Страница 125 из 127
На перехват «Гориславы» кинулись было, стреляя из малокалиберок, два паровых норвежских баркаса – да куда-там!
Прокофий Синебрюхов недаром начинал свою карьеру рулевым на «Отроке Елпидифоре», возя благочестивых паломников в Соловки…
Обойдя вражеские катера, как стоячие, Синебрюхов сквозь треск выстрелов, визг пуль и осколков довёл свою любимую игрушку до броненосца и воткнул её носом в левый борт…
С треском смялся нос яхты, что-то зашипело и щёлкнуло, взметнулся дымок… и оторванная направленным взрывом корма «Гориславы» стремительно затонула…
А Синебрюхов был ещё жив… выплевывая кровь, пришпиленный к стене рубки обломком штурвала, он с улыбкой смотрел на суетящихся на нависшем над его головой борту норвежцев.
Внезапно на его плечо легла узкая, чисто вымытая, с обстриженными по-докторски ногтями ладонь.
«А, ссыльнай… чаво ж ты не прыгнул?»
«Проверить хотел. А вдруг заряд разрывной не сработает? Дело-то новое…»
«А бонба-то…»
«Да куда ж она денется. Вот сейчас…»
В этот миг корма «Гориславы» достигла глубины двадцати футов.
Гидростатический взрыватель, смонтированный добрым доктором из патефонной мембраны, смял фетровую перегородочку…
Огромный огненный пузырь вспух под днищем броненосца, глубоко под броневым поясом.
Потом поднялся, расширяясь, вверх, пропорол дно, проломил все палубы, и роскошным султаном поднялся ввысь, забросав мостик и фок-мачту зелёным донным илом…
Получив подводную пробоину, броненосец накренился на левый борт… будь дно реки песчаным, как оно отмечено на лоции – то сел бы он по верхнюю палубу, и был бы у России на Севере ещё один боевой корабль… но ил, ил…
Провернувшись в илистом дне, «Харальд Хальфагер» очень красиво лёг на борт… вся река покрылась круглыми головами норвежских моряков, уже не думающих о получении выкупа.
Однако поморы – народ крайне гостеприимный… прыгая в карбасы и корги, архангелогородцы яростно гребли, дабы не дать им утонуть и тем весьма легко отделаться… до чего же иной раз бывает изобретателен русский человек!
А по берегу бегал, размазывая слёзы кулаком и ревел от злости и гнева зуёк Кондратий… видно, опять норвега ему не достанется!
… Из статьи «Трагедия Финмарка», в Газете (какой, уточнять, наверное, не надо? Даже в язык цивилизованных людей вошло слово «газеттировать» – то есть быть упомянутым в передовой самой правдивой, самой справедливой, самой читаемой Газеты в подлунном мире): «Фюлке Финмарк находится на самом севере Норвегии, за северным Полярным кругом.
Административным центром провинции является город Вадсё.
Остальные городки – Алта, Хаммерфест, Хоннингсвог, Киркенес и Вардё, дремлют над суровыми водами узких фиордов, где звучат среди скал и водопадов хрустальные звуки „Пер Гюнта“.
На площади 48 637 квадратных километров живет примерно 53 000 человек. Главными видами деятельности являются ловля и обработка трески, есть молочные фермы, лапландцы разводят своих оленей… В последние годы появилась и горная промышленность.
Природа здесь дикая, разнообразная и красивая. Поднимаясь от бурного моря и сурового побережья к тихим бесконечным плато – Финмарк предлагает уникальные впечатления во время поездки в Норвегию. Эта область удовлетворит как тех джентльменов, которые ищут активный отдых, катаясь на лыжах или ловя форелей, так и эксцентрических личностей, которые хотят просто отдохнуть на природе далеко от спешки и шума Лондона.
Однако в последние недели мир и покой этих сказочных мест был грубо нарушен безжалостными захватчиками.
Пользуясь попустительством Великих Держав, дикие монголы зверски жгут, грабят и опустошают беззащитные берега…
Когда же в Archkchangelsk пришёл мирный норвежский ледокол (строго говоря, Harald I Hеrfagre действительно имел ледокольные образования штевня – примечание автора), чтобы потребовать в тамошнем мировом суде справедливого возмещения причинённых убытков, то он подвергся внезапному предательскому нападению…»
… Из газеты «Politiken» шведской Левой социал-демократической партии Vдnsterpartiet: «Норвежские инсургенты, позорящие наше двуединое государство перед лицом всего Международного рабочего движения, совершили новое кровавое преступление.
