Страница 34 из 98
Однажды прохладным пасмурным днем недолгого тропического лета (краткости которого способствовал наклон оси планеты, из-за чего даже в тропиках Нишитуры средняя температура равнялась +12 по Цельсию) на пустующую площадку "Стерсагитт Хок" опустился непривычно большой для стороннего наблюдателя гравитолет блекло-зеленого цвета с номерами военного министерства. Первым из гравитолета вышел пилот, одетый в новенькую форму младшего офицера, но со знаками различия сержанта. Пилот торопливо подошел к салону и открыл боковую дверцу, потом стал по стойке "смирно" и отдал салют. На ярко-зеленый с красноватым отливом газон ступил эфор-главнокомандующий Навукер, следом гравитолет покинул его доверенный офицер – адмирал флота барон Мариус.
Через несколько секунд к гостям плавно подплыла прогулочная гравитележка, оборудованная удобными сидениями. Ею управлял дворецкий в ярко-красной ливрее с золотыми галунами. После приветственного поклона, он произнес почти нараспев:
– Прошу господ следовать за мной.
Приняв приглашение, Навукер и Мариус взобрались на гравитележку.
Их неспешный маршрут пролег мимо красочного ухоженного сада, где все деревья и растительность создавали правильные и в то же время вычурные геометрические фигуры. Миновав несколько беседок и аллей, гравитележка разминулась с направляющейся на ипподром кавалькадой. Всадники сидели на знаменитых саркойских лошадях, крайне выносливых, необычно крупных и смирного нрава, за каждую из которых в любом месте галактики, разве что только не в самой Саркое – аграрном мирке Империи Нишитуран, можно было пробрести неплохое имение. Навукер до того не ожидал увидеть вблизи этих легендарных животных, что долго смотрел им вслед, любуясь их грацией. Только потом до него дошло, что всадниками были дети десяти-двенадцати лет под присмотром гувернера. Это были правнуки великой герцогини к которым она, как было известно, была снисходительна и даже добра. Ее малолетние потомки были единственными существами к коим она проявляла теплые чувства. В отличии от Навукера, Мариус удостоил конную процессию лишь мимолетным взглядом, чем вызвал удивление генералиссимуса.
Все ближе и ближе гравитележка подлетала к возвышающемуся над равниной дворцу. "Стерсагитт Хок" был построен в соответствии со строгими канонами нишитурского зодчества и все же чем-то неуловимо отличался от прочих собратьев. Он выглядел более изящным, что подкупало женские сердца его редких гостей и каким-то мистическим образом порождало чувство неопределенности у мужчин. Навукер тоже ощутил некую иррациональную неопределенность. В этот момент он думал о прошедших неделях с того дня как он отправил в "Стерсагитт Хок" изящно оформленное письмо с прошением о приеме. Генералиссимус вынужден был прибегнуть к такому архаичному виду связи как курьерская почта просто потому, что во дворце великой герцогини не принимали ни каких других форм запросов. И вот прошло две недели, прежде чем ее высочество соизволила ответить. Естественно, такое к себе отношение ущемило самолюбие Навукера, но он вынужден был терпеть пусть даже скрепя зубами. Приближаясь ко дворцу, он совершенно не предполагал каков будет прием.
Через парадный вход дворецкий провел их в центральный холл, после чего попросил подождать. Холл напоминал оранжерею, столько здесь было причудливых растений и почти все они сейчас цвели самыми разнообразными красками и формами. Удивительно, но ароматов в воздухе почти не ощущалось. Было здесь и несколько зеркал в золотых оправах, перемежавшихся с маслеными и голографическими портретами великих мыслителей и политиков прошлого. На самом почетном месте располагался портрет Клавия Хока, написанный известным мастером к его 50-летнему юбилею. В самом центре холла на высоком колонном постаменте возвышался бюст Улрика I – создателя империи. Все убранство строго соответствовало нишитским традициям, пожалуй, только наличие цветника объяснялось тем, что во дворце хозяином была женщина.
