Серая скала

У самого порога лежит человек в зеленой мокрой гимнастерке. Он мертв. Это ясно видно по неестественной, лишенной упругости позе, по широко раскинутым рукам, по остекленевшим глазам. Я поднес фонарь к его лицу и сразу же узнал его: это сержант Совков. Он убит выстрелом в грудь. Я взял его руку — она была холодна.

— Лена, — говорю я, — он не мог стонать: он давно уже умер.

— Постой, — говорит она и, взяв фонарь, идет в темный угол.

— Тут девочка!—слышу я ее восклицание. — Та самая, что привела меня к колодцу... Сережа, она тоже мертвая! Сережа, она убита!

Возле железной вентиляционной трубы я увидел нечто, что сначала издали принимал за кучу мокрого тряпья. Теперь я различаю темную юбку и красную кофточку той таинственной девочки, которую видел раньше, при столь странных обстоятельствах. Но что это? Большая темная шаль сдвинулась и открыла круглую стриженую голову. Стриженую! Так это мальчик! Мальчик, только переряженный в женское платье, и я узнаю его. Это Петя Сердобин! Да, он! Я прекрасно помню его стройную фигуру и красивое лицо... Какая ужасная неожиданность! Я наклонился к несчастному — дыханья не было. Взял его руку — из нее выпал камешек. Я понял, что этим камешком он стучал по вентиляционной трубе, подавая нам сигналы. Рука была еще теплая, но без пульса. Он недавно умер.

«Бедный мальчик! — подумал я. — Какие страшные силы связали тебя со злодеями? И к чему этот странный маскарад?»

Нервы Леночки не выдержали. Она прижалась ко мне и не будучи в силах удержаться, затряслась от беззвучных рыданий. Я сам был недалек от этого...

— Уйдем, уйдем скорее отсюда, скорее... — шептала она.

Мы решили сейчас же, не дожидаясь дня, спускаться под воду.

Я вертел в руках скафандр, не зная, с какого конца начать сборку, как случилось совершенно неожиданное: зазвонил телефон. Мы с Леночкой застыли от изумления. Мне даже стало страшно. Я испытал жуткое чувство, подобное тому, как если бы увидел воскресшего мертвеца или услышал голос из могилы. Значит, все-таки там, наверху, кто-то есть! Этот неведомый и потому страшный человек запер нас здесь и теперь звонит по телефону. Для чего? Очевидно, чтобы узнать, здесь ли мы... Надо ли брать трубку? Может быть, лучше не выдавать своего присутствия? Я колебался. Между тем телефон продолжал звонить. Тут мне пришла следующая мысль: во-первых, мы не знаем, кто он, этот человек; во-вторых, он, вернее всего, не знает, кто мы, и сам боится нас. Я храбро взял трубку:

— Слушаю.

— Сергей Михайлович! — услышал я знакомый голос. — Наконец-то я дозвонился!

— Андрей Матвеевич! Вы? Как же вы попали в подземный завод?

— А я туда и не попадал.

— Откуда же вы звоните?

— С недостроенного немецкого форта... Помните? Тут сохранился телефонный провод, и сеть оказалась, к моему удивлению, в исправности. Я уже два часа набираю подряд все номера. А вы где находитесь?

— Наверное, в шлюзе. Помните, о котором упоминалось в приказе. Я думаю, отсюда должен быть подводный выход в реку... Здесь скафандры есть. Мы уже хотели спускаться под воду.

— Кто это «мы»?

— Я и моя жена. Она приехала работать на цементный завод.

— Так, так... Понимаю.

— Андрей Матвеевич, здесь убитый Совков!

— Да?!

— И еще Петя Сердобин, тоже мертвый. Он умер совсем недавно.

— И Петя? Он в женском платье?

— Да, в женском.

— Вот оно что! Я этого опасался... Майор помолчал.

— Так вы думаете, — продолжал он. — спускаться под воду в скафандре. А вы умеете с ним обращаться?

— Нет. В первый раз вижу.

— Тогда лучше подождите. Я вызову водолаза-инструктора и поговорю с ним. Трубку не кладите на всякий случай...

Ждать пришлось очень долго, часа три. Утомленная происшествиями дня, Леночка заснула. Я сидел за столом и дремал, не выпуская телефонной трубки.

