Страница 23 из 79
Пирнс просто не мог не использовать момент. Он поднялся в атаку, держа наготове ракетницу. Глядя на него, рявкая команды поднялись сержанты и капралы. Поднялась вся рота. Каждый взвод рванулся вперёд перебежками. А Пирнс после трёх рывков залёг и попытался охватить тактическую обстановку целиком, осматриваясь по всем направлениям. Одному из миномётчиков, беспечно рассматривавшему в бинокль поле боя, меткая пуля попала в голову и отбросила в траву. Снайпер? Или шальная? Чуть погодя капитан заметил, как нырнули в кустарник флотские – лейтенант-корректировщик и три матроса с рацией и дальномерами. Похоже, в игру скоро вступит "Бомбардир" и тогда можно считать, что дело сделано.
Пирнс перенёс внимание на фронт атаки и наметил большой валун, вершину которого едва скрывала трава. Пригнувшись, он бросился к валуну и залёг. Осмотрелся. И понял, что задор роты иссяк. Морпехи теперь всё реже рисковали делать перебежки, предпочитая передвигаться ползком.
Справа ушла вверх жёлтая ракета. Четвёртый взвод разом вскочил и бегом сократил дистанцию метров на пятьдесят, потеряв двоих. Ракету выстрелил сержант Кантберс, этот способ отдачи приказов и сигналов практиковался морской пехотой исключительно в Пустошах. Когда на тебе гермошлем и всюду стреляют, орать можно хоть глотку порви, но услышат только те, кто в пределах десяти-пятнадцати метров. Пирнс, как и взводники, располагал собственной ракетницей с запасом зарядов в подсумке. Однако синие ракеты, положенные ему как командиру роты на случай его смерти или ранения, имелись и у терц-лейтенанта Кариала, и у ворента Рингеса.
Безрезультатная перестрелка продолжалась около десяти минут. Безрезультатная для морпехов. Огонь "гробокопателей" нельзя было назвать плотным, но он вёлся более метко. Меткости врага способствовали занятые им небольшие возвышенности и заранее пристрелянная местность. Не давал покоя пулемёт, вражеский расчёт часто менял позиции и все попытки накрыть его минами пока что не увенчались успехом. Пирнс уже начинал проклинать миномётчиков, ведь огонь этого проклятого пулемёта подавил ручники во втором и пятом взводах. А во втором даже дважды, когда кто-то из солдат решил заменить убитого взводного пулемётчика. В первом взводе ручник тоже молчал, его выключили из боя в самом начале и все попытки добраться до него пресекались чуть ли ни кинжальным огнём из винтовок.
Пирнс начинал закипать от бессилия. Роту прижали к земле, почему-то молчат станковые М49, да ещё голосом команды не подать. В Пустошах это всегдашняя проблема, нельзя даже рассчитывать, что приказ по цепочке разойдётся по всей роте. От досады капитан долбанул по валуну ракетницей. Толку от этих ракет! Ими можно передать только общие сигналы. В эти секунды самыми приличными словами, что он со злостью выплёвывал, были: "проклятые Пустоши" и "вонючие могильщики".
Наконец "проснулись" ротные станкачи, принявшись поливать длинными очередями возвышенности. Благодаря им огонь противника снизил плотность. Пирнс не мешкал. Он выстрелил в зенит давно заряженную синюю ракету и тут же зарядил красную, обозначавшую сигнал общей атаки. Отправив её следом за синей, он откатился подальше от валуна. По камню и по сторонам от него ударили несколько пуль.
Капитан вскочил и, низко пригнувшись, бросился вперёд. Кроме первого взвода, рота поднялась практически одновременно. Бежал Пирнс зигзагами, часто залегал и вновь бросал себя в атаку. Солдаты действовали вторя ему, залегая и перекатываясь, и для острастки стреляя на бегу. Смерть выхватывала лишь отдельных морпехов, станкачи не давали "гробокопателям" усилить огонь. Вносили свою лепту и миномётчики.
Рота почти добралась до залёгшего первого взвода, в котором к этому времени боеспособной осталась лишь треть. Предстоял последний рывок – и морпехи ворвутся на позиции, сминая врага. Унимая дыхалку, Пирнс лихорадочно заряжал синюю ракету. Но так и не выстрелил.
