Страница 13 из 16
А Оксана, сидя на корточках и обнимая принайтованную тумбочку, продолжала истошно орать «Папа! Папа!».
Махмуд, оглушенный ревуном, выскочил, матерясь, из каюты, взлетел по трапу наверх и ворвался в ходовую рубку.
Там ему открылось странное зрелище. Капитан Казин стоял у штурвала, жал рычаг ревуна, а вокруг него – с автоматами наперевес – торчали очумелые и ничего не понимающие охранники.
– Stop! Стоп! – закричал Махмуд.
Капитан отпустил рычаг, ревун замолк.
– What are you doing? – налетел на него Махмуд.
– Я не могу больше ждать! – И Казин показал на фрегат Евросоюза, стоявший неподалеку. – Какого хрена они спят?! Они должны начать переговоры о выкупе! У меня инсулина в обрез! Ага, видишь, проснулись!
Действительно, через разбитый иллюминатор ходовой рубки было видно, как на фрегате забегали матросы. И тут же по радио раздался голос радиста фрегата:
– «Антей»! «Антей»! Что у вас случилось? Прием!
Капитан взял микрофон.
– Фрегат Евросоюза! Ничего не случилось. В этом и беда! Сколько мы будем здесь торчать? Пора начинать переговоры о выкупе. Прием!
24
Сойдя с автобуса и зайдя во двор своего дома, заваленного снегом и сугробами, Ольга, оскальзываясь на наледях, шла к подъезду и вдруг увидела свою мать, которая прогуливалась тут с боксером на поводке.
Ольга остановилась.
– Привет! – сказала мать, подходя.
Ольга выжидающе промолчала, но мать не обратила на это внимания.
– Ты когда в Москву?
– Прямо сейчас… А что?
Мать протянула ей какой-то конверт:
– Держи.
– Что это?
– Держи, не бойся! – И мать буквально всунула конверт ей в руки. – Здесь полторы штуки, зелеными.
– За что? – удивилась Ольга.
– Не за что, а на билеты. Я смотрела телевизор. Тебе нужно лететь к этим сволочам, спасать отца. – И мать, отвернувшись, дернула боксера за поводок. – Пойдем, Ротшильд!
Ольга, остолбенев от изумления, смотрела им вслед.
Но тут, скатившись на санках со снежной горки, к ней подбежала конопатая шестилетняя Катя.
– Тетя Оля, а когда мой папа приедет?
25
Лысый Раис притащил на камбуз ведро с кусками ошкуренной и выпотрошенной козы, переложил эти куски в кастрюлю, засыпал рисом из мешка с маркировкой «UNHCR» и поставил на огонь рядом с кастрюлями, в которых Настя варила макароны для экипажа «Антея».
И почти сразу после Раиса на камбуз пришла Оксана, еще вся взвинченная и красная после инцидента.
– Махмуд? – негромко спросила Настя.
– Ну да. Еле отбилась. Козел! – ответила Оксана и кивнула на Раиса: – А этот чё тут делает?
– Для своих готуе. Махмуд заборонив своим наше исты, шоб мы их не потравили.
– И слава Богу! Еще этих козлов кормить!
Полчаса спустя, в сопровождении двух вооруженных автоматами сомалийцев, Высокого Сахиба и Толстого Закира, Настя и Оксана с тяжелым эмалированным ведром и холщовой торбой в руках вошли в каюту старшего помощника. Там пленные моряки, полуголые от жары, уже ждали их с алюминиевыми мисками и градом вопросов:
– Что случилось?
– Чё сирена ревела?
– Чем сёдня кормите?
– Оксана, это ты орала?
Сняв крышку с ведра, Настя стала черпаком плюхать в их миски вареные макароны – сначала боцману, потом остальным. А Оксана доставала из торбы галеты и выдавала каждому по две.
Моряки недовольно ворчали:
– Опять макароны!
– А чому без мяса?
– А тому шо мясо «снегурки» забрали! – сказала Настя.
– Что? Весь морозильник?
– Ну! – подтвердила Настя. – Мясо заперли и сами будут жрать!
– А ты чё орала? – спросил у Оксаны Тумба.
– Не твое дело.
Сидя на полу с миской в руках, Тумба примирительно погладил ее по ноге. Но она резко отодвинулась:
– Нэ чипай!
– Так вы там умисти з цыми козлами готуете? – сказал своей Насте боцман. – Ты дывысь у мэнэ!
