Конец охоты

Шева пожала плечами:

— Лично я не вижу в этом никакого резона, но раз ты…

— Ты согласна! — перебил Сурт.

Шева улыбнулась, чувствуя, что губы сводит судорогой:

— Я должна подумать.

Сурт расцепил побелевшие от напряжения пальцы. Шеве показалось, что этот вариант — подумать — устраивает Протектора более всех прочих.

— Хорошо, подумай. Но недолго. Сколько времени тебе нужно?

— День… Два… — с сомнением промолвила Шева.

— Пусть будет день. И если согласна, собирай свои вещи и переезжай ко мне. Впрочем, собирай в любом случае вещи. С тех пор как ты стала директором Управления справедливости, тебе положено новое жилище — более просторное и надежное.

Шева кивнула:

— Я могу идти?

— Да. Я подобрал тебе новых хранителей, более поворотливых и сообразительных.

— Спасибо.

Еще раз кивнув Сурту, Шева оставила его кабинет. Внизу ее поджидал бронированный энергомобиль с четырьмя здоровенными парнями, как две капли воды похожими на тех двух, что пали от руки пирата Тана О’Брайена. Вряд ли они были более поворотливыми и сообразительными, чем их предшественники, но, видимо, Сурт знал, что говорил. Когда энергомобиль тронулся, сзади в качестве почетного эскорта присоединились четверо энергоциклистов. Все это было нелепо, но так хотел Сурт, и Шева смирилась. Хранители не отстали от нее и у входа в дом, а когда Шева попыталась воспротивиться, один из них, наверное старший, веско сказал:

— У нас есть приказ.

И Шева вновь не стала спорить, лишь предупредив, что намерена задержаться здесь до утра. Она отвела хранителей в спальню, где уже давно не спала, так как стены здесь были насквозь пропитаны храпом, память о котором, все более глухая, отзывалась в Шеве болью. Предоставив хранителей самим себе, Шева принялась собирать вещи, которых было не так уж и много. Складывая дорогие сердцу безделушки, она вертела их в руках и вспоминала. Вот забавно ухмыляющийся фарфоровый мишка. Его подарил Арктур. Подарил так давно, что Шева уже забыла, когда и как. Кажется, был какой-то праздник, возможно ее день рождения. Арктур притащил ей огромный букет цветов и смешную зверушку, пожелав: «Пусть твоя улыбка всегда будет такой, как у этого мохнатого симпатяги!» Потом он погладил медвежонка по голове, и из пасти его вдруг выскользнули два сверкающих бриллиантика-клыка. Арктур всегда любил странные шутки!

Шева грустно улыбнулась, вспоминая, как славно они провели тот день. Они пошли в парк, где ели мороженое и катались на каруселях. Потом Арктур повел ее в ресторан, а в довершение устроил умопомрачительную ночную прогулку по ревущему каньону, где Шева нахлебалась воды и едва не утонула. Это было в его стиле — расслабиться в казино или ночном кабаке, а потом устроить небольшое приключеньице из разряда тех, что могут стать последними.

А вот этот браслетик подарил Броер. Он был не очень горазд на выдумки и не отличался изяществом вкуса. Броер дарил вещи практичные, придавая большее значение их солидности, нежели оригинальности. Браслет был безвкусен, зато массивен и буквально усыпан камнями, крупными и дешевыми. Шева никогда не надевала его, но сейчас ей захотелось сделать это. Браслет ласково обволок запястье. От него исходило тепло, словно от сильных пальцев Броера. Альбом с фотографиями. Здесь были многие, в их числе и Арктур с Броером. Арктур неизменно улыбался, то широко и открыто, то тонкогубо, со значением. Броер нередко бывал серьезен, но иногда его удавалось застать врасплох, и тогда он смеялся, словно ребенок. Они часто выбирались за город — подальше от пыльных улиц и стен, и тогда Броер менялся, превращаясь в другого человека. Это было прекрасное время, и как жаль, что его уже никогда не вернуть!

Шева неожиданно обнаружила, что глаза ее мокры. Не хватало еще, чтобы тупицы хранители увидели ее зареванной. Порывшись в бельевом шкафу, девушка нашла полотенце и направилась в ванную. Она ополоснула лицо, а потом, поразмыслив, решила принять душ. Вода приятно щекотала кожу, серебристыми струйками исчезая в отверстии водостока. Ну все, хватит! Шева завернула кран и взяла в руки полотенце. В этот миг что-то мохнатое коснулось ее ноги. Это было столь неожиданно, что Шева взвизгнула. В ответ раздалось урчание.

