Страница 35 из 36
Леопард зарычал. Когда умолк, снова послышался грохот, но откуда-то снизу, из-под земли. Он превратился в оглушающий, потолок над ними опять затрясся, но в сто раз сильней.
— Бежим! — крикнул Бен, хватая Мартину за руку, и они помчались по узкому проходу. Хан обогнал их, и теперь они опять бежали за ним.
Вокруг все дрожало, шум стоял ужасный, фонари ничего не освещали: свет не мог пробиться сквозь заполнившую все пространство пыль. Мартина уже не верила, что когда-нибудь это кончится, и они окажутся наверху, на свежем воздухе. Где выход, она понятия не имела и готова была остановиться — и пусть будет, что будет.
Но леопард Хан думал иначе: он продолжал уверенный бег, изредка поворачивая голову, чтобы удостовериться, следуют ли за ним ребята, и это придавало им силы.
На свежем воздухе они оказались внезапно: просто вдруг повеяло прохладой, дышать стало легко, перед глазами появились звезды. Мартина бухнулась на землю — силы совсем оставили ее. Прийти в себя ей помог Хан: она ощутила на лице прикосновение его шершавого языка.
— Спасибо, Хан, — пробормотала она не то плача, не то смеясь. — Ты спас нам жизнь.
— А мне так целых два раза за сегодня, — добавил Бен, с осторожностью кладя руку ему на голову.
И Хан, присев рядом, с достоинством принял их благодарность.
Начинался рассвет, когда они подошли к подножью горы с той стороны, где должно было находиться логово Джемми. И он был там. Он ожидал их прихода, беспокоился за них и бурно обрадовался встрече. Однако был не один: рядом с ним они увидели слониху Добрячку.
— Что ж, — сказала Мартина Бену, — теперь мы сможем не тесниться на спине у Джемми. Тебе подали твое собственное средство передвижения.
— Ну уж нет! — возразил Бен. — Я еще не забыл, как она чуть не затоптала Люка.
— Он отчасти заслуживал этого, — сказала Мартина. — Разве нет? — А что касается нашей милой слонихи, то она самая настоящая добрячка. И по имени, и по природе…
И слониха подтвердила это, протянув им обоим хобот в знак приветствия.
• 31 •
Миссис Гвин Томас прибыла домой утром в канун Рождества. К тому времени Мартина и Бен успели уже как следует умыться, переодеться и потерять вид бывалых путешественников: обычные дети, проводящие рождественские каникулы в домашних условиях, не отдаляясь от дома больше, чем на полкилометра.
Позабыв о своей обычной сдержанности, бабушка горячо обняла и расцеловала Мартину и Бена.
— Как хорошо снова оказаться дома! — воскликнула она. — Вам, никуда не отлучавшимся отсюда, этого не понять!
— Конечно, бабушка, — подтвердила Мартина и покраснела от своей лжи, но никто этого не заметил: все торопились на кухню, где тетушка Грейс уже выставила на стол приготовленные угощенья.
— Какое пиршество! — восхитилась миссис Томас. — Когда я торчала там в гостинице и никак не могла вам дозвониться, я утешала себя мыслью о таком столе. И, конечно, — добавила она, понизив тон до обычного уровня, — я не переставала думать о Савубоне, о всех вас и очень беспокоилась, как тут без меня. Но, судя по тому, как вы все выглядите, у вас все в порядке и с людьми, и с животными.
— Бабушка, — взмолилась Мартина, — пожалуйста, не томи нас! Вчера ты сообщила по телефону тетушке Грейс, что у тебя хорошие новости. Это правда? Мне кусок в горло не полезет, пока не узнаю, что ты хотела сказать!
Миссис Томас улыбнулась.
— Коротко говоря, все действительно совсем неплохо. Даже, я бы сказала, хорошо. Но кое-что еще предстоит сделать. — Она замолчала и с наслаждением занялась жареными помидорами с грибами, после чего продолжила: — Ох, сколько я всего перенесла там! Что за люди эти чиновники!..
И тут не выдержала тетушка Грейс. Наполнив стакан хозяйки свежим апельсиновым соком, она решительно произнесла:
— Почему бы тебе, дорогая, не рассказать нам все и сразу? А?
