Страница 5 из 64
— Вам необходимо провести тщательное расследование венгерской аферы по изготовлению фальшивых франков и выяснить все подробности и закулисные дела.
Мне был установлен срок в четыре недели и дано разрешение провести расследование, если я сочту это необходимым, в самой Венгрии. Коли бы это поручение не было обставлено столь церемониально, я не счел бы его каким то особенным. Уголовная полиция, вошедшая в состав главного управления имперской безопасности в качестве V управления, и в особенности ее криминалистический институт — специальное научно-исследовательское учреждение, неоднократно обращались к нам с различными вопросами. Это происходило потому, что в то время, кроме Италии и Испании, ни в одной стране не было еще полицейских атташе, введенных впоследствии в немецкие дипломатические миссии. Поэтому, если требовались сведения, которые нельзя было получить через международную уголовно-полицейскую организацию, называемую ныне Интерполом, запросы шли в секретную службу. Взятие же клятвенного обязательства заставило меня на этот раз задуматься. Однако обосновать смысл и цель своего задания в то время я не мог.
Поначалу я думал, что работа не будет слишком сложной. А начал я ее с изучения в Национальной и Университетской библиотеках Вены всех материалов, имевшихся там по сенсационному процессу, состоявшемуся в 1925 году в Будапеште по делу изготовления венгерскими фальшивомонетчиками франков. В выпуске фальшивых франков принял участие ряд видных венгерских деятелей, так как они предназначались для финансирования движения ирредента. Однако при первых же попытках сбыта фальшивок за рубежом они были обнаружены, а французский национальный банк по поручению правительства заявил протест. В результате судебного разбирательства многие участники операции получили длительные сроки тюремного заключения. Техническая сторона изготовления фальшивой валюты в публикациях о процессе практически не упоминалась, так как все внимание было уделено политической проблеме. После изучения имевшихся материалов у меня создалось впечатление, что в ходе умелого судебного процесса были умело приняты все меры, чтобы не допустить вскрытия связей обвиняемых с правительственными учреждениями. Тем не менее из венгерских оппозиционных изданий и французской прессы было ясно, что такие связи в действительности существовали, ибо в них утверждалось: тогдашний премьер-министр Бетлен и его правительство были в курсе дела.
Через три недели у меня было вполне достаточно материалов прессы, чтобы начать исследование хода событий. Но я полагал, что такой доклад не удовлетворит лиц, давших мне это поручение. Разговор с Рашем подтвердил мое предположение. Он, в частности, сказал мне, что Гейдриху требуются детали не только самого изготовления фальшивых купюр, но и их сбыта, а также раскрытие политических и личностных связей. Такие запросы потребовали продления сроков моей работы, на что я получил без особых сложностей соответствующее разрешение. Недостающую информацию в прессе и литературе я получить уже не мог, поэтому перенес свои дальнейшие действия в Будапешт, чтобы продолжить свои исследования на месте. В венгерской столице у меня имелись обширные связи, а в то время, по всей видимости, и ныне тоже, связи решали все, и я надеялся все же выполнить свое задание. Однако на первых порах оказалось, что и в Будапеште я не смог нисколько продвинуться вперед. Ответов на свои вопросы я не получал, хотя отказ всегда подслащался венгерской обходительностью и учтивостью. Именно это обстоятельство убедило меня, что с упомянутой аферой было связано значительно больше того, о чем знали за рубежом. Поэтому я настойчиво продолжил свои изыскания, и, в конце концов, мне удалось вскрыть определенные взаимосвязи и проникнуть в суть проблемы. Мой «прорыв» в этом направлении произошел после встреч и бесед с одним из главных действующих лиц аферы — принцем Виндишгретцем[16], хотя мне не советовали с ним встречаться, да у меня и самого были сомнения на этот счет. В действительности же оказалось, что принц не держался столь замкнуто и холодно, как это можно было предположить. Совсем наоборот, все, о чем далее пойдет речь, — данные, полученные от него. Никто лучше его не знал подробности операции с фальшивыми франками, из-за которой он потерял свое место в высшем венгерском обществе и даже собственное состояние. Свои рассказы он подкрепил документально, показав мне оригиналы писем ведущих политиков тогдашней Венгрии и другие письменные материалы. Я смог вникнуть во все детали, естественно, дав слово, что эти данные не станут достоянием общественности, по крайней мере до тех пор, пока личности, имевшие отношение к операции с фальшивыми франками, и прежде всего Миклош Хорти[17] — регент Венгрии, будут находиться у власти. Строго говоря, это мое обязательство истекло 15 октября 1944 года, когда Хорти лишился своего поста, а вместе с ним от общественных дел отошел и его тайный советник Бетлен[18], бывший в течение ряда лет венгерским премьер-министром. С тех пор прошло еще десять лет, вследствие чего дистанция к тому периоду времени после Первой мировой войны, когда вызревали зародыши новой мировой бойни, увеличилась еще более. Так что теперь можно было, с одной стороны, судить объективно о событиях тех лет, учитывая, с другой стороны, что симптоматические проявления того неспокойного времени не потеряли до сих пор своего захватывающего характера. Что же касается аферы с фальшивыми франками, то она раскрывает истинную суть фанатичного национализма, приведшего Европу к катастрофе и ответственного за это в большей степени, чем даже теоретические труды того времени.