Движимые исключительно мужским шовинизмом, они убили нашего товарища – старейшего и известнейшего деятеля партии Narodnaya voylia Эльпидифора Эраста Сапрыкина… неужели норвежские палачи думают, что это злодеяние сойдёт им с их кровавых рук? Мести! – требуем мы…»
…«Карлссончик, дорогой, долго ещё нам ждать? Я замё-ё-ёрзла…» – капризно протянул Малыш и подёргал за рукав своего друга, пухлощёкого Карлссона…
«А ну, тише вы!» – строго прикрикнула на них сценическим шопотом фрекен Бок, руководитель посланной из Стокгольма в Христианию «боёвки».
«Голубки…» – раздраженно подумала она.
Конечно, фрекен Бок ничего не должна была иметь против этой вполне семейной парочки – правда, не венчанной в кирхе, но для настоящего революционера это ведь пустая формальность, правда?
Просто фрекен Бок была убеждённой феминисткой, и считала, что без этих, в брюках… как их… а, мужчин! – жизнь была бы куда более упорядоченной и спокойной…
На гранитные ступени Стортинга падали хлопья, быть может, последнего в этом году снега.
Тихо шипели газо-калильные фонари, в узких окнах высоких, стрельчатых домов, окружавших площадь Карл-Юхансгате, загорались первые огоньки…
Полицейский в черно-синей пелерине уже в третий раз демонстративно прошёлся перед группой шведских туристов, второй час изучавших конную статую короля Хокона Седьмого.
Неужели придётся отменять акт?
Но нет!
На ступенях парламента появилась фигура человека в чёрной флотской шинели. Полицейский вытянулся и взял под козырёк.
«Видимо, пора» – подумала фрекен Бок и дунула в маленький серебряный свисток…
По её команде пухлый Карлссон опустился на четвереньки, а его супруга, Малыш, упершись на его спину, вскинул (вскинула?) карабин «мартини-генри» – и судьба самозванного военного министра Р.Б. Хелдейна была решена…
…«Кушай, кушай, родимый» – честнАя купеческая вдова Домна Филаретовна Синебрюхова, в чёрном плате, скорбно подперши могучей, знакомой с бичевой и коромыслом, вальком и веслом ладонью красивое, но печальное лицо, ласково баяла зуйку Кондратию…
«От, дуры же бабы… дивятся, чо я на поминках-от по Порфирию не выла? А чо выть-от? Кормщик в море ушёл.
Дак и тятька мой ушёл, и дедко… всякому свой черед и всякому свой срок.
Однова жалко, чо у нас детишек не было, Господь-от не послал. Мне Порфиша и то баял, мол, как преставлюсь – сиротку возьми да как надо воспитай.
Спокоен будь, Порфирий Петрович, волюшку твою исполню… перед Господом клянусь.
И выращу, и воспитаю, и на ум поставлю.»
«Мамка Домна, а мы норвегам-от отмстим?»
«А как же, Кондратушко… обязательно… до седьмого колена. Ты вот вырастишь -да и отмстишь, и за своих, и за моего Порфирия Петровича… царствие ему Небесное, праведнику, за други своя смерть принявшему… до седьмого колена, да.»
Совершенно напрасно считают поморов злопамятными людьми… просто суровы они, и память у них хорошая.
«Окрасился месяц багрянцем
Где волны бушуют у скал…
Поедем, красотка, кататься,
Давно я тебя не видал!»
…«Правительство Его Величества настоятельно рекомендует компетентным органам Российской Империи вернуться к вопросу о свободе мореплавания и промыслов в Полярных морях.
Правительство Его Величества полагает, что все виновные в беспрецедентных актах пиратства и вандализма будут переданы международному трибуналу для справедливого суда.
Правительство Его Величества полагает необходимым немедленный вывод всех русских войск с чужих территорий.
Правительство Его Величества полагает, что Российская Империя в течение двадцати четырёх часов возместит ущерб и убытки всем подданным Норвегии, Турции и Великобритании.