Остров

Импульс! Корабль, доверху набитый кричащими людьми, вспыхнул словно факел. Ракета с ревом пронеслась над морем и начала закладывать новый вираж.

Импульс! Импульс! Импульс! Корабли разлетались огненными тюльпанами, вода кипела и брызгала паром.

— Может, хватит? — спросила Слета, осторожно трогая плечо любимого.

— Ну нет! — Очередная вспышка.

Море покрылось обломками, кое-где чернели головы барахтающихся в воде людей.

— А теперь — вокруг Города!

Лишь опоясав Город огненной стеной, Инкий успокоился. Ракета вернулась в ангар.

Когда атланты вышли из ворот храма, вокруг было море. Море коленопреклоненных людей.

Стража у ворот Дворца почтительно расступилась, и Эмансер, едва сдерживая радостную легкость шага, буквально выпорхнул наружу. Статуя Командора, так подавившая его своим величием в первый раз, гладкий, словно вылизанный, базальт площади — Эмансер знал секрет его обработки, набережная, у которой жмутся несколько лодчонок. Спустившись по ступенькам, Эмансер подошел к одной из них и полез в мешочек за контрольным жетоном, но лодочник — черноглазый безусый парень — поспешно воскликнул:

— Не стоит утруждать себя, мой господин!

— Ты меня знаешь?

— Да — Лодочник угодливо согнул спину.

— Но откуда?

— Нас… — начал парень и осекся.

«Как мало я знаю об этом городе» — подумал Эмансер и приказал:

— Ну ладно, вези меня в порт, к морю.

— Слушаюсь, мой господин.

Весла плеснули воду. Потянулись земляные кольца, каналы, башни, часовые, которые, не дожидаясь предъявления контрольного жетона, пропускали лодку дальше, и Эмансер поразился, насколько четко и отлаженно работает механизм Города. Лодочник, несколько раз безуспешно пытавшийся заговорить с Эмансером, угрюмо молчал и, кажется, был рад, когда необщительный пассажир велел подчалить лодку к ближайшему молу. Здесь Эмансер вылез из шаткой посудины и с беспечным видом направился вглубь гавани — туда, где виднелись высокие сторожевые башни. За башнями было море, свободное от кораблей и портовой шелухи, за башнями была свобода.

Как только кемтянин зашел за ближайший мол, лодочник выскочил из своей лодки и бросился бежать к невысокой голубой будке. Там сидел человек в сером с двумя зелеными полосками хитоне. Лодочник предстал перед ним.

— Ну что — спросил сидящий, ковыряя пальцем во рту.

— Он пошел в сторону военных молов. Как мне кажется, он хочет бежать из Города.

— Пусть попробует — усмехнулся серый — Нейроошейник. О чем он говорил?

— Он не стал вступать со мной в разговоры.

— Осел!

Замечание адресовалось лодочнику, и тот виновато понурился.

— Ну и черт с ним! — решил серый — Я доложу. Его возьмет служба наблюдения порта, а ты можешь идти. И чтоб не попадался ему на глаза на обратном пути!

Лодочник поспешил выскользнуть из будки. Дождавшись, пока его шаги не затихнут в отдалении, серый поднял со стола аляповатую вазу и пробубнил в ее нутро:

— Четвертый! Докладывает два дробь четырнадцать семь. Объект движется по направлению из порта к восточной сторожевой башне.

Ваза глухо ответила:

— Четвертый понял. Снимайте наблюдение. Жду доклад. Серый поставил вазу на стол и удовлетворенно вздохнул. Работа была выполнена отлично.

Эмансер, не подозревающий, что является предметом столь оживленных переговоров, миновал последний мол и ступил на вымощенную плитами лестницу, ведущую в обход сторожевой башни за пределы порта. Взобравшись по ней на вершину холма, он сделал глубокий, успокаивающий бьющееся сердце вдох и осмотрелся. Перед ним расстилалась великолепная панорама Города Солнца: заключенный в кольца каналов огромный Дворец, желтые сетки пригородных полей, а прямо под ногами — огромный порт, наполненный медью боевых галер.

«Ну что ж, Город, пришло время расстаться с тобой» — усмехнувшись, подумал Эмансер. Он не решил еще, вернется ли назад или будет искать убежища где-то вне Города, чтобы потом бежать на первом попавшемся корабле. По правде говоря, жилось ему здесь не так уж плохо, но он был человек и имел право на свободу. Он хотел доказать свое право.

