Страница 2 из 26
Когда принцессе исполнилось две недели от роду, король сказал своей жене:
— Знаешь, дорогая, наша дочь не кажется мне столь уж прелестной — то есть, она, конечно же, прелестна, но я думал, что она будет еще красивее.
— Не болтай глупостей, Генри, — рассердилась королева, — просто сейчас плохое освещение, и ты не можешь разглядеть ее как следует.
На следующий день — это было воскресенье — король отодвинул рукой кружевной полог над колыбелью со словами:
— Сегодня с освещением все в порядке, и ты можешь убедиться, что я…
Тут он запнулся.
— М-да, — сказал он после весьма продолжительной паузы. — Похоже, вчера и впрямь был неважный свет. Сейчас наша девочка выглядит превосходно.
— Как ты мог в этом сомневаться! — воскликнула королева и нежно поцеловала свою малютку.
Однако уже утром в понедельник Его Величество снова переменил свое мнение, осторожно намекнув супруге, что внешность принцессы все же несколько простовата — для принцессы, естественно. Но когда наступило воскресенье и девочку нарядили в ее лучшее шелковое платье с кружевами и яркими лентами, король, сдвинув на лоб корону, растерянно почесал в затылке и вслух поразился тому, как сильно меняет человека наряд.
Подобные перемены продолжались и с течением времени становились все более разительными. Через несколько лет ее мама пришла к выводу, что девочке следует по будним дням носить простое платье и плотную вуаль, целиком закрывающую лицо, и только по воскресеньям появляться на людях в красивых одеждах и с маленькой золотой короной в прическе.
Разумеется, никто никогда не говорил принцессе о ее уродстве. Ей позволяли смотреться в зеркало лишь по воскресеньям, а в остальные дни не только она, но и все прочие обитатели дворца, включая прислугу, были обязаны носить вуаль — принцесса искренне полагала, что таковы правила придворного этикета и нисколько ими не тяготилась, с детства привыкнув к этому порядку вещей. Однако ее родители с приближением совершеннолетия дочери стали все чаще проявлять признаки беспокойства.
— Пришло время выдавать Белинду замуж, — сказал как-то раз король, когда они с королевой остались наедине в своих покоях. — Надо подыскать ей толкового принца из хорошей семьи, чтобы он взял на себя все заботы по управлению страной, а мы могли бы выйти в отставку, назначить себе персональные пенсии и, поселившись где-нибудь на природе, в тихом деревенском местечке, заняться разведением свиней.
— И коров, — мечтательно вздохнула королева. — Они будут пастись на лужайке рядом с нашим домом.
— Там же будут и овцы, — добавил король.
— И еще куры! Мы забыли о курах, — воскликнула его достойная супруга, но тут же спохватилась. — Ах, Генри, все это только мечты. Боюсь, нам никогда не удастся выдать Белинду замуж. Да ты посмотри на нее! Вот прямо сейчас пойди и посмотри!
— Нет, — сказал король решительно. — С тех пор, как ей исполнилось десять лет, я смотрю на нее только по воскресеньям.
— Быть может, мы найдем принца, который согласится на «воскресный брак» — с условием, что он не будет видеться с ней в остальные дни недели?
— В этом случае жених наверняка потребует объяснений, — покачал головой король, — а мы вряд ли сумеем их дать — не говорить же, в самом деле, правду. Видишь ли, нам в зятья нужен не просто какой-нибудь отпрыск королевских кровей, а первосортный принц с хорошей родословной и положительной репутацией, но ни один из них не согласится заключить брачный контракт на таких подозрительных условиях. Если же кандидат, не дай Бог, узнает правду, дело и вовсе может дойти до скандала, — первосортные принцы, как правило, очень горды и честолюбивы, а их папаши имеют дурную привычку объявлять войну всякий раз, когда им покажется, что задета честь их семейства.
— А что если заинтересовать его материально? — предложила королева. — У нас вполне благополучное, процветающее королевство, и мы могли бы обеспечить молодому человеку очень приличное содержание.