Но вот наконец телефон заговорил. Я услышал голос майора, потом водолаза. По моему описанию он сразу признал в немецком скафандре хорошо известный ему аппарат с автоматическим регулированием подачи воздуха, пользоваться которым, по его словам, было нетрудно. Он дал подробные указания, как надо собрать скафандр, как его надеть, привести в действие, опробовать и как вести себя под водой. Советовал спускаться на дно как можно медленнее, двигаться осторожно, не спеша и не нагибать корпуса.

— Пройдете, ничего не случится — ободрил он, — только маленько застынете: вода нынче прохладная.

Мы надели скафандры, тщательно наладили и проверили всю аппаратуру, ноги обули в тяжелые сандалии, так что еле-еле могли ими двигать. Я захватил ломик. Леночка —пустую бутылку из-под вина, которую, по приказанию майора, мы должны были бросить в воду, как только вступим в русло реки, и, открыв воздушные клапаны, полезли в воду.

Она оказалась холодной как лед. Я до сих пор не могу без содрогания вспомнить ощущение холода, поднимающегося от ног к голове, когда мы, впереди я, потом Леночка, опускались на дно, держась руками за ледяные перила лестницы (читатель помнит, что на нас не было резиновых костюмов и мы лезли в воду в своей одежде).

Мы спустились примерно на глубину десяти метров и очутились на дне, по колено в тине. Темно и тихо... Слышно только, как булькает воздух, мелкими пузырьками выходящий из наших шлемов. С трудом передвигаясь вдоль покрытых слизью стен, мы ощупью добрались до широкого туннеля и пошли по его скользкому полу. Постепенно становилось светлее. Вот стены расступились, потолок поднялся. Мы шли теперь по песчаному дну среди зеленого полумрака. Еще несколько шагов — и мы в русле реки. Здесь надо дожидаться водолазов.

Я бросаю бутылку. Она всплывает сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Бутылка — это условный сигнал.

Вокруг видно на несколько шагов. Присматриваюсь: то здесь, то там со дна поднимаются каменные столбы, полузанесенные песком, железные балки, толстые листы, крепкие скобы с прикрепленными к ним цепями, обросшими зеленой тиной, около которой кормятся рыбки... Мы находимся среди остатков какого-то сооружения.

Стоим, прижавшись друг к другу, полумертвые от холода. К счастью, ждать пришлось недолго. Мутно-зеленая стена воды приходит в движение, и мы постепенно начинаем различать неуклюжую фигуру водолаза в резиновом костюме и в шлеме, похожем на голову моржа. Над ним поднимается рой пузырьков. За первым водолазом следует второй. Он тащит за собой, словно детский воздушный шарик, привязанный на веревке буек: им будет отмечаться подводный вход. Потом появляется третий водолаз, затем четвертый. Последний знаком приглашает нас следовать за собой. Мы идем, с трудом разгибая окоченевшие члены.

Теперь солнечные лучи прорезывают почти прозрачную воду и освещают песок, камешки и нежные водоросли. От ряби по дну бегают светлые зайчики. Стаи рыбок, потревоженных нашим появлением, словно серебряные брызги, разлетаются во все стороны. Над головой поверхность воды кажется подвижным зеркалом, покрытым причудливыми рисунками... Но вот зеркало это приближается, я пробиваю его головой и сквозь мокрые стекла шлема вижу берег, а на берегу — Андрея Матвеевича. 

Глава XIX РАЗГОВОР ПО ДУШАМ

Итак, мы выбрались из темной могилы, и снова на вольном воздухе, в безопасности, среди друзей, заботящихся о нас и нам сочувствующих.

Как я радовался яркому солнцу, голубому небу, зелени, деревьям, ласковому ветерку и веселому щебетанию птиц — всему тому, чего я был лишен в последние дни!

Наша встреча с Андреем Матвеевичем была сердечной. Я чувствовал, что он рад видеть меня живым и невредимым. Выражение его лица, обычно строгое и даже суровое, теперь было добрым, глаза ласково улыбались, и голос, утратив свой сдержанный тон, звучал мягко и задушевно.

Сидя за стаканом чая, я возбужденно и крайне бестолково рассказывал ему о наших приключениях в недрах Серой скалы.

Леночка спала, и ничто не мешало мне расхваливать ее предприимчивость, энергию, мужество.

Майор слушал молча, улыбаясь, не прерывая и не задавая вопросов. Он, конечно, прекрасно видел, в каком я нахожусь состоянии, и понимал, что толкового рассказа от меня добиться невозможно.