Решив это, Эмансер зашагал вниз, прочь от каналов и каменных стен — к редкой цепочке странных черных столбов, служивших, как он решил, границей Города. Еще несколько шагов — и он будет на свободе, хочет этого или не хочет человек в черном плаще. Плевал он на его угрозы!

Вдруг в голове Эмансера возник сильный вой. Начавшись с высоких, словно свист урагана, тонов, вой постепенно понизил тембр, пока не стал подобен страшному подземному гулу. Потом что-то щелкнуло и послышался механический голос, незнакомый Эмансеру, но шедший откуда-то из глубин его мозга,

— М-11. Две недели. Категория первая.

После этого раздался новый щелчок, и голос приобрел нормальный человеческий тембр.

— Кемтянин Эмансер, — сказал он на родном беглецу языке, — немедленно вернись назад в пределы Города. Ты пересекаешь запретную зону, подвергая свою жизнь смертельной опасности.

— Сволочи, — удивленно поделился сам с собой Эмансер. Он был несказанно разозлен и, не колеблясь, двинулся за черные столбы.

Визг усилился, голос приобрел ироничные нотки.

— Давай-давай! Сначала будет больно… Больно?

Не успел Эмансер ответить этому наглому голосу, как в мозгу его вспыхнула ослепляющая боль, словно кто-то залез раскаленными щипцами в его темя и рвал протестующую, корчащуюся от боли, плоть. Взвыв, кемтянин рухнул на землю.

— Больно, — довольным тоном констатировал голос. — Тебя же предупреждали… Дальше будет еще больнее. А через двадцать шагов — смерть! Твои мозги спекутся, словно творожная лепешка!

Стиснув зубы, Эмансер попытался подняться на ноги.

— Не дергайся — посоветовал голос — Эта симпатичная штука называется нейроошейник. Лучше всякой тюрьмы, не правда ли? Довольно дорогое и сложное устройство. Мы обычно используем его с объектами высшего уровня. Устал? Я могу чуть убавить напряжение — Беглец почувствовал, как боль стала глуше — Возвращайся!

Возвращаться? Ну нет! Эмансер с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, двинулся дальше — к свободе, к морю.

— Глупец! — развеселился голос, и боль вспыхнула снова, заставив кемтянина рухнуть на колени — Ты проиграл. Смирись и возвращайся!

Но оглушаемый дикими вспышками боли Эмансер упрямо полз вперед. Вскоре отказали ноги, он рухнул на бок, и толкая руками раскаленную землю, заставил тело катиться по ней. Словно безжизненное бревно. Но вперед!

Голос занервничал.

— Идиот, ты погубишь себя! — Затем он начал кому-то жаловаться:

— Объект ползет за пределы запретки. Еще два пункта — и произойдет поражение мозга!

— Болван! — Это кричал уже кто-то другой — Отключи сознание и немедленно вытащи его за пределы нейрозоны!

Что было дальше, кемтянин не помнил. Он потерял сознание.

Очнулся Эмансер в каком-то сумрачном помещении. Болела голова, порождая неясные воспоминания. Чьи-то сильные руки приподняли голову кемтянина и поднесли к губам кружку с теплой солоноватой жидкостью. «Кровь!» — мелькнуло в голове у Эмансера, и он с отвращением сплюнул.

— Вода немного солоноватая, но у нас нет другой — сказал, извиняясь, человек, придерживавший голову Эмансера. Пелена одури спала, в мозгу немного прояснилось. Опершись руками о жесткое, застеленное тощеньким одеялом ложе, он привстал и огляделся. Низкий сводчатый потолок, серые массивные стены, полное отсутствие мебели. Тюрьма? Но люди, что стояли рядом, не походили на тюремщиков.

Словно догадавшись о его мыслях, один из незнакомцев сказал:

— Мы солдаты портовой охраны. Меня зовут Клеоден, а его — говоривший указал на своего товарища — Гесип.

Эмансер разлепил губы.

— Почему я здесь? Что со мной случилось?

— Мы нашли тебя около башни. Ты был без сознания.

— Я не помню, что со мной произошло — Эмансер обхватил голову руками, словно пытаясь вернуть воспоминания.