– Я и дывлюсь, – ответила Настя. – На вас. Сэмнадцать мужиков на десять черножопых и сидите.
– А чё сделаешь? – сказал электромеханик. – У них автоматы.
Тут вмешался толстяк Закир, автоматом показал женщинам на выход:
– Finish! Finish!
А боцман негромко сказал своей Насте:
– Потравила б ты их…
– Дрысню напусти на них, – подхватил электромеханик. – А мы…
– Так воны ж в мэнэ нэ едят, – объяснила Настя. – У них свий повар.
Тем временем дюжий Саранцев сказал Высокому Сахибу, курившему сигарету:
– Закурить не дашь, белоснежка?
– What? – переспросил тот.
Саранцев объяснил жестами и по-английски:
– To smoke. Cigarette.
Но толстый Закир, подняв автомат, прервал эту беседу:
– Finish! Finish! – И Насте с Оксаной: – Out!
Настя и Оксана вышли из каюты. А Сахиб, подумав, достал из кармана початую пачку «Мальборо» и протянул Саранцеву. Тот взял всю пачку.
– Thank you…
Закир недовольно рявкнул на Сахиба по-сомалийски, оба вышли из каюты, и тут же к пачке «Мальборо» потянулись руки всех пленных моряков.
А Настя и Оксана вернулись на камбуз, где Лысый Раис сыпал какие-то специи в кастрюлю со своим козлиным рагу.
– Засранец, – проворчала Настя, – стырил мою «Вегету».
Из второй кастрюли с готовыми макаронами Настя больше половины переложила в судок и посмотрела на Лысого, сказала ему по-русски:
– Ну, ты идешь наверх?
Как ни странно, он ее понял.
– Yes, I am ready.
И снял свою кастрюлю с печи.
Настя подала Оксане судок с макаронами:
– Иди с ним.
Держа в руках судок и кастрюлю с горячей едой, Оксана и Раис поднялись в ходовую рубку. Однако при входе вооруженный охранник пропустил в рубку только Раиса, но остановил Оксану.
– It is for Capitan, – сказала Оксана, открывая судок. – Еда для капитана.
Но охранник забрал у нее судок и сам отнес капитану и старпому. Те переложили макароны в свои алюминиевые миски.
Оксана, стоя в двери в ожидании судка, издали смотрела на капитана.
Между тем Лысый переложил из кастрюли в алюминиевую миску Махмуда лучшие куски горячей козлятины, и Махмуд, почесав себя меж ягодиц, принялся за еду, поглядывая на Оксану и капитана.
– Папа, – издали, от двери сказала Оксана капитану, – как вы себя чувствуете?
– English only! – тут же приказал Махмуд.
– О’кей, – усмехнулась Оксана. – Папа, хау ар ю?
– I’m okay, dear, – отозвался Казин и посмотрел ей в глаза. – And you?
– Thank you, papa! – сказала Оксана. – Thank you for everything…
В ее взгляде было нечто большее, чем благодарность.
26
Между тем всему остальному миру было действительно не до сомалийских пиратов и их пленников. В Ираке взрывались террористы-смертники, в Афганистане шла война с талибами, Европу терзал экономический кризис, Америка, трезвея после выборов Обамы, шла на Вашингтон демонстрациями tee-party, Иран практически в открытую гнал ядерную программу, Хезболла обстреливала Израиль, а Израиль бомбил Хезболлу. Лжеученые запугивали планету глобальным потеплением, лжемедики – свиным гриппом, Уго Чавес и Проханов сулили возврат Сталина, – ну и так далее, мир варился на жаровне незатухающих природных катаклизмов и международных скандалов, и то, что вчера было сенсацией, очень быстро тонуло и забывалось в потоке новых событий.
А неводом для отбора этих событий было, конечно, телевидение или, еще точнее, служба телевизионных новостей, работники которой обязаны выхватывать из этого потока самое важное, стремительно прессовать суть своего улова в одну-две минуты эфира и трижды за день обоймой сенсационных новостей с пулеметной скоростью выстреливать в телезрителя. Причем даже когда никаких по-настоящему важных событий в мире не происходит, телеведущие не могут выйти на экран и сказать, что сегодня в мире ничего, слава Богу, не случилось. Нет, работники службы теленовостей обязаны и, конечно, умеют даже из ничего сделать новость и сенсацию…