Навукер и Мариус не сразу заметили сиротливо приставленные к стене резные стулья из позолоченного дерева с обивкой из насыщенно-зеленого бархата. Когда ожидание затянулось, гости решили воспользоваться ими. Вскоре у противоположной стены, подобно привидениям, из потайной двери появились два рослых человека в одинаковой бежевой униформе. Они стали прямо напротив гостей, не опуская с них глаз и одновременно не замечая их. Рассматривая их просто из скуки, Навукер очень скоро распознал в них?-нормов. Это была особая порода рабов, которых с раннего детства готовят по специальным физическим программам, выращивая из них телохранителей и убийц. В то же время их сознание подвергалось кодировке, после которой преданность своим хозяевам была абсолютной.?-нормы имелись практически во всех знатных домах империи. Человек сведущий всегда мог отличить их от прочих -?-нормы обладали атлетическим телосложением, отточенными рефлексами, навыками всех видов боя, но все они являлись флегматами и не совсем умственно полноценными, и вдобавок стерилизованными. С момента их появления в холле, в самом воздухе, казалось, растворилась почти осязаемая угроза.
Наконец, по прошествию целого часа показался дворецкий. Навукер скрыл свое раздражение столь долгим ожиданием, к подобному он не привык. Похоже Мариус скрывал свои чувства намного лучше, с самого его появления во дворце он хранил ледяную невозмутимость. Иногда Навукер задавался вопросом, а есть ли вообще у этого Мариуса чувства? Некоторая замкнутость и внешняя холодность были присущи всем нишитам, у барона же они были гипертрофированны.
– Ее высочество великая герцогиня ждет вас, – с поклоном сообщил дворецкий.
Гости сделали первые несколько шагов, когда дворецкий заметил:
– Ее высочество примет только вас, ваше сиятельство
– Но… – Навукер осекся, спорить с рабом было бессмысленно, ведь он сообщал не свою волю. У эфора прорвалось раздражение: – Почему ты, болван, сразу не сказал?
Без тени вины дворецкий снова поклонился и показал жестом следовать за ним.
Генералиссимус немного замешкался прежде чем последовать за рабом. А рабом ли? Мариус же воспринял все как должное и с прежней невозмутимостью опустился обратно на стул.
Навукер шел по лабиринту коридоров, мимо традиционных лестниц на верхние этажи, мимо гравилифтов, через анфилады комнат, поражавших великолепием убранства.
Зал для аудиенций оказался совсем небольшим. При входе в него в глаза бросался ярко-фиолетовый ковер из меха северных хищников планеты. Потом вниманием овладевала декоративная люстра из золотых лепестков и нефритовых подвесок. И только потом уже внимание останавливалось на простом черном столе заставленном аппаратурой, на креслах самого тривиального вида, на мебельном гарнитуре, лишенном прежде виденного во дворце блеска.
Через другую дверь в зал вошли два?-норма, они стали по обе стороны стола. Следом на довольно громоздком кресле-софе снабженном миниатюрным антигравом, вплыла сама великая герцогиня Амалия. Навукер слегка поклонился и произнес приветственную формулу. Появление Амалии оттеснило на второй план возникшие у него мысли о неуютности от присутствия?-нормов. Амалия резко сдала с тех пор как он видел ее в последний раз. Ноги больше не слушались ее, несмотря на все ухищрения медицины. Кожа приобрела болезненно-желтый оттенок, а вот морщин как будто стало меньше из-за неестественной пухлости. Но и в этом своем нынешнем облике эта женщина производила впечатление обладателя силы и власти.
Прошло восемь лет как она отдалилась от государственных дел. Но посвященные знали, что Амалия, пусть и не в том объеме как прежде, все же участвовала в политике. Не раз за эти восемь лет проявлялось ее влияние на ход событий, на принятие важных решений. К ее советам прибегал сам император. Именно она являлась инициатором некоторых кулуарных рокировок, самой громкой из которых стало принятие Улриком IV окончательного решения о смещении эфоров Азарокса и Дилца и о проведении новых выборов в Текрусии. В свое время великая герцогиня прославилась введением репрессалий* против Великого Султаната и осуществлением полной политической протекции Империи Нишитуран над некоторыми независимыми мирами, после чего их суверенитет стал формальным.