Неожиданно где-то справа загрохотал пулемёт. Звук был настолько громким и мощным, что казалось огневая точка где-то поблизости. Но этого просто быть не могло! Практически сразу замолк один из ротных станкачей. Будь сейчас рядом с Пирнсом ворент Рингес, он доложил бы, что в бой включился велгонский крупнокалиберный 2LMT, его работу ворент определил по звуку. А ещё он мог бы рассказать, что этот крупняк велгонцы называют "Серьёзным Франсом", а русские "Жнецом". И что убойности его 12,7-мм пуль хватит на пару километров, а в некоторых модификациях 2LMT выпускаются с трёхкратной оптикой вместо коллиматора. Но всего это ворент рассказать сейчас не мог, он залёг с третьим взводом, взяв командование им на себя после ранения штаб-сержанта Фэйна. И когда пятилинейные пули "Жнеца" сотворили месиво из расчёта второго станкача, Рингес понял, что роте скоро конец. Тогда он сделал то, что делал когда-то в боевой молодости – поднял взвод в отчаянную атаку.
Глядя на соседей, поднялись остальные взвода. До позиций оставался один стометровый бросок. Очередь "Жнеца" по бегущей массе уже не могла ничего сделать, морпехи ворвались на позиции и… никого не встретили. Почти никого.
Рингес вытер штык о труп пулемётчика. Второй лежал застреленный рядом. Повезло, что оба были ранены и успели бросить всего одну гранату. Впрочем, второй они, видимо, хотели подорвать себя. Ворент присел, рассматривая их облачение. Он уже понял, что это не криминальные кладоискатели. Перед ним лежали два поверженных воина. Бандиты не стали бы жертвовать собою ради спасения подельников. Прикрывать отход товарищей, заведомо обрекая себя на смерть, может только воин. Да и воевали они умело.
Это не победа, понял Рингес, это лишь промежуточный успех.
Противник оказался искусным. Отдал передовую линию позиций и отошёл ко второй. А сколько их ещё? Одна, две, три? Если и второй штурм будет таким же, то рота просто не сможет взять третью линию – людей не хватит.
Ползком, чтобы уберечься от пули, в окоп вернулся рядовой Ховс, которого Рингес посылал разыскать ротного. До второй линии отсюда метров четыреста и сейчас велась вялая перестрелка.
– Ротный погиб, – доложил Ховс.
– Как? Кто это видел?
– Парни из второго взвода видели. В последнем броске тяжёлая пуля попала ему в руку и за малым не оторвала её. Кажется, он умер сразу. От болевого шока.
– Кажется, кажется… – раздражённо передразнил Рингес. – Где Кариал?
– Лейтенант сейчас сам подойдёт. Он там с флотскими…
– Так значит, эти мудаки живы?! – мгновенно вскипел ворент. – Где ж тогда обещанная артподдержка? Суки! Ну и суки…
Вскоре появился Кариал. Рингес жестом отослал подальше всех находившихся поблизости солдат. Терц-лейтенант с разговором не спешил, сперва он осмотрел всё ещё натянутую над окопом масксеть и, наконец, что-то неразборчиво пробурчав, плюхнулся рядом с Рингесом.
– Капитан Пирнс убит. Я принял роту, – сказал он и вдруг поспешно спросил: – Рингес, у тебя есть мысли, с кем мы тут сцепились?
Ворент пожал плечами и хотел уже ограничится уставным "никак нет", но вовремя остановился.
– С кем именно – сказать затрудняюсь, господин лейтенант. Могу только с уверенностью отсечь бандитов. Уверен, что это не ютонцы, и не кантонцы. И конечно, не бразильцы.
– Может Великий герцог соблазнился руинами?
– Может и так, но доказательств нет. Я осмотрел убитых. Их всего двое. Нет документов и нет личных вещей, по которым можно установить их принадлежность.
– Знаешь, Рингес, на всех позициях, кроме этой, не найдено тел. Есть следы крови, но это – всё. Выходит, они своих раненых и убитых с собой забрали. Понимаешь, что это значит?
– Понимаю, господин лейтенант. У них было время на отход и они не стремились любой ценой удержать первую линию. Я думаю, они пытаются выиграть время.
– Для чего?
– Возможно, где-то далеко отсюда идёт эвакуация…
– Но авиаразведка ничего не заметила!
Ворент сдержался, чтоб не озвучить что он думает о "слепых, мать их так и разтак, летунах". Вместо этого он терпеливо сказал: