Страница 1 из 29
Евгений Пермяк
Дедушкина копилка
Дедушкина копилка
Когда бабушка внучкой была, она очень сказки любила. А сказки ей дедушка рассказывал.
Прибежит, бывало, внучка к дедушке и:
— Расскажи, дед, сказку!
А он:
— Какую?
А она:
— Какую хочешь.
Тогда дедушка велит внучке подать деревянный точеный грибок, откроет он у грибка крышку-шляпку и начнет в грибке рыться. А в грибке всякой всячины много. И перышко гусиное, и пуговка радужная, и от очков обломышек, и белояровое зернышко. Переберет дед всякую всячину, пересмотрит и сказку сказывать начнет.
Как-то внучка спрашивает дедушку:
— А зачем ты грибок просишь, как сказку начать сказывать?
А дедушка ей и отвечает:
— Это не грибок, внучка, а копилочка.
— Какая копилочка, дед?
— Сказочная. Дедушкина. Я ведь, внучка, тоже внуком был, и мне тоже дед сказки рассказывал. Придумает он сказку или услышит, сейчас же в копилочку безделушку-памятку положит, чтобы сказку не позабыть. Про гуся сказка — гусиное перо. Про свечку — огарочек, про белоярую пшеницу — зернышко.
И ты так, внучка, делай, когда бабушкой будешь. Тебе и завещаю эту дедушкину копилочку.
Так и делала внучка, когда бабушкой стала. Свои памятки в дедушкину копилку добавляла. А теперь эта копилка нам в наследство досталась. И мы это наследство не только бережем, а по мере наших сил умножаем.
Вам достанется эта копилка — то же самое делайте. А сейчас давайте смотреть, что в этой копилке лежит.
Кто мелет муку
Как Огонь Воду замуж взял
Рыжий разбойник Огонь пламенно полюбил холодную красавицу Воду. Полюбил и задумал на ней жениться. Только как Огню Воду замуж взять, чтобы себя не погасить и ее не высушить?
Спрашивать стал. И у всех один ответ:
— Да что ты задумал, рыжий? Какая она тебе пара? Ты что? Зачем тебе холодная Вода, бездетная семья?
Затосковал Огонь, загоревал. По лесам, по деревням пожарами загулял. Так и носится, только рыжая грива по ветру развевается.
Гулял Огонь, горевал Огонь да встретился с толковым мастеровым человеком. Иваном его звали.
Огонь в ноги ему пал. Низким дымом стелется. Из последних сил синими языками тлеет.
— Ты мастеровой человек, ты все можешь. Хочу я разбой бросить, хочу я своим домом жить. Воду замуж взять хочу. Да так, чтобы она меня не погасила и я ее не высушил.
— Не горюй, Огонь. Сосватаю. Поженю.
Сказал так мастеровой человек и терем строить стал. Построил терем и велел свадьбу играть, гостей звать.
Пришла с жениховой стороны огневая родня: тетка Молния да двоюродный брат Вулкан. Не было больше у него родных на белом свете.
С невестиной стороны пришел старший братец Густой Туман, средний брат Косой Дождь и младшая сестричка Воды — Ясноглазая Роса.
Пришли они и заспорили.
— Неслыханное дело ты, Иван, задумал, — говорит Вулкан и пламенем попыхивает. — Не бывало еще такого, чтобы наш огневой род из водяной породы невесту выбирал.
А мастеровой человек отвечает на это:
— Как же не бывало! Косой Дождь с огневой Молнией в одной туче живут и друг на дружку не жалуются.
— Это все так, — молвил Густой Туман, — только я по себе знаю: где Огонь, где тепло, там я редеть начинаю.
— И я, и я от тепла высыхаю, — пожаловалась Роса. — Боюсь, как бы Огонь мою сестру Воду не высушил.
Тут Иван твердо сказал:
— Я такой терем построил, что они будут в нем жить да радоваться. На то я и мастеровой человек.
Поверили. Свадьбу стали играть.
Пошла плясать Молния с Косым Дождем. Закурился Вулкан, засверкал ярким пламенем, в ясных глазах Росы огневыми бликами заиграл. Густой Туман набражничался, на покой в овраг уполз.
Отгуляли гости на свадьбе и восвояси подались. А мастеровой человек жениха с невестой в терем ввел. Показал каждому свои хоромы, поздравил молодых и пожелал им нескончаемой жизни да сына-богатыря.
Много ли, мало ли прошло времени, только родила мать Вода от отца Огня сына-богатыря.
Хорошим сын богатырем вырос. Горяч, как родимый батюшка Огонь. А облик дядин — густ и белес, как Туман. Важен и влажен, как родимая матушка Вода. Силен, как Вулкан, как тетушка Молния.
Вся родня в нем своего кровного узнает. Даже Дождь с Росой в нем себя видят, когда тот стынет и капельками на землю оседает.
Хорошее имя дали сыну-богатырю: Пар.
На телегу сядет Пар-богатырь — телега его силой покатится да еще сто других телег поездом повезет.
На корабль ступит Пар-чудодей — убирай паруса. Без ветра корабль катится, волну рассекает, паровой голос подает, корабельщиков своим теплом греет.
На завод пожалует — колеса завертит. Где сто человек работали — одного хватает. Муку мелет, хлеб молотит, ситец ткет, людей и кладь возит — народу помогает, мать, отца радует.
И по наши дни живут Огонь с Водой в одном железном котле-тереме. Ни она его не гасит, ни он ее высушить не может. Счастливо живут. Нескончаемо. Широко.
Год от году растет сила их сына-богатыря, и слава о русском мастеровом человеке не меркнет. Весь свет теперь знает, что он холодную Воду за жаркий Огонь выйти замуж заставил, а их сына-богатыря нам, внукам-правнукам, на службу поставил.
Как самовар запрягли
Про одно и то же разные люди по-разному сказки сказывают. Вот что я от бабушки слышал… У мастера Фоки, на все руки доки, сын был. Тоже Фокой звали. В отца Фока Фокич дошлый пошел. Ничего мимо его глаз не ускользало. Всему дело давал. Ворону и ту перед дождем каркать выучил — погоду предсказывать.
Сидит как-то Фока Фокич — чай пьет. А из самовара через паровик густо пар валит. Со свистом. Даже чайник на конфорке вздрагивает.
— Ишь ты, какая сила пропадает! Не худо бы тебя на работу приставить, — говорит Фока Фокич и соображает, как это сделать можно.
— Это еще что? — запыхтел-зафыркал ленивый Самовар. — С меня и того хватит, что я кипяток кипячу, чайник грею, душеньку песней веселю, на столе красуюсь.
— Оно верно, — говорит Фока Фокич. — Только песни распевать да на людях красоваться всякий может. Неплохо бы тебя, Самовар, хлеб молотить приспособить.
Как услыхал это Самовар — вскипел, кипятком плеваться начал. Того гляди, убежит. А Фока Фокич сгреб его да на молотильный ток вынес и давай там к нему рабочее колесо с хитрым рычагом пристраивать.
Пристроил он колесо с хитрым рычагом и ну Самовар на полный пар кипятить. Во всю головушку Самовар кипит, колесо вертит, хитрым рычагом, как рукой, работает.
Переметнул Фока Фокич с рабочего колеса на молотильный маховичок приводной ремень и:
— Эх, поспевай, не зевай, снопы развязывай, в молотилку суй.
Стал Самовар хлеб молотить, паровой машиной прозываться. А характер тот же остался. Сварливый. Того гляди, от злости лопнет — паром обварит.
— Вот ты как! — говорит Фока Фокич. — Погоди, я тебе работенку получше удумаю.
Долго думать не пришлось. Захромала как-то у Фоки Фокича лошадь. А в город ехать надо. И надумал Фока Фокич Самовар запрячь.
Повалил Фока Фокич Самовар набок. Загнул ему трубу, чтобы она в небо глядела. Приладил под него крепкие колеса. Отковал хитрые рычаги-шатуны да и заставил их колеса вертеть. А чтобы Самовар со злости не лопнул, добрым железом его оковал. Потом прицепил к Самовару тарантас, а к тарантасу телегу, загрузил чем надо, поднял пары и:
— Эх, поспевай, куда надо поворачивай. Пару поддавай!