Дочь императора

Очень хотелось сказать ему, что эти доводы мне прекрасно известны. Райзель и Император-Феникс научили меня никогда не забывать о врагах. Но я продолжала делать вид, что чрезвычайно занята.

А маг был слишком разгневан, чтобы отступить. По правде говоря, Райзель показался мне даже более сердитым, чем того требовала ситуация.

— Послушай, мы подвергли тебя всем известным нам испытаниям. Я научил тебя тому, что знал сам. Ты не Истинная Сущность. И даже не маг. Ты не обладаешь талантом к Волшебству. Способность стать магом дается не каждому — это известный факт. И если она существует, то непременно заявит о себе. А ты даже не в состоянии удержать в руках мой жезл — какие еще доказательства тебе нужны? — Он говорил чистую правду: мои пальцы соскальзывали с волшебного Дерева, как бы сильно я ни пыталась за него ухватиться. — Ты не Истинна по своей сути — не являешься Сущностью, как твои предки, и не наделена даром, который позволил бы тебе иметь дело с Истинными вещами. Но мы не удовлетворились одним испытанием. И подвергли тебя другим. Ты и с ними не справилась.

— Это не все, — тихо проговорила я. — Я еще не пыталась взойти на Трон.

— Миледи, — Райзель вдруг заговорил более официально, — вы совершаете ошибку. А в нашем королевстве прощать ошибки не принято. Твой отец воспитал тебя как разумное существо, — он не выдержал и вернулся к своему прежнему тону. — Ты что, не понимаешь: мы оказались в очень серьезном положении! Граф Торнден собирает силы и готовится к войне. Король Тоун прячет урожай в тайных хранилищах, открыто бросая вызов приказу последнего Императора и угрожая своим врагам — а заодно и нам — голодной смертью. Королева Дамия плетет хитроумные интриги. Все трое не уверены, чем это может кончиться, и потому не предпринимают более решительных действий.

Пока он говорил, я перебирала драгоценности и украшения, подносила великолепные каменья к свету, а потом откладывала в сторону. Моя очевидная рассеянность разозлила Райзеля еще больше. Как раз то, чего я и добивалась: мне хотелось, чтобы в гневе он приоткрыл мне часть своих тайных замыслов.

Однако маг не сказал ничего нового. Лишь мрачно заявил:

— И это еще не все несчастья, которые нам грозят. С каждым днем разбойник Кодар и его мятежники становятся все смелее. Знаешь, чего они хотят? Покончить со всеми правителями сразу. Идиоты! — прорычал Райзель. — Они забывают, что Три Королевства познали мир и отказались от кровопролития и жестокости лишь благодаря Императорам, обладавшим достаточным могуществом, чтобы заставить правителей Трех Королевств прекратить бесконечные войны.

В очередном уроке истории не было никакой необходимости, однако я не стала прерывать Райзеля, пытаясь разгадать, что же он замышляет.

— В Ганне нет дерева. В Лодане — металла. Набал нуждается в продуктах питания. А этот дикарь Кодар верит, что каждый город, каждая деревня, каждая семья или, может быть, каждый человек прекрасно могут справиться со всеми трудностями и проблемами в одиночку. Неужели он думает, что Ганна станет безвозмездно обеспечивать продуктами Лодан и Набал? Рассчитывать на это не приходится. Они будут продавать свой товар самому выгодному покупателю — тому, кто обладает лучшими ресурсами. А каким образом можно получить такие ресурсы? Голодные города, и деревни, и семьи, и люди попытаются отнять их друг у друга. Точно так же поступит Набал, владеющий рудниками и рудой, и Лодан, имеющий великолепные леса. Кодар мечтает об анархии и разрухе, причем называет их свободой. Первый Император основал свою династию вовсе не потому, что стремился к власти. Он был Первозданной Сущностью и не нуждался в таких пустяках, как власть. Он объединил Три Королевства под своим началом, потому что устал от кровопролития.

