Страница 9 из 21
— Надеюсь, наш бал вас развлечет, милорд, — сладеньким голосом сказала я и, выйдя из комнаты для аудиенций, закрыла за собой дверь.
И тут ноги мои подкосились. От одной мысли, чем я рисковала, закружилась голова. Если на Кашона не произвела никакого впечатления моя самоуверенность, если он не сможет победить свой страх… Я едва держалась на ногах, и мне пришлось прислониться к косяку. Стараясь не дышать, я прислушивалась к тому, что творится за дверью.
До моего слуха донесся глухой рев — значит, Кашон все-таки решился прибегнуть к своему искусству. Тоун завопил от боли.
Проходившая мимо служанка испуганно вздрогнула. Чтобы ее успокоить, я сказала:
— Не обращай внимания. — И вдруг я почувствовала, что голова у меня перестала кружиться, а с сердца упала тяжесть. — Король Тоун и маг Кашон сами разберутся между собой. — Мне хотелось кричать от радости. — И могу поклясться, что правитель Ганны выйдет из этой комнаты целым и невредимым. Не обращай на них внимания, — повторила я и направилась в сторону бального зала.
Впервые за все время я подумала, что смогу стать хорошей правительницей Трех Королевств.
Неожиданно в коридоре появился Райзель и поспешил ко мне, он с трудом сдерживался, чтобы не перейти на бег.
— Крисалис, — быстро проговорил он, — с тобой ничего не случилось? В этой комнате кто-то обращался к Волшебству.
Райзель всегда очень тонко чувствовал вибрации, возникающие в момент прикосновения к Истинному. Стоило кому-нибудь прибегнуть к Волшебству или даже использовать самое простое колдовское заклинание, он всегда узнавал об этом. Эта способность, среди прочего, убедила его в том, что я не являюсь Сущностью. Я видела, что он встревожен, боится за меня или, может быть, опасается за свои собственные планы. Но, убедившись в том, что со мной все в порядке и я улыбаюсь, он сбавил шаг.
— Миледи, — осторожно проговорил он, — что случилось?
Прежде чем я решила, каким будет мой ответ, дверь комнаты распахнулась, оттуда донесся запах серы. В следующее мгновение мы увидели живого, счастливого и переполненного энергией Кашона. В руке он держал листок бумаги. Он помахал мне листком и умчался.
Я же твердо взяла мага Райзеля за руку и повела его прочь от этой комнаты. Несмотря на свою неопытность в подобных делах, я понимала, что не стоит усугублять унижение короля Тоуна присутствием свидетелей. Пусть приведет себя в порядок и отправляется на бал, когда посчитает нужным. Одна мысль о том, что он потерпел поражение, позволит мне удержать его в руках.
В ответ я тихо сказала Райзелю:
— Складывается впечатление, что Кашон больше не служит правителю Ганны.
Но не стала ему ничего объяснять. У Райзеля были свои тайны, теперь они появились и у меня. Кроме того, я была молода, и если уж быть честной до конца, мне страшно не хотелось выслушивать его упреки по поводу безрассудного поведения.
Я молчала, а Райзель сердито хмурился, однако не задал мне ни одного вопроса. Только заявил:
— Теперь, наверное, излишне беспокоиться о проблемах Кашона.
Мы двинулись по коридору, и я спросила:
— Разве у магов не принято общаться друг с другом, когда они встречаются?
— Принято, — ответил он. — Но Кашон за все время произнес не более трех слов.
Что-то в его тоне встревожило меня. Я сразу же заставила себя забыть о победе над королем Тоуном и повернулась к Райзелю.
— Если Кашон помалкивал, кто же тогда говорил?
Райзель некоторое время обдумывал свой ответ, а потом коротко ответил:
— Скур.
Райзель давно не любил мага королевы Дамии, однако это не объясняло раздражения, с которым он произнес его имя. Впрочем, надо сказать, что и меня переполняли мрачные предчувствия по поводу намерений королевы Додана. И поэтому я осторожно спросила:
— И что Скур сказал?
— Миледи, — проговорил Райзель со скрытым гневом, — он болтал всякую чушь: намекал на что-то, шутил без повода. Не смолкал ни на минуту. Получал невероятное удовольствие от собственной хитрости. — Маг с досадой покачал головой. — Из слов Скура можно было понять только одно: по его просьбе менестрель королевы Дамии будет петь на банкете об убийстве последнего Дракона.
