Остров Эскадо

— Вряд ли, — сказала кукла. — Молодые люди редко интересуются кошками. Им больше нравятся юные человеческие особы с бантиками.

— Я тоже, — сказала Синди.

— Что ты тоже?

— Я тоже юная человеческая особа с бантиками.

— Правда? — обрадовалась кукла. — Тогда нам повезло. А ты уже большая?

— Лет мне не много, — сказала Синди, — но я крупная. Может, и подойду.

— Я ведь не вижу тебя, — вздохнула кукла.

— Подожди!

Синди вытащила из воротника иголку с ниткой, которые всегда носила с собой, оторвала от своего платья две пуговицы и быстро пришила их под вышитые крестиком брови куклы.

— Спасибо, — сказала кукла, взглянув на Синди. — Боюсь, ты еще слишком юная человеческая особа, но все же стоит попробовать.

— А как?

— Надо, чтобы ты ему приглянулась. Для этого он должен приглядеться к тебе повнимательней. Ты могла бы улыбнуться ему, когда он придет?

— Это не трудно, — кивнула Синди. — Я попробую.

ПЯТАЯ ГЛАВА

Зачем рот открывается? Куда падает оторванный взгляд? Про кого вспоминают поздно? Как поступать с укушенными шоколадками?

Дожевывая жвачку, Пэпэ возвращался домой. Он подошел к дверям своего домика, вдруг увидел Синди.

„Что тут делаешь?! — хотел крикнуть Пэпэ. — Мой дом. Уходи!“

Он уже открыл рот для грубого крика, и тут Синди ему улыбнулась. Пэпэ еще шире открыл рот. От удивления. Уже много лет никто никогда не улыбался Пэпэ. Ведь он сам первый никому не улыбался, а улыбка всегда рождается в ответ на улыбку. Конечно, кукла часто говорила Пэпэ ласковые слова, но она, хоть и была волшебной, все-таки оставалась тряпичной, улыбаться не умела.

Увидев улыбку Синди, Пэпэ пригляделся к ней повнимательней, и она ему приглянулась. Пэпэ почувствовал, как в глубине души у него что-то Шевельнулось и растаяло. Может быть, кукла немного помогла ему своим волшебством, а может, Пэпэ, сам того не подозревая, давно уже хотел мечтать не о вкусностях, которые просто съел — и все, а о чем-то улыбающемся и прекрасном.

Не в силах оторвать взгляд, Пэпэ долго смотрел на Синди, молчал. Синди улыбалась. Постепенно на лице Пэпэ тоже стала появляться улыбка.

„Неужели получилось?“ — подумала Синди и вдруг покраснела от смущения.

Наконец Пэпэ поднатужился, оторвал взгляд от красной, как два помидора, но отважно улыбающейся Синди, взглянул на куклу. Мамина кукла ласково смотрела. С одобрением. Взгляд Пэпэ упал на новые пуговицы — в душе у него снова что-то шевельнулось.

— Ты ведь не рассердишься на меня, правда? — крикнул Пэпэ, протягивая руки.

— Конечно, нет, — сказала кукла. — Бери, мой хороший.

И Пэпэ снова выскочил из дома, сжимая в каждом кулаке по пуговице.

Синди растерялась. Стояла вся красная, не знала, что делать со своей улыбкой, куда ее деть.

На этот раз Пэпэ вернулся очень быстро. В одной руке он держал уже укушенную шоколадку, в другой — целую. И эту целую протянул Синди.

— Вот, — сказал Пэпэ. — Это тебе.

— Что, что он тебе дал? — взволнованно спросила кукла, которая опять не могла ничего увидеть.

— Шоколадку.

— Ага! — облегченно вздохнула кукла. — Наконец-то ему захотелось сделать для кого-то что-нибудь хорошее.

Не спуская с Синди глаз, Пэпэ разломил свою укушенную шоколадку на две части. Себе оставил маленький кусочек с укушенной стороной, а все остальное тоже протянул девочке.

— Пэпэ дал мне вторую шоколадку, — шепнула Синди кукле.

— Всю?

— Почти всю.

— Ну, что ж, это начало большой любви, — тихо сказала счастливая кукла. — Теперь я спокойна за нашего Пэпэ. Теперь он не пропадет и, возможно, когда-нибудь будет по-настоящему счастлив. Как я.

Пэпэ всей душой полюбил Синди, и это ему помогло. Ему по-прежнему часто сильно хотелось вкусного, но еще чаще, еще сильней ему хотелось угостить чем-нибудь вкусным свою любимую Синди. Или сделать ей что-то приятное: подарить цветы, покатать на карусели, повести сразу и в цирк, и в зоопарк.

