Саракш: Тень Странников

– Полностью. Пси-генераторы на спутниках консервируются, подача базового потока излучения на поверхность планеты прекращается.

Ничего не понимаю, подумал Максим. Почему умные и рассудительные люди, совсем ещё недавно одобрившие позитивную реморализацию с помощью пси-поля, вдруг так резко изменили своё мнение, причём тогда, когда уже наметились обнадёживающие результаты? То, что руководство КОМКОНа не устраивает Рудольф Сикорски с его жёсткими методами работы, ещё можно как-то объяснить, но полный отказ от «Просветления» необъясним. Что их там всех, загипнотизировали?

– Вся информация по психотронным генераторам – принцип работы, документация, технология изготовления, и так далее, – подлежит полному и безусловному уничтожению. Разрешено использование пси-излучения в медицинских целях и в лагерях военнопленных, но все установки должны быть снабжены самоликвидаторами с тем, чтобы все передвижные излучатели могли быть разрушены радиосигналом с орбиты. На Земле почему-то решили, – Экселенц усмехнулся, – что такое открытие всё-таки можно закрыть. Блажен, кто верует… Но всем этим буду заниматься уже не я, а мой преемник – мне остаётся только передать дела.

– А когда он прибудет?

– Кто?

– Ваш преемник.

– А он уже прибыл, – по костистому лицу Сикорски вновь проползла тень улыбки, – ещё три года назад. Моим преемником КОМКОН назначил тебя, Максим Каммерер. Только не говори мне, что ты не справишься, ладно? Да, и обеспечь возвращение Льва Абалкина на материк. Его решено отозвать с Островов – там скоро будет чересчур горячо. Итог борьбы на Островах непредсказуем: если верх возьмёт Великий Кракен, это означает войну – ядерную, если победят жрецы-торговцы, получится непонятно что, но тоже не слишком приятное. Наше вмешательство там может только навредить: неясно, кому помогать – то ли законному правителю-тирану, то ли неким повстанцам, непонятно чего добивающимся. Хрен редьки не слаще: пусть уж лучше в Островной Империи сохраняется равновесие сил, худой мир лучше доброй ссоры. А Лев будет работать с голованами. Но это уже так, мелочь по сравнению со всем остальным.

– А что будете делать вы, Рудольф? Я имею в виду, на Земле?

– Я стану контрпрогрессором – в Комитете Галактической безопасности считают, что на этой работе мои инквизиторские таланты смогут проявиться в полной мере. Однако я не слышу твоего ответа, Максим.

– Справиться-то я справлюсь, – сказал Максим, – но дело в том, что я этого не хочу.

– Не хочешь чего? – Сикорски поднял брови.

– Справляться. Я вернусь на Землю вместе с вами, Рудольф, мне здесь больше нечего делать.

– Поясни, – коротко уронил Экселенц.

– Этот мир пора оставить в покое. Инициация сделана, и теперь главное – вовремя остановится, лучшее – враг хорошего. Я считаю, что дальнейшее наше вмешательство ни к чему хорошему не приведёт – таково моё мнение. Здесь сложнейший клубок, а мы слишком всё упрощаем: раз – и перестреляли, два – и осчастливили. Эти игры богов не для меня. Ну, а для КОМКОНа у меня есть официальная формулировка моего отказа продолжать работать на Саракше: у меня нет достаточной прогрессорской подготовки, а без неё я не считаю себя вправе вершить судьбы «младших братьев по разуму».

– Вознесение Святого Мака, – задумчиво проговорил Сикорски, – и возвращение его в лоно Мирового Света. Да, пророкам надо вовремя уйти, пока в них не разочаровались или, хуже того, не побили камнями.