— Баст?! — с удивлением воскликнула девушка. — Откуда ты взялся? Я же… — По возвращении в Матрицу Шева была слишком занята делами и потому отдала своего любимца на попечение Ланны. — Ты сбежал? Ах ты, проказник!

Взяв кота на руки, Шева принялась чесать ему за ухом. Кот зашелся в счастливом урчании, тыча лобастой головой в подбородок хозяйки.

— Ну ладно, поедешь со мной! — решила Шева.

— И не подумаю!

Охотница решила, что ей показалось, но на всякий случай переспросила:

— Что?

— И не подумаю, — ответил кот, отчетливо, в такт звукам разевая розовую пасть.

Шева почувствовала, что челюсть ее непроизвольно отвисает. И тут кот расхохотался, а Шева ощутила в запястье знакомую пульсацию…

Вместо эпилога

«СМЕЮЩИЙСЯ КОТ»

Затылок слегка саднило. Потрогав ноющее место, Шева убедилась в своих худших подозрениях. Так и есть — шишка! Она ухитрилась заснуть прямо в ванной. Запястье подергивала пульсация. «Сурт! Что ему еще надо?!» — подумала Шева, удивляясь тому раздражению, что возникло у ней при мысли о Сурте. Издалека доносились звуки, напоминавшие храп Броера. Звуки эти мог издавать только один из хранителей, а это означало… Неужели ночь?

Набросив на влажное тело халат, Шева покинула ванную и отправилась в кабинет. Здесь храп звучал поистине чудовищно. Так храпел только Броер, но, увы, он уже не мог храпеть. Шева устроилась в кресле и положила ладонь на идентифицирующую пластину. В этот самый миг нечто серое и бесформенное бесшумным прыжком взгромоздилось на стол перед Шевой. Вскрикнув, девушка испуганно отдернула руку, чтобы через миг рассмеяться.

— Фу, Баст! Напугал! Откуда ты взялся? Ах да… — вспомнила Шева. — Ладно, заберу тебя с собой. А пока — брысь!

Но кот и не подумал принять во внимание это самое «брысь!». Он обожал сидеть на столе, пока его хозяйка занималась делами, справедливо считая, что он важнее любых дел. Вот и сейчас Баст поспешил занять привычное место перед очами хозяйки.

— Иди отсюда! — Шева легонько толкнула любимца в бок. Но тот и не подумал оставить стол, а, напротив, свернулся калачиком и заурчал, зная, что уж эти-то звуки наверняка смягчат сердце Шевы. Девушка засмеялась и ласково потрепала кота по лобастой, хищно очерченной голове. — Ну иди, иди!

С этими словами она спихнула недовольно мяукнувшего кота на пол и повторно водрузила ладонь на идентифицирующую пластину.

Дважды мигнул зеленый огонек, после чего экран сферофона на столе ожил и Шева увидела Сурта. Тот был облачен в свой обычный черный костюм и восседал в кресле с таким непроницаемым видом, словно это не он недавно объяснялся ей в любви. Почувствовав на себе ее взгляд, Сурт поднял глаза.

— Шева? — В голосе Сурта была неуверенность. Шева пряталась в густой тени, и он не мог как следует рассмотреть ее.

— Да, я.

Услышав знакомый голос, Сурт улыбнулся. В его улыбке было нечто обезоруживающее, но Шева не поддавалась на его уловку. Сурт улыбался так всегда, и его улыбка ровным счетом ничего не значила, разве что, может быть, за исключением того, что ему вновь что-то нужно.

— Ты спала?

— Нет, — солгала Шева. — Что-то случилось?

— Боюсь, что так. Ты можешь приехать ко мне?

— Сейчас?

— Да, дело срочное.

— Я буду у тебя ровно через восемь минут.

— Великолепно, я жду.

Изображение на экране сферофона погасло, в тот же миг прекратилась пульсация в запястье.

Восемь минут. Рывком поднявшись, Шева извлекла из шкафа комбинезон, не очень красивый на вид, но очень удобный. Подбитая изнутри мягким ворсом ткань ласково облегла тело. Сухо щелкнули две вакуумные застежки — одна у горла, другая на поясе. Машинально проведя ладонью по пружинисто выгнувшейся спине вертящегося у ее ног кота, Шева шлепнула по выключателю, гася свет. На цыпочках, чтобы не разбудить хранителей, она прокралась по коридору и спустилась в подземный гараж, где стояли энергомобили. Шева выбрала черный. Он был менее комфортабелен, но отличался быстротой. С удивлением отметив про себя, что за несколько недель энергомобиль не утратил и доли закачанной энергии, Шева включила мотор. Звякнули разошедшиеся створки ворот, и машина вырвалась в ночь.