По Трианонскому мирному договору Венгрия потеряла почти две трети территории тысячелетней стефанской империи. Каждый здравомыслящий человек понимает ныне, что раздел австро-венгерской монархии с ее гармонично сложившимся экономическим пространством на несколько честолюбивых национальных государств являлся не только европейским, но и несчастьем общемирового характера. Раздоры этих государств между собой привнесли немало отрицательного в развитие событий 1919–1939 годов, да и нетерпеливый национализм венгерского народа внес свой зловещий вклад в общую катастрофу. В венгерской части империи, которая с 1867 года обладала внутренней автономией, национальность, даже не составлявшая большинство населения страны, но имевшая в своих руках власть, проводила систематическую политику мадьяризации страны. Благодаря этому обстоятельству дунайская монархия получила прозвище «тюрьмы народов».
Трианонский мирный договор нисколько не образумил националистов, а оказал даже обратное действие, поскольку в Венгрии возникло так называемое ревизионистское движение шовинистического толка, не признававшее никаких компромиссов, преследовавшее цель возрождения стефанской империи, движение это не получило мощную поддержку в результате непродуманных действий трианонских миротворцев и руководства вновь образованных национальных государств, выступавших в качестве наследников развалившейся монархии, в которые (за исключением Австрии) вошло такое число национальных меньшинств, что они реально превратились в многонациональные государства. К тому же значительная часть венгерского народа попала в состав чужих государств, чего мадьярские националисты не могли терпеть — ведь была затронута их национальная гордость! На венгерском национальном памятнике в Будапеште появились надписи: «Нет, нет, никогда!», которые выражали по сути политические взгляды всего народа, включая богатых земельных магнатов и последних сельскохозяйственных рабочих, многие из которых не имели даже обуви. «Никогда!» — таковым было восприятие венгерского народа потери Трансильвании, Словакии, украинских Карпат и отошедшего к Югославии Баната. Под большим вопросом, смирилась ли Венгрия с этим ныне.
Вследствие этого восстановление стефанской империи стало главнейшей целью своенравной Венгрии. Во время Второй мировой войны, когда казалось, что фортуна начинает поворачиваться к венгерскому руководству лицом, лучшие венгерские части были уничтожены под Сталинградом. Несмотря на это, венгерское военное командование продолжало держать свои резервы на границе с Румынией на тот случай, что, возможно, все же сложится обстановка, когда венгры смогуг силой возвратить часть Трансильвании, которую Румыния продолжала удерживать по венскому третейскому соглашению от 1940 года. Когда же в 1945 году Красная армия оставила от Венгрии территорию, равную по площади земельным угодиям князя Эстерхази, венгерский «фюрер» Салаши написал книгу, в которой изложил планы «нового устройства» Юго-Восточной Европы, исходя из «венгерского мировоззрения». Более того, даже Ласло Райк, идол венгерских коммунистов, пользовавшийся известной популярностью и бывший министром внутренних дел и шефом всесильной политической полиции, приказал усилить так называемую пограничную полицию на румынском направлении, хотя долгие годы обучался в Москве вместе с товарищами по идеологии, находившимися уже в Бухаресте, и международная солидарность коммунистов должна бы быть для него выше национальных интересов. Советам с мадьярами не удалось добиться, как это было с другими народами, — подавления национальных чувств. Когда же Райк вместе с другими венгерскими «титоистами» был ликвидирован по указанию Москвы, венгерский шовинизм даже в коммунистическом руководстве не был вырван с корнем. Советам это было хорошо известно, поэтому в венгерской армии даже за низшими командными должностями были установлены наблюдение и контроль, тогда как в вооруженных силах других стран-сателлитов считалось вполне достаточным занятие лишь некоторых важнейших позиций. Если когда-либо дело действительно дойдет до освобождения стран-сателлитов и установления новых порядков в Юго-Восточной Европе, с венгерскими националистами придется основательно повозиться.
16
Виндишгретц Людвиг, принц — венгерский политик. Родился в 1882 г. в Кракове. Был офицером. В 1916 году стал членом парламента, а в 1918 г. — министром без портфеля. В 1920 г. вновь член парламента, пытался принять участие в путче короля Карла, но был арестован чехами. В 1925 г. за участие в операции по изготовлению фальшивых франков был приговорен к тюремному заключению. Им написана книга «От красного к черному принцу» (1920 г.). — Прим. автора.
17
Хорти Миклош (1868–1957) — правитель (регент) Венгрии, контр-адмирал. Стоял у власти с 1920 по 1944 г. В октябре 1944 г. передал власть Салаши и уехал за границу.
18
Бетлен Иштван Стефан (1874–1946) — венгерский государственный деятель, граф. В 1921–1931 гг. — премьер-министр. В 1927 г. заключил договор о дружбе с Италией. В 1940 г. выступал против присоединения к пакту Германии — Италии — Японии. В годы Второй мировой войны — советник Хорти. В 1944 г. вывезен в Советский Союз, где и умер.