Сказки для взрослых

– Однажды Ада пришла домой такая расстроенная! Ужинать не захотела, да она почти никогда и не ела по вечерам после того, как записалась в это чертово агентство. Все фигуру берегла! А тут и чаю не выпила. Закрылась в своей комнате и сидит. Я торкаюсь к ней, говорю, открой, дочка, поговорить надо… Она: «Потом, я устала». Я спрашиваю: может, случилось у тебя что-то? Она: «Нет, я просто устала». В общем, так и не впустила она меня. Дня три так ходила. Не ест, не разговаривает, как в воду ее опустили. На все наши вопросы – один ответ: «Устала». Тут отец не выдержал, говорит: «Все, хватит, не пойдешь больше в свое агентство, раз там так вас выматывают!» А Адочка вдруг и говорит: «Мам, пап, мне предлагают за границу поехать на две недели». Мы с отцом в один голос: зачем? Она: «На курсы». Мы: какие курсы? Здесь разве тебя плохо учат? А она: «Там заграница, там преподаватели другой категории». Мы ей: у нас, мол, денег нет на твою поездку. Она говорит, что денег не надо, все за счет агентства. Оказалось, что ей уже и загранпаспорт заказали, а нас даже в известность не поставили! Мы на другой день поехали с отцом в это агентство, оно, кстати, называется «Афродита». Там нашли преподавательницу ихнюю, Эвелиной Венедиктовной ее зовут. Так вот, Эвелина эта нам сказала – хорошо, мол, что вы зашли. Мы вашу дочь хотим послать на курсы в Турцию. Это за счет агентства. Обучение, конечно, стоит очень дорого, но, поскольку там она будет участвовать в какой-то фотосессии, а за это платят уже самим девочкам, Ада еще и деньжат немного привезет, и поездку свою почти окупит. В общем, наговорили нам с три короба и убедили, что бесплатно съездить за границу – такой шанс выпадает раз в жизни, и то не всем, и не воспользоваться им – большая глупость.

Короче, убедили они нас. Поехала Ада… Через две недели она вернулась, но такая невеселая! Мы-то думали, вот, девочка другую страну посмотрит, впечатления будут у нее новые, и все такое… А она ходит сама не своя. Правда, денег она немного привезла, четыре тысячи.

Между тем мы уже въехали в город, и я повела машину на улицу Оленина, где жили Нина. Это было не совсем в центре, но и не на окраине. Хороший район, трех-четырехэтажные «сталинки», скверики, множество маленьких магазинчиков. Казалось, моя пассажирка не замечала, что я везу ее в ее район, и продолжала:

– Приближался конкурс этот… Ада сказала, что он будет проходить под лозунгом: «Красота спасет мир». Победительница, по словам Эвелины Венедиктовны, заключит договор на пять миллионов евро с каким-то французским журналом мод. Девочки в агентстве все словно посходили с ума: работать в Париже, да еще за такие деньги! А, вот, я еще не сказала, что в это агентство вместе с нашей Адой записалась ее подружка, Лида Маслова. Они буквально с первого класса дружили. Как первого сентября их учительница посадила вместе, так они и сидели все девять лет. И после школы Лида к нам приходила, и наша дочка к подружке своей без конца бегала. Мы, в общем-то, потому и согласились Аду в эту «Афродиту» записать, что узнали, что и Лидуня туда пошла…

Ой, о чем это я? А, да… конкурс… Конкурс прошел, победила какая-то девочка Юля. Больше она на занятиях не появлялась, Ада сказала, что она в Париж уехала. А тут как раз лето началось, Ада сдала экзамены, перешла в десятый класс. Я и говорю – ну, не победила ты на конкурсе, может, бросишь теперь ходить в свою «Афродиту»? А она: «Нет, мама, не брошу. Эвелина Венедиктовна говорит, что у меня очень хорошие данные, большая доля вероятности, что в следующем конкурсе я могу победить. Буду готовиться к следующему. Я все равно в Париж поеду работать! Или куда-нибудь за границу». Так я ее и не отговорила…

Нина замолчала, и некоторое время мы ехали молча. Наконец я решилась спросить:

– А что же все-таки случилось с вашей дочерью?