— Думай, что говоришь! — возмутился благородный король Генри. — Чтобы я выдал свою дочь за какого-нибудь приспособленца или карьериста, охотящегося за богатым наследством?! Этому не бывать!
… Пока родители столь бурно обсуждали перспективы ее замужества, принцесса Белинда, не спрашивая их совета, взяла это щекотливое дело в свои руки. Вышло так, что она неожиданно для самой себя влюбилась.
Вам, конечно же, известно о специальном справочнике, который ежегодно рассылается всем коронованным особам, имеющим дочерей на выданье. Эта довольно толстая книга, именуемая «Иллюстрированный Каталог Междинастических Знакомств», включает в себя фотографии всех принцев, достигших брачного возраста и желающих познакомиться с девушкой из хорошей королевской семьи. К каждой фотографии прилагается краткий комментарий, содержащий сведения о доходах указанного принца, в также о его привычках, особенностях характера, родственных связях и видах на будущее.
Справочник этот никогда не показывают самим принцессам, ибо он предназначен исключительно для их родителей, но случилось так, что Белинда, зайдя однажды в отцовский кабинет, увидела на столе необычную книгу — накануне вечером король забыл спрятать ее в сейф, где хранились разные документы государственной важности — и, разумеется, была очень заинтригована. Она просмотрела всю книгу от начала и до конца, но ни один из заграничных принцев не пришелся ей по душе. И только на самой последней странице в левом нижнем углу она заметила фотографию принца, который выглядел именно так, как должен был выглядеть принц ее мечты.
— А вот этот мне нравится, — прошептала Белинда и прочла краткую информацию под снимком:
«Принц Белламант, 24 года. Ищет принцессу без предрассудков, не возражающую против полученного при крещении небольшого колдовского проклятия, суть которого может быть сообщена лишь в строго конфиденциальной обстановке. Финансовое положение — вполне удовлетворительное. Характер — спокойный, отчасти нордический. Вредных привычек, родственных связей и отчетливых видов на будущее не имеет.»
— Бедняжка, — сказала принцесса. — Интересно, что это за колдовское проклятие. Я уверена, что не стала бы возражать. И у меня как будто нет особых предрассудков.
Увлекшись изучением каталога, она не заметила, как за окном сгустились сумерки, и только когда к комнате стало совсем темно, вызвала звонком служанку и попросила принести лампу, а сама направилась к балконной двери, чтобы ее закрыть — из сада уже начало тянуть холодом. Внезапно раздался шелест крыльев, удар и слабый писк. Принцесса обернулась и увидела какое-то темное существо, беспомощно барахтавшееся на полу посреди комнаты.
— О Боже, это летучая мышь! — вскричала она, когда появилась служанка с зажженной лампой. — Терпеть не могу летучих мышей.
— Позвольте, я принесу совок и щетку и выброшу эту мерзкую тварь в помойный бак, — предложила служанка.
— Нет-нет, не надо, — остановила ее принцесса, — она и так уже поранилась. Можешь идти, Джейн.
Когда служанка ушла, Белинда порылась в шкафчике, достала оттуда бархатную коробочку из-под шоколадных конфет и выстелила ее дно ватой, а затем, преодолевая отвращение, осторожно подняла с пола летучую мышь. Тельце ее было на удивление холодным, а одно крыло висело как плеть — вероятно, оно было сломано.
— Надеюсь, здесь тебе будет удобно, — сказала принцесса, помещая незваную гостью в коробку.
— Вполне удобно, благодарю вас, — вежливо ответила мышь.
— Вот это да! — изумилась Белинда. — Я и не знала, что летучие мыши умеют говорить.
— Говорить умеют все, — сказала мышь. — Другое дело, что не все умеют слушать. У тебя очень тонкий слух и, вдобавок к тому, доброе сердце.
— А что будет с твоим крылом? Оно заживет?
— Само собой; куда оно денется. На мне все заживает как на собаке, — гордо сообщила мышь. — Но давай лучше поговорим о тебе. Ты знаешь, почему тебя заставляют носить вуаль все дни недели кроме воскресенья?