Я так неожиданно сжала локоть мага, что он остановился. Его слова напомнили мне о балладе, заставившей меня плакать, и, почти не отдавая себе отчета, я спросила:
— Это правда?
У дверей, ведущих в бальный зал, Райзель повернулся ко мне. Я слышала, как музыканты настраивают свои инструменты.
— Правда ли то, что Скур намерен исполнить эту балладу? Не знаю. Он хотел, чтобы я в это поверил.
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Правда ли, что Император-Василиск убил последнего Дракона?
Райзель нахмурился и вонзил в меня свой взгляд.
— Я слышал эту сказку, — медленно проговорил он. — Может быть, в ней запечатлены отголоски реальных событий. Многие верят, что когда началось правление Императора-Василиска, на свете еще оставался один Дракон, который позже исчез. Впрочем, известно, что в последний год своего правления Император-Василиск скрывал от всех свои руки.
Я молча подошла к дверям, но когда они распахнулись передо мной, поняла, что должна что-то сказать.
— Его горе, наверное, было столь же велико, сколь кощунственно преступление.
На несколько шагов опережая мага Райзеля, я вошла в зал, чтобы объявить о продолжении сегодняшнего праздника.
Большинство гостей уже собралось. Свита короля Тоуна была несколько обеспокоена его отсутствием. Королева Дамия, словно изысканное украшение, блистала в бальном зале; граф Торнден и его слуги демонстративно повернулись к ней спиной; по кругу прогуливались придворные, важно вышагивали семьи аристократов; сновали шпионы, подслушивая разговоры; любители потанцевать предвкушали удовольствие.
Я вошла, и сразу все стихло. Музыканты оставили свои струны и смычки; правители Трех Королевств и их придворные повернулись в мою сторону; в зале раздалось еще несколько случайных смешков, а потом установилась напряженная тишина. Я обвела взглядом присутствующих, изо всех сил делая вид, что мне очень нравится то, что я вижу. Конечно, на приглашенных было приятно смотреть: веселые, нарядные, освещенные ярким сиянием люстр. Красивые и богатые. По правде говоря, среди собравшихся не было никого, кто не демонстрировал бы окружающим, как он богат, — тем или иным способом. Вот вам свидетельство, что наша Империя процветает благодаря Императорам, которые навязали Трем Королевствам необходимость жить в мире. Мне выпала честь править великой и прекрасной державой; впрочем, эти великолепные мужчины и женщины не давали мне забыть, что я самая некрасивая женщина в Трех Королевствах. Да, мне удалось одержать победу над королем Тоуном, но я и в подметки не годилась никому из гостей дворца.
Однако я старательно играла свою роль. Как можно грациознее — боюсь, у меня это не очень получилось — я вышла на середину зала, развела руки в стороны, приглашая всех на праздник, и проговорила:
— Танцуйте, пожалуйста. Сегодня день моего восшествия на Трон, и я хочу, чтобы в нашей Империи все были счастливы.
Музыканты сразу заиграли какую-то красивую мелодию — после минутной заминки бал начался. Королева Дамия, привлекая всеобщее внимание, позволила какому-то счастливчику увести себя на середину зала и поплыла в танце. Другие молодые люди быстро нашли себе партнерш; важные пожилые аристократы и их жены медленно двигались по кругу. Краем глаза я заметила, что король Тоун вошел в зал, но никто не обратил на него внимания — все отдались во власть музыке. Я про себя поздравила его с тем, что он сумел без лишнего шума присоединиться к гостям; правитель Ганны сменил костюм, на котором остались следы «уговоров» Кашона. Вскоре он пригласил жену одного из своих подданных и принялся делать вид, что ничего особенного не произошло.
Даже маг Райзель, засунув под мышку жезл, закружил в танце какую-то красотку, которая поглядывала на него так, словно он был ослепительным божеством. И он тоже играл свою роль. Через пару минут оказалось, что не танцуем только мы с графом Торнденом. Правитель был постоянно настороже, ни на секунду не расслаблялся и не желал тратить время на глупости. А я… очевидно, в комнате не нашлось ни одного смельчака, который решился бы приблизиться ко мне.