Маг Райзель и сам ненавидел кровопролитие. Я достаточно хорошо его знала, чтобы не сомневаться в этом. И тем не менее мой отец предупреждал, чтобы я не доверяла Райзелю. А я видела собственными глазами, как Император-Феникс сбросил свою человеческую оболочку и превратился в ослепительную Сущность, наделенную крыльями и таким великолепием, что глазам было больно на него смотреть. Он не мог мне солгать — ни в чем. Даже верность Райзеля, посвятившего свою жизнь служению Империи, можно было подвергнуть сомнению, но ни единое, даже самое незначительное слово Императора-Феникса.

Мой отец, как живой, встал у меня перед глазами: впрочем, он всегда был со мной. Вспоминая острый ум, светившийся в его глазах, голубых, как небо, и ласковую, немного с горечью улыбку, я страдала оттого, что его больше нет со мной. Я не могла его вернуть. Но он мне обещал — разве нет? — что величие и слава Императора-Феникса будут и моими тоже.

Нет. Не обещал. Но его надежды были для меня все равно что обещания. Ведь он часто говорил со мной о коронации.

«Император — одновременно человек и Сущность, — объяснял он, — это самый настоящий человек, который одновременно является Сущностью. Достигнуть этого состояния совсем не просто. Тот, в чьей плоти и крови спит Волшебство — не простая способность творить заклинания, а само Волшебство, — должен прикоснуться к Камню. Другого способа нет. Именно так первый Император познал себя. И именно для этого создал Трон, чтобы его наследники могли пройти процесс перерождения у всех на глазах и чтобы королевство формально имело возможность признать их владычество.

Однако плоть и кровь должны быть готовы — необходимо, чтобы тот, кто готовится занять Трон, осознал важность и необходимость превращения, иначе ничего не произойдет. Империя только бы выиграла, если бы я взошел на Трон, когда твоя бабка потерпела неудачу. Но Волшебство внутри меня еще не созрело, и поэтому в течение четырех лет маг Райзель поддерживал мир в Трех Королевствах».

Может быть, мне не следовало видеть обещание в этих разговорах? Нет. Разве я могла чувствовать иначе? Я же его дочь. Они с Райзелем воспитали меня такой, какая я есть. Воспоминания и печаль переполняли мое сердце, когда я повернулась к магу.

— Мне все это известно, — сказала я очень тихо. — Что ты мне посоветуешь?

Мой отец сказал о Райзеле: он один из самых верных людей в Трех Королевствах. И добавил: никогда ему не доверяй. Я снова подумала о его предостережении.

Райзель вытер пот с лысины; несколько мгновений он избегал смотреть мне в глаза, словно ему вдруг стало стыдно. А потом поднял голову. И резко сказал:

— Предложи графу Торндену стать твоим мужем.

Я вытаращила на него глаза, изо всех сил стараясь скрыть, что и сама подумывала об этом. От Торндена я смогу родить сына, который, возможно, окажется Истинной Сущностью, ведь в его жилах будет течь кровь деда.

— Конечно же, он самое настоящее чудовище, — поспешно проговорил Райзель, и я поняла, что ему не слишком нравится собственное предложение. — Но даже Торнден не осмелится плохо обращаться с женой, чьи предки были Императорами. В Трех Королевствах есть те, кто ценит мир: их верность обеспечит твою безопасность. А поддержка позволит Торндену как следует управлять империей. Он уже стал самым сильным из трех властителей, к тому же граф отличается невероятной храбростью. Если ты назовешь его своим мужем и Императором вместо себя, то застанешь Ганну и Лодан врасплох.

— Из него получится плохой король, — поморщившись, продолжал Райзель, — но он, по крайней мере, будет удерживать империю от войны, а мы станем молить всех богов, чтобы они послали нам еще одного настоящего Императора.

Я выдержала его взгляд и поняла, что его душа корчится за маской суровости. А потом я сказала, медленно выговаривая слова:

— Очень странный совет, маг. По-моему, ты стал слишком много себе позволять. Может быть, ты взял на себя смелость и сделал такое же предложение графу Торндену, не посоветовавшись предварительно со мной?

Мне показалось, что от моих слов Райзель весь сжался.

— Миледи, — ответил он, изо всех сил стараясь говорить так же медленно и спокойно, как и я, — вам должно быть прекрасно известно, что я этого не делал. Я не дурак. Тот, кто хочет управлять правителем Набала, должен застать его врасплох. Лишь посеяв в нем сомнения, можно подчинить его своей воле.