Страница 73 из 98
Мало-помалу, окутавший землю туман таял. Желтый диск орболского светила вышел из-за горизонта целиком, разгоняя лучами последние влажные клочья. Утро вступало в свои права.
Только теперь стали видны не замечаемые до этого бесконечные потоки тяжелых грузовых гравитолетов и гравиплатформ. Стали заметны разбросанные на огромной территории ангары, административные строения, цехи, склады всевозможные доки. Завод жил своей жизнью, днем и ночью производя смертоносную продукцию. И то, что было видно – это лишь ничтожная часть завода. Его сердце, его производственные мощности располагались глубоко под поверхностью земли, где существовал своеобразный подземный город из лабиринтов секций, уровней и ярусов.
Масканин был восхищен. Несколько долгих минут он просто смотрел на свой штурмовик, выкрашенный заводской серо-матовой краской, покоящийся на площадке на шести мощных опорных стойках. Бортинженер и наземные специалисты уже пробрались внутрь, а он все еще не мог отвести восхищенного взгляда. Да, корабль относился к малым звездолетам. Верно, что он не обладал сильной защитой и большой живучестью. Верно, что тактика штурмовиков – это зачастую тактика самоубийц. Но стоящий перед Масканиным "Вихрь-I" был последним словом в опетских разработках штурмовиков, вместившим и последние технологии, и конструкторский опыт, и гений. И в конце концов, это его первый корабль, которым он будет командовать. Его корабль.
Габаритами "Вихрь-I" достигал в длину 110-ти метров, десяти в высоту, а если считать с башнями сверхсветовой связи и аннигиляторного орудия, то и всех четырнадцати. Он имел две палубы, разделенные на десять отсеков каждая, не считая носовых и кормовых отсеков. Для ближней дистанции вооружение состояло из носовой атомной пушки, башенного аннигиляторного орудия, двух полуутопленных в корпусе установок десятикилотонных ракет "Шива", по три на каждую установку. Для средней дистанции имелась установка пятидесятикилотонной ракеты "Саргамак" с боезапасом из двух таких ракет и установка стокилотонной "Ктулу" с таким же запасом. Для дальней дистанции унифицированная установка "Ктулу" могла быть переведена под прием трехсотшестидесятикилотонной "Хел". Но она же была предусмотрена и под захват почти не уступающего по длине самому кораблю контейнера с "Немезидой" – мегатонной ракетой или "Немезидой-А" – той же мощности, но с расщепляющейся боеголовкой. Для защиты имелись две установки противоракет "Орнер" с запасом по четыре единицы и зенитный аннигиляторный автомат.
Масканин не торопясь обошел корабль, визуально изучая всевозможные надстройки, открытые и пустующие пока ракетные порты, осмотрел выдвинутые наружу по каждому борту гравиприводы и плавно переходящие в корму межзвездные двигатели. Сделав еще круг и встав у опущенного трапа перед носовым шлюзом, он почувствовал, что готов влюбиться в свой звездолет.
Несмотря на внешние габариты, внутри оказалось слишком мало места. Масканин протиснулся в пилотскую рубку и сел в одинокое кресло. Настало время приниматься за работу.
Первым делом он активизировал бортвычислитель и проверил его память. Потом, запустив программы всех нужных ему систем, он перевел их в тренажное положение и начал проверку, пользуясь заранее смоделированными полетными программами. Бортвычислитель, "поверив", что корабль покинул планету, взял курс к одной из ближайших звезд. Сперва настала очередь ИККК (информационного комплекса корабля и курса), по которому Масканин определил свое положение в пространстве, направление полета, вычислил скорость. Вернее, все это сделал сам ИККК, Масканин лишь произвел стандартную процедуру проверки. Следом была проверена система отображения информации, предназначенная для выведения на голограммный экран необходимых прицельных, пилотажных и навигационных данных, которые при необходимости совмещались с фоном внешнего пространства, а также формировались сигналы знакографической информации. Следующим был проверен ППНК (прицельно-пилотажный навигационный комплекс), предназначенный для решения боевых, пилотажных и навигационных задач, объединяющий несколько информационных систем и вычислители обработки боевых, пилотажных и навигационных данных. ППНК мог осуществлять автоматизированный самоконтроль и определять отказы и повреждения вплоть до подсистемы и узла. Потом настала очередь СВЦ (системы внешнего целеуказания), которая обеспечивала пилота и штурмана информацией о координатах кораблей взаимодействующих с ними, целей (и ориентиров, если боевая задача выполняется в пределах планеты), а также осуществляла функцию обмена данными с другими кораблями.