– Я много думал, – продолжал Максим, не обращая внимания на иронию Рудольфа, – и над словами Колдуна, и вообще. Если просуммировать все итоги моей деятельности здесь, то окажется, что я причинил столько же зла, сколько и добра – на мне столько крови и слёз саракшиан, что отмываться мне придётся до глубокой старости, и не факт, что я отмоюсь. Но если в сумме плюс на минус дают ноль, какой смысл и дальше рисовать плюсы-минусы? А что касается пси-генераторов, то в дальнейшем – при позитивном развитии хода событий, разумеется, – эти адские машины утратят своё значение. Новые люди Саракаша – горцы, те же «горячие воины» (Максим почему-то был абсолютно уверен, что это так и есть) и, гм, ещё кое-кто, – иммунны к психотронному излучению: оно на них не действует. И если таких людей станет достаточно много, то все эти башни превратятся в ненужные архитектурные сооружения, не несущие никакой утилитарности. Но самое главное – я не хочу заниматься прогрессорством, мне это претит. Вы сказали, что будете работать контрпрогрессором – там, на Земле, – возьмёте меня к себе? Такая работа по мне – никто не должен приходить в чужой дом со своими порядками: ни мы на отсталые планеты, ни какие-нибудь сверхцивилизаторы-Странники на Землю. Возьмёте меня к себе, Экселенц?

– А ты повзрослел, мой мальчик, – медленно произнёс Сикорски, – это хорошо. Что ж, давай поговорим начистоту: тебе необходимо кое-что узнать, Святой Мак, раз уж ты, как преданный оруженосец, хочешь последовать за своим старым лысым паладином.

– О Саракше?

– Не столько о Саракше, сколько о Земле.

– Я слушаю вас, Рудольф.

Сикорски встал из-за стола и подошел к окну. За окном его кабинета был виден парк – густой, буйно разросшийся и окружавший здания института – специального Департамента Странника – подобием настоящего леса (вроде тех, которыми славилась Пандея). Здесь легко дышалось, легко думалось, и шелест листвы действовал умиротворяюще: институтский парк казался частицей другого мира – светлого мира без войны, – перенесённого в искалеченный мир Саракша волей всесильных богов (или с помощью нуль-транспортировки). Экселенц стоял у окна и молчал, и Максим молчал тоже: он чувствовал, что Сикорски хочет сообщить ему что-то очень важное, и ждал, пока Рудольф заговорит. И Странник заговорил.

– Тогда, на берегу, после отражения десанта Островной Империи, ты спросил меня, зачем мы, земляне, явились на Саракш. Помнишь?

– Помню. Но с тех прошло много времени, и теперь, после обучения на Земле, я знаю о нашем прогрессорстве, о его целях и задачах. Я и тогда уже кое-что знал, и мой вопрос мне самому кажется странным – ответ на него напрашивается.

– Твой вопрос не был странным, Максим, и ответ на него не так прост, как кажется. Вероятно, ты будешь удивлён, но наша прогрессорская миссия работает на Саракше не ради саракшиан, а ради землян. Это наша первая и основная задача, а помощь «младшим братьям по разуму» – это уже вторично.

– Не понимаю…

– Объясняю. Кто у нас на Земле занимается контактами с иными цивилизациями?

– КОМКОН – Комиссия по контактам.

– Правильно. А что такое Комитет Галактической безопасности?

– Это подразделение КОМКОНа, созданное для специфических задач.

– Верно. И специфическая задача у Галбеза всего одна: противостоять возможному влиянию на Землю мощной инопланетной цивилизации…

– …Странников.

– Да. Странников, неведомых, незримых и вездесущих, – Сикорски отошёл от окна, вернулся к своему рабочему столу и сел. – А теперь вопрос: почему Саракшем занимается не КОМКОН, а Галбез?

– Потому что Саракш предположительно находился или даже продолжает находиться под контролем Странников. Версия о том, что излучатели являются их творением, считается рабочей гипотезой, и пока никто ещё не доказал обратного.

– Хорошо тебя учили, и ты был прилежным учеником. Однако это ещё не весь ответ. Борьба со Странниками – это поставленная задача, для решения которой нужны методы и инструменты. И люди, специально подготовленные люди.

– И наши прогрессоры здесь, на Саракше, они…

– Молодец, соображаешь, – Рудольф усмехнулся, причём не с иронией, как он обычно это делал, а по-доброму. – Саракш для нас – это своеобразный полигон, где проходят боевую подготовку будущие защитники Земли. И Лев Абалкин, общение с которым произвело на тебе такое сильное впечатление, – один из них. В год твоего рождения, Максим, состоялись грандиозные космические учения «Зеркало».

– Я кое-что слышал об этом, но детали…