Черта

…

Лишиться, лишиться преград – и целовать, целовать… целовать каждый сантиметр, миллиметр любимого, ненаглядного тела. Ласкать, нежить и прижиматься в ответ.

Дарить друг другу счастье.

Наконец-то можно не сдерживаться, не врать, не играть, не прикидываться…

…

- Черт, - пристыжено рассмеялась.

От моих криков, стонов… луной расходиться эхо.

- Ничего, ничего страшного,… моя девочка, - нежно поцеловал в губы. Прижал крепче к себе…

И вновь язычок скользнул тонкой, шаловливой дорожкой по шее, убегая к груди.

(а я лицом уткнулась в куртку,… зубами вгрызаюсь в одежду – чтобы сдержаться от звуков)

Резкое движение – и в голове снова все темнеет, теряется, мутнеет.

И неважно, неважно, ничего уже не важно. Ни звуки, ни крики, ни стоны… ни последствия.

Только здесь и сейчас. Безумное счастье.

Его.

***

Проснулась от холода…

Укрытая сверху своей курткой, его курткой, все равно не спасалась от коварной прохлады.

Черт! Стоп. Я заснула?

Вот даю…

Спешно натягиваю одежду…

- Юра? – несмело позвала.

(быстро спускаюсь по лесенке вниз)

Сидит, сидит у самого выхода, за столом…. Медовый свет настольной лампы… и куча бумаг, разбросанных всюду.

- Ты здесь… - растеряно, едва внятно прошептала.

- Да должен же закончить опись за этого гада. «Работы немного». Вот брехло редкостное.

- Помочь?

- Да нет, спасибо. Тебе уже, наверно, пора... А то почти час ночи.

- А, можно, я останусь?

- Светик… - тяжело вздохнул, печальный взгляд в глаза.

- Я на построение успею. Просто, побуду рядом с тобой… эту ночь. Прошу…

Неспешно встал, обошел стол и замер рядом со мной. Пристальный взгляд в глаза.

- Солнышко мое, как же мне тяжело тебя отпускать, но нужно, нужно…

Вмиг прильнула, прижалась. Чмокнула в ушко

 и робко шепчу:

- Молю, не прогоняй.

Обнял, обнял крепко и припал поцелуем к губам. Резкий рывок – и шаловливый язычок вновь сорвал рассудок с катушек.

***

- Нет, Светик. Такими темпами я и до рассвета не добью это дело.

- Говорю же, давай помогу…

***

Ночь… Ночка, милая моя,… почему ты так коротка?

Казалось, лишь только закончили мучиться с бумагами, лишь только вновь забрались… на свою… «царскую» кровать…

… как за окошками (высоко, у самой крыши круглые «иллюминаторы»)

уже стало светлеть.

Сжалась, сжалась, прячась в объятиях своего Юрочки.

Едва дышу – боюсь прогнать удачу. Наше счастье. Любовь.

Боюсь проснуться… ведь  не бывает, не бывает так в реальности. Не бывает.

Глава Тридцатая

***

- Света, тебе что… совсем крышу снесло?

- Совсем.

- Я тебя всю ночь жду! Переживаю, куда делась! Черт!

Спасибо, что хоть под утро явилась.

- Не кричи…

- Я не кричу. Но ты точно больная. Я в шоке.

- Девки спалили?

- …

Нет. Пришлось пожертвовать свое и Юлькино одеяло… и состроить твой горб. Черт, ты чокнутая. ЧОКНУТАЯ. Слышишь?

И хватит улыбаться, как дура. Нам было совершенно не смешно.

- Прости…

и спасибо большое.

- Обещай, что мозг себе купишь…

и поступать так больше не будешь.

- Постараюсь. Еще раз спасибо.

- Спасибо-спасибо. Дура - ты. Ей-богу, дура.

Ах, ты еще и ржешь???

Ну, получай тогда по бокам, получай!!! Коза драная!

***

Сегодня суббота. Тяжелые, слишком тяжелые минуты ожидания. Нервы на пределе, предвкушение срывает с катушек…

Едва сдерживаюсь, чтобы кого-нибудь не поколотить.

Ну, ничего. Ничего. Глубже дыши, Киряева – и всё будет хо-ро-шо.

Еще… еще немного - и наступит долгожданное воскресенье.

…

***

…

- Привет, Юрчик, - едва слышно шепчу.

- Привет. Как спалось?

Ключи повернуть до упора, сцепление-первая скорость-газ… – и урааа!!! Навстречу приключениям!

Рычит мотор, пыхтит,… а ветер безудержным безумцем врывается сквозь приоткрытое окно… Взъерошивает волосы… Ласкает личико.

Осенью… теплой, доброй осенью пахнет.

И чувство, чувство, будто ничего и не происходило плохого в наших жизнях. Обычная прогулка за город. Вот только рядом – любимый. Вот только рядом – друзья.

… а в душе – счастье.

***

- Киряева – за карту, а остальные приготовьтесь уже отчаливать. Три минуты до «Зеленки».

…

Пшшшш… и взлетела.

Невольно смеюсь, робею, краснею от счастья…

Радостный, подбадривающий крик девчонок – и сорвались, помчали вперед…

РАЗОРВАТЬ ВРАГА… и не оставить даже праха.

…

Вмиг схватил за руку, и помчали в дом.

Мамочка,… кажется, я действительно сошла с ума.

Целует, целует... ласкает, крепко, алчно прижимает к себе,… боясь отпустить и на мгновение. Боясь потерять.

- Юрчик, любимый мой…

И снова срываем с себя одежду, будто бес за нами гонится,… спешим, спешим, словно миру конец скоро придет.

Короткие поцелуи в губы, в отвоеванные, освобожденные места… обнаженной кожи… и снова объятия, и снова любовь…

Ворвался, ворвался – и лишь безумный крик… выдает наше счастье.

Дурная, больная… но

счастливая.

Вместе, вместе… раз и навсегда.

Прижимаемся друг к другу, двигаемся в такт ощущений, желания… и невероятного удовольствия. Без глупых пауз… и потери времени.

Вверх, вверх, вверх по шкале эйфории… и пока лава не закипит в душах, ртуть не рычит в сосудах, испаряясь в глухом приходе… бездумья.

- Убили… Самойлова, - уныло захрипел женский голос в рации.

Замерли, замерли, ошарашенные…

- Черт! – злобно зарычал наконец-то Юрка, осознав, поняв смысл сказанных слов.

- Я ее реально убью… пусть только припрется, - печально рассмеялась я.