Масканин перешел к системе управления оружием, перевел ее в тренажное положение и запустил одну из стандартных учебно-боевых программ. По началу СУО показала себя на высоте, но потом случилась одна неприятная неожиданность: отказала нашлемная система целеуказания, из-за чего Масканин был "уничтожен".
Сорвав с головы проклятый шлем, Масканин долго думал, куда бы его посильнее зафутболить. Остыв, он минут двадцать потратил на выяснения причины поломки и был вынужден признать свое поражение. Отчаявшись, он вызвал по внутренней связи копошащегося где-то на борту оружейника боцмана Драновского. Чтобы разобраться тому понадобилось всего несколько минут.
– Починить сможете?
– Постараемся, командир. На вид – ничего особенного.
Через четверть часа шлем был исправлен. Масканин вздохнул спокойно и заново повторил предыдущую программу. Теперь проблем не возникало. Управляющие сигналы от шлема с поворотом головы выдавались головкам самонаведения ракет. Теперь оставалось только проверить все это не в тренажных, а в реальных условиях.
Масканин вызвал на связь Белевцова, оказавшегося в одном из ближних отсеков.
– Как у вас там, мичман?
– Проверили антигравы. В порядке. Алпатов принялся за двигатели, я за ЗАГи*. Боцман Нор закончил с системой рециркуляции и регенерации воздуха, занялся сенсорами и детекторами.
– Что говорил Алпатов?
– Заверяет, что с движками все нормалек. Но на первый взгляд всегда так. На стендовых испытаниях может случиться все что угодно. Такое бывает.
– Сколько ему надо времени?
– Думаю, часа два, командир.
– Как закончит прощупывать, переведете антигравы на управление от меня. Полетим к стендам, не будем терять времени.
– Есть, командир.
Масканин отключился и занялся проверкой нескольких второстепенных комплексов, полностью погрузившись в процесс. Но из этого занятия его вырвало какое-то неясное чувство, которое заставило насторожиться. Он замер, почувствовал чье-то отдаленное и постороннее присутствие. Бесшумно люк переборки отошел в сторону, Масканин осторожно выглянул в узкий проход. Никого. Прислушался. Все тихо. Послав подальше мысли о паранойе, он выхватил из кобуры лучевой пистолет и осторожно прошел по проходу. И тут послышались чьи-то тихие шаги. Кто-то из техников? Или Белевцов? Нет, вряд ли. Они сейчас заняты по горло. Шаги приближались.
____________________
*ЗАГ – защитный антиядерный генератор.
____________________
В проходе показался щеголеватый молодой офицер, который тут же был остановлен приставленным к виску лучевиком. Масканин внимательно оглядел его смущенное лицо и новенький флотский мундир с мичманскими погонами.
– Какого черта без предупреждения? – Масканин опустил лучевик.
Офицер справился со своими чувствами, четко откозырял и представился:
– Мичман князь Азанчеев, прибыл на должность штурмана в экипаж лейтенанта Масканина… Сударь, вы не знаете как его найти? – добавил он, оглядев представшего перед ним человека в спецовке.
– Это я, – Масканин спрятал лучевик в кобуру и протянул руку. Рукопожатие было крепким. – А по имени, по батюшке вас как?
– Айдар Салтанович.
Похоже, князь пока не выбрал как себя вести со столь 'гостеприимным' командиром. Масканин же пока не горел желанием ему помочь.