И Гвин Томас послушалась. Вот что она поведала сидящим за столом.
Все было плохо и выглядело безнадежным, пока ей не стало известно, что юрист, работавший на Ройбена Джеймса и занимавшийся делами, связанными с завещанием, арестован по обвинению в нечестных сделках и только сейчас выпущен под залог в ожидании суда. Ей удалось найти его и побеседовать с ним, хотя говорить он ничего не хотел, был невежлив, все время выкручивался и лгал.
— Но я сумела вытянуть из него признание в том, — говорила миссис Томас, — что мой супруг Генри как раз в лето перед своей смертью выплатил Ройбену Джеймсу весь долг. Казалось бы, на этом можно было поставить точку? Да не тут-то было! В это время Ройбену стукнуло в голову, что хорошо бы прибрать к рукам Савубону, и он сказал своему юристу, что не пожалеет денег тому, кто ему поможет любым способом. Юрист понял его правильно и помог.
Оформляя по просьбе моего мужа новую копию завещания, он оставил без изменений сведения о долге, ловко сумел подсунуть этот документ моему Генри, и тот подписал, почти не глядя, в спешке.
— Какой негодяй! — крикнул Тендаи и так ударил ладонью по столу, что Мартина вздрогнула.
— Вполне согласна с тобой, — сказала миссис Томас и продолжала: — Этот, как правильно назвал Тендаи, негодяй пытался разжалобить меня, клялся, что его попутал бес, что он был не в себе, потому что Ройбен хотел его за что-то уволить, но я не верила ни одному слову. Еще он говорил, что был уверен: Ройбен никогда не воспользуется этим документом, потому что он не такой уж дурной человек. Но потом Генри погиб, у Ройбена дела пошли намного хуже, его напарник Каллем Мерфи давил на него, грозил разорвать деловые отношения и действовать один, и тогда Ройбен дал ход этому подложному завещанию…
Миссис Томас обвела взглядом всех сидевших за столом и снова уделила должное внимание еде. На этот раз ее уже никто не торопил: развязка конфликта была всем ясна, и ей позволили наслаждаться пирожками и соком манго.
Отодвинувшись от стола, она так закончила свое повествование:
— Итак, Савубона остается у нас, и как раз перед моим отлетом из Англии мне позвонил адвокат Ройбена Джеймса и сообщил, что его клиент отзывает все свои претензии на возвращение долга и на Савубону и просит извинения за свои действия. Савубона остается нашей, — повторила миссис Гвин Томас, — и это самый лучший подарок нам всем к Рождеству!
Все поздравляли друг друга, чокались чашками с соком, а когда шум утих, Мартина спросила бабушку:
— А насчет того ключа, помнишь? Он пригодился?
Она говорила про ключ, который миссис Томас перед отъездом в Англию случайно нашла в конверте вместе с запиской от мужа.
— Да, — ответила бабушка, — я навестила ваших соседей по Хемпширу, и миссис Мориссон напомнила мне, что твоя мама задолго до пожара оставила ей на хранение чемодан-сейф твоего дедушки по его просьбе. Миссис Мориссон как-то потом писала мне — спрашивала, прислать ли чемодан, но я не придала этому значения и даже забыла ответить. Или она забыла ответить на мой ответ.
— И что же там было, вы знаете? — спросил Бен.
— Теперь знаю и, кажется, догадываюсь даже, отчего мистер Генри Томас хотел, чтобы содержимое чемодана находилось подальше от него и от его родных. Потому что там были бумаги, связанные с проектом Ройбена Джеймса и его напарника Мерфи. Проект назывался «Ковчег», и за попытку его осуществить Джеймса и Мерфи собираются теперь судить в Намибии. Об этом уже напечатано в газетах. Подозреваю, что моего Генри они в свое время втянули в свое дело, и тот согласился, но потом, когда разобрался, порвал с ними. Чего они ему не могли простить и, возможно, даже заказали его убийство, а потом нацелились и на Савубону. Но это теперь доказать невозможно.
Она замолчала: ей тяжело было говорить. И все долго хранили молчание.
Потом миссис Томас с глубоким вздохом сказала:
— Но теперь… теперь мы зато понимаем, как нам повезло, что этих людей вывели на чистую воду и наказали. И мы с облегчением отпразднуем Рождество…