Вскоре Пэпэ заработал свою первую пуговицу. Он ждал возле закусочной, когда Синди закончит слагать салаты, чтобы, держа за руку, проводить ее домой. Хозяин закусочной Блинч попросил Пэпэ помочь вымыть вилки. Пэпэ с жаром взялся за дело, через минуту притащил Блинчу охапку мокрых вилок.

— Пэпэ, — спросил Блинч, глядя на вилки, с которых ручьем текла вода, — что ты мне принес?

— Ваши вилки, — доброжелательно улыбнулся Пэпэ.

— Но ведь они грязные.

— Немножко грязные, — не стал спорить Пэпэ. — Но, согласитесь, до того как я начал их мыть, они были еще грязней, а теперь стали гораздо чище.

Блинч еще раз внимательно осмотрел свои вилки, понял, что Пэпэ прав, вздохнул, согласился и протянул Пэпэ пуговицу.

Пэпэ тут же истратил эту первую честно заработанную пуговицу, и, когда Синди вышла из закусочной, он ждал ее с необъятным букетом цветов.

Вторую, третью, четвертую и пятую честно заработанные пуговицы Пэпэ тоже истратил на подарки для Синди, а шестую и седьмую принес домой, сам пришил их кукле, чтоб она сумела смотреть на него счастливыми глазами.

Конечно, кукла давно могла бы смотреть счастливыми глазами на своего Пэпэ, потому что Синди много раз хотела пришить кукле свои пуговицы. Но кукла всегда отказывалась, ждала, когда Пэпэ сам об этом вспомнит.

— Тот, кто однажды полюбил кого-то одного, — всегда говорила кукла, — рано или поздно вспомнит и про других. Не оставит их в беде.

Кукла оказалась права.

ШЕСТАЯ ГЛАВА

За кем не зря гоняются? Как наладить переполох? Чего дождется большинство? Кто стащил надежду?

Всем жителям Эскадо нравилось жить на своем острове. Но им не нравилось с острова уезжать. Даже ненадолго. Деловая жизнь на острове кипела бурно, как суп в кастрюле, а вот поехать в другие края, приобрести там что-нибудь нужное жители Эскадо не могли.

Один раз Брюк, владелец магазина Очень Нужных Вещей, уплыл с острова за батарейками и вернулся ни с чем. Когда он захотел в чужих краях платить за батарейки пуговицами, его не просто прогнали — еще долго гнались за ним по пятам.

Запыхавшийся Брюк прыгнул в лодку, примчался на остров Эскадо с вытаращенными глазами, организовал панику.

Все жители острова немедленно построились в одну бушующую толпу, дружно приняли участие в общем переполохе.

— Никто во всем мире, — кричал Брюк, — не будет уважать наш остров, если вместо денег у нас всегда будут пуговицы! В других странах и золотые монеты, и серебряные, и красивые бумажные банкноты с портретами, а у нас… тьфу! Пуговицы от штанов с дырочками.

— Нет у нас на штанах дырочек, — возражали некоторые жители Эскадо, но большинство соглашалось с Брюком, тоже участвовало в панике.

— Пора завести на острове настоящие деньги, — говорило большинство. — Чтоб мы были не хуже других, могли покупать у них, привозить на остров все, что захочется.

— Зачем привозить? — спорила с большинством Синди. — Давайте все сами делать, прямо на острове. У нас хорошо получится.

Худенькая кошка была согласна со своей крупной хозяйкой. Если б она умела говорить на человеческом языке, она бы поддержала хозяйку в споре, сказала: „Правильно. Молоко из наших коров получается хорошее, котлеты тоже. Чего еще надо?“

Но большинству нужно было много чего еще. В конце концов в споре на стороне большинства оказались даже Синдины родители и кукла Пэпэ, а на стороне меньшинства только Синди, Пэпэ и кошка.

— Да, — говорило большинство, — у нас на острове неплохо получаются некоторые вещи: морковка, например, смородина, бананы, арбузы очень круглые растут. Веники мы красивые вяжем, тапочки удобные шьем. Пироги у нас хорошо удаются, особенно с грибами. А вот телевизоры не удаются. Сколько ни пробовали сами телевизор сколотить — видим, не то. Просто ничего не видим. Телевизоры лучше из чужих краев привозить. И электрические лампочки тоже, потому что наши взрываются под потолком часто — и все время приходится мелкие стекла выметать.