похоже, что выбора у меня не было. Пока они не подошли слишком близко, я подтянулся на пожарной лестнице соседнего здания и быстро вскарабкался на крышу. Огляделся.
Солнце уже зашло. Здания просматривались плохо – большой шанс недооценить расстояние и сверзнуться вниз. К счастью, ночное зрение у меня было лучше, чем у многих, но вечерние тени обманчивы и рисковать понапрасну не стоит. Я сел, прислонившись к какой-то трубе. Может еще случиться так, что мои преследователи и не поймут, куда я делся – в трех случаях из пяти с мозгами у этих бандюков было не очень.
По пожарной лестнице застучали сапоги. Похоже, мне выпали остальные два случая.
Я поднялся и отошел на достаточное для разбега расстояние. Голова преследователя появилась над краем крыши:
– Попался! Не уйдешь, вертлявая задница.
Я побежал и в последний момент оттолкнулся от края крыши, с восторгом ощущая, что ветер дует в спину и будто бы огромной ладонью подталкивает меня вперед. Приземление оказалось немного жестче, чем рассчитывал. Полностью бетонная крыша здания плохо пружинила и скорее норовила выломать ноги. Пришлось перекатиться, амортизируя удар. Но останавливаться рано. Бандюк что-то еще прокричал мне вслед, затем раздался звук тяжелого прыжка. На краешке сознания запульсировала чужая боль. Пламенный привет его коленной чашечке! Хоть расстояние тут и небольшое, но крыши коварны.
Я снова разогнался, на этот раз выжимая из мышц все возможное – лететь далеко. Ветер опять услужливо толкнул меня в спину. Полет показался долгим, будто бы время на секунду замедлилось, на какой-то момент сердце ухнуло вниз, а затем под ногами оказался край следующей крыши. Всего полшага от кромки. Для того, кто знает, что делает – это нормально. Понимая, что зря теряю время, я все же остановился и оглянулся назад – отголоски чужих эмоций частенько подталкивали меня на нелогичные действия, пока я не научился с ними справляться как следует.
Он не станет прыгать… У него колено… Но это был лишь голос моего разума, чувства говорили совсем другое…
Азарт. Погоня. Нельзя упустить. Это шанс.
Он прыгнул. И на миг мне даже показалось – хотя, конечно, это нереально – что в темноте я встретился с ним взглядом. Будто посмотрел в глаза человека, который внезапно понял, что только что допустил смертельную ошибку.
Мой преследователь не долетел до кромки крыши тех же полшага, но именно они не позволили даже пальцами ухватиться за водосточный желоб. Он так и ухнул вниз с распахнутыми глазами, с распахнутым ртом, но почему-то совершенно молча. Раздался только чмокающий звук удара, когда тело достигло мостовой.
Я выдохнул. Пора убираться отсюда, пока не явились его дружки. Я перелез на соседнее здание по некогда служившей декоративным украшением арке и там счел безопасным вновь спуститься на улицу. До дома было недалеко.
Увидев меня, Фрэй сразу все понял по всклокоченному виду:
– На тебя снова охотились! – подобные погони, казалось, выводили его из себя, но одной лишь логикой мне было не понять его эмоций.
Я не ответил. Сидящий тут же Ром показательно сплюнул на пол, всем видом демонстрируя, какого он обо мне мнения.
– Тебе не надоело убегать? Почему ты не повернешься и не надерешь одному из них задницу, в конце-то концов? – сейчас Фрэй был похож на импульсивного родителя, отчитывающего своего непутевого дитятю.
Мне почему-то не хотелось рассказывать о том, как сегодня погиб один из моих преследований. Да, я действительно убегал. И в следующий раз сделаю так же, что бы он тут ни говорил. Это своего рода упрямство доставляло мне удовольствие, потому что в нем я чувствовал свои собственные эмоции, свою собственную волю, а не чью-либо еще.
– Собирайся! – внезапно скомандовал Фрэй. – Пойдешь со мной. Ром, зови Матвея и позвони Го.
Что мне собирать-то? Пойдем, так пойдем.
Ром блеснул на меня блестящим любопытным взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
Резервация в ту пору не могла похвастаться обилием развлечений, да и было ли нам когда развлекаться. Заведения Золотого Лотоса, подвальные карточные притоны – это для тех, у кого водились лишние деньги. Уличные бои гораздо демократичнее: просмотр бесплатный, участие тоже бесплатно, в случае победы еще и денег дадут, если кто-то ставил на тебя. Сильные бойцы жили неплохо.
Прямо на улице потертыми грязными канатами огораживался квадратный участок мостовой. Пространство – это было единственное, в чем ограничивали бойцов. Оружие любое, кроме разве что огнестрельного, запрещенных приемов нет, проигрышем считается нокаут, либо выход (или уж скорее выброс) за пределы "ринга". Долгое время здесь балом правил Канцлер, но после его смерти дело перешло в руки Сома. Он решал, сколько будет схваток, он определял противников и он же распределял деньги, полученные с тотализатора. Перед каждым боем с десяток юрких подростков протискивались между рядами, предлагая сделать ставку. Несмотря на худость кошельков в резервации, ставки не заставляли себя ждать – порой набирались довольно приличные суммы.
Когда мы с Фрэем появились на улице боев, очередная схватка была в самом разгаре. Толпа сгрудилась над рингом настолько плотно, что рассмотреть что-либо было невозможно. Некоторые стояли на бочках и коробках, другие висели на фонарных столбах. "Элита" выглядывала из окон соседних домов или лениво курила на еще не обвалившихся балкончиках. Шум толпы заглушал звуки драки.
Внутренне я сжался в комок, ощетинился, словно еж, выставляя иглы и шипы навстречу тому, что перло на меня со всех сторон. Они хотели боли. Они хотели крови. Жажда наживы даже как-то бледнела и терялась в этом клокочущем месиве. Такого я еще не встречал. Даже самые тяжелые тренировки, даже учебные бои, которые заканчивались травмами и смертью, и вполовину не были такими мерзкими и липкими, как то, что бурлило и хлюпало здесь, словно подогреваемое на большой сковородке этой улицы.