– Однажды она не вернулась домой после занятий. Она и до этого несколько раз задерживалась допоздна, но хоть ночевать приходила. А тут вдруг не пришла совсем. Время – под утро, я звоню Адочке на сотовый – она трубку не берет. Звоню в милицию. Мне говорят, рано, мол, шум поднимаете, придет она… Хм, «придет»!.. Не пришла… Ее два дня искали. Я Лидочке звоню – она говорит, не знаю, мол, тетя Нина, Ада раньше меня из агентства ушла, я задержалась с другой девочкой, а когда вышла на крыльцо – ее уже не было. Так вот, искали ее два дня, а нашли на третий… В лесу, за дачным поселком «Грибники». Конечно, уже мертвой! Изнасилована, задушена, присыпана землей… Дед один пошел по грибы со своей собакой, та ее и отрыла…

Нина закрыла лицо руками. Я посмотрела на нее. Она беззвучно плакала, в очередной раз переживая свое горе. Да, мое-то приутихло за четырнадцать лет, а вот ее – совсем свежее.

Через пару минут она оторвала руки от лица. Глаза ее были красными, щеки – мокрыми.

– Нашли убийцу? – спросила я. Меня так тронула эта история, что я почувствовала, как к горлу подкатил ком. Я представила, как шестнадцатилетняя девчонка, школьница, такая симпатичная и милая, лежала в земле, изнасилованная, задушенная… Жуть!

Нина не сразу ответила на мой вопрос. Она горько усмехнулась, пожала плечами:

– Даже не знаю, как сказать… Вроде нашли, только…

– Вы сомневаетесь, что это настоящий убийца?

– Да.

– Почему? Что не так?

– Видите ли, Полина, мы с мужем пошли заявлять в милицию о пропаже дочери. У нас сначала заявление брать не хотели, вроде бы надо, чтобы три дня прошло. Но мы настояли. Ада – девочка домашняя, кроме школы и агентства этого, она нигде не бывала. Ни в ночных клубах, ни на дискотеках. Когда она пропала, я сразу почувствовала, что случилась беда. Сердце у меня так заныло… А ее один день нет, второй… Потом нас вызвали в морг, на опознание. Господи! Да у какого же изверга поднялась рука на нашу девочку?! Она же еще совсем ребенок! Мы пошли к следователю, а он говорит, что, мол, убийца уже найден, это местный бомж, Колясик, проживающий в дачном поселке. Это он изнасиловал, а потом и задушил нашу дочь. Дело, мол, закрыто. Но, честно говоря, мы не поверили.

– Почему? – спросила я, хотя сама бы тоже не поверила такой версии.

– Нам этого Колясика показали. Грязный, оборванный, лохматый, говорят, что он вечно пьян… Где наша дочь могла бы его подцепить? Да и потом, дачный поселок далеко за городом. Как Ада туда попала? Почему она после занятий в агентстве не поехала домой? Она прекрасно знала, что мы будем волноваться, что я не усну, пока она не вернется. Не в ее это характере – не прийти ночевать! Мы с мужем пошли по инстанциям, но везде слышали отказ. Мол, Колясик сам сознался в убийстве, чего же вам еще? Скоро суд, так что готовьтесь… Но мой муж, Лев Львович, был убежден, что все это лажа! Он пошел в агентство, хотел выяснить, не знают ли там что-нибудь насчет нашей девочки. Он говорил, что это заведение ему давно не нравится, у него возникли какие-то подозрения… Что там случилось, я не знаю, но говорят, что он устроил скандал в «Афродите». Но что самое ужасное, домой Лев уже не вернулся! В тот же день его нашли избитым до полусмерти в какой-то подворотне. Он сейчас лежит в больнице в тяжелом состоянии. У него тяжелейшее сотрясение головного мозга, отбиты внутренности, перелом нескольких ребер, сломаны челюсть и нос…

Нина опять заплакала. Да, ее можно понять. Только что похоронить единственную дочь, а тут еще такое с мужем… Чтобы как-то ее отвлечь, я спросила:

– Нина Васильевна, скажите, вы сейчас работаете?

– Да. Сколько же можно сидеть в отпуске за свой счет! Вот я и разрываюсь между работой, больницей и кладбищем. Да еще, как назло, моя свекровь, узнав о тяжелом состоянии сына, попала в больницу с инсультом. Теперь у меня двое тяжелобольных на руках. Хорошо хоть, они в одной больнице лежат, перейти из одного отделения в другое легче, чем ехать в транспорте в другую больницу.

Да уж, очень хорошо! Лучше и не придумаешь. В это время мы приехали на улицу, где жила Нина, и я спросила, какой номер дома ей нужен.

– Двенадцатый, – сказала она тихо, – только домой мне вовсе не хочется. Там так пусто! Доченьки моей больше нет, Лев в больнице, врачи говорят, что выпишут его нескоро. Ему еще операция предстоит. Так что месяца полтора я проведу одна в пустых стенах. Эта тишина меня убивает! Не привыкла я к ней. Адочка все свое детство была такая шумная, веселая! Ее смех постоянно звучал в доме. А теперь…