Страница 7 из 131
Глава 3
Доведут тебя амуры, что придешь домой без шкуры!
- На Рио де Жанейро я уже и не рассчитываю! – доверительно сообщила я двум амурам на лепном потолке. Те выслушали вдумчиво и внимательно, но ответом не почему-то не одарили.
А меня, кажется, повысили!
Вместо одного амура с трубой мне уже выдали двух. С лирами. И рубашка на мне была в два раза длиннее, но в три раза больше открывала. Угу. Два раза на груди и один раз на бедре. Пострадавшем.
Я ласково почесала несчастное бедро, так не приглянувшееся мерзавцу Никосу и, одернув зеленую атласную накидушку, привстала на кровати.
Точно, повысили! Судя по верхушкам деревьев, я уже на третьем этаже! И за решеткой.
Интересно, а Казлидис, то есть Казидис, Дюма читал? Графа Монте-Кристо, например?
Так вот, я – гораздо круче!
За дверью послышались шаги.
Я посчитала преждевременным банковать и плюхнулась обратно на постель, возведя глаза к амурам, а себя в прострацию.
- На этот раз… - грозно сообщил мне Никос, врываясь в комнату.
Я лежала молча и глазела на амуров, пересчитывая струны в лирах и складочки на пухлых ножках.
- Ты меня слышишь? – остановил свою прочувствованную речь мужчина.
Конечно, нет! Я ж в прострации. Понимать нужно! Там свои законы! Прикидываешь?..
- Джул?!! – он помахал у меня перед носом ладонью и сбил меня со счета. Я уже была на сто тридцать восьмом целлюлите.
- ДЖУЛ!!!
Во орет, орУнгутанг окультуренный! Я в курсе, как меня кличут!
- ТЫ СЛЫШИШЬ?
Тупой, еще тупее! Повторяю, у меня амнезия и прострация. Третьему тут делать нечего!
Для приличия Никос потряс меня за плечи.
Я поколыхала декольте, но реагировать сочла ниже своего достоинства и считать не бросила.
Наконец, до мужика доперло: он попал! А поскольку знойный мачо, видимо, не любил «попадать» в одиночку, то открыл дверь и завопил еще громче, созывая компанию:
- ДОКТОРА!!!
С пятью восклицательными знаками. Я знаю, что по грамматике полагаются только три, но у него было пять, не меньше!
Доктор пришел. И мне понравился. Я даже на пару минут пожалела о прострации и невозможности пококетничать, потому что такой милашка среди остальных мужских особей попадается редко. Прямо кандидат в ангелы!
Ростом четыре фута и один дюйм для солидности, Аристарх был строен, как строительная балка (если ее спилить и сложить вчетверо), и так же несгибаем. Милый такой темный шатен с замечательными карими глазками. Его абрис с Никосом не имеет ничего общего. Круглолицый живчик с почти женственными чертами лица, из глаз которого прямо изливалось сердечное тепло.
Но не в этот раз. На Никоса он только что ядом не плевал. Выплеснул на гада столько презрения, что мне даже стало приятно: хоть кто-то вступается за мою поруганную честь и подорванное хрупкое здоровье!
- Ты засранец, Никос! – кратко и емко высказался доктор, и я полностью под этим подписалась. Молча.
- Я твоего мнения не спрашиваю, Ари! – взорвался в который раз Казидис. – Ты давай ее лечи!
- Я не могу ее лечить! – не менее эмоционально заорал доктор. – Это не лечится!
Что, так плохо? Не надо меня пугать! У меня еще где-то остались ресурсы!
- Почему? – Вот я бы тоже не отказалась это узнать!
- Потому что тогда до полного выздоровления пациентки я буду должен исключить тебя! – не успокаивался Аристарх. – А ты не исключаешься!
Тут я зауважала доктора со страшной силой и пошевелила большим пальцем на правой ноге.
- Ой! – отреагировал Никос. – Она шевелится!
- Естественно! – напустил на себя солидность доктор. – Она же живая!
- А по ней не скажешь! – засомневался Казанова.
А вот не дождешься! Я не буду реагировать! Но вот когда я встану – ты ляжешь! Причем, в очень неудобной позе. И один!
Дальше они очень национально поругались и доктор вытурил Никоса из комнаты, пообещав навестить перед уходом и прописать ему пару литров... успокаивающего.
Я прикусила язык, чтобы не присоветовать вдогонку снотворного со слабительным, и продолжила считать: «Двести пятнадцать, двести шестнадцать…».
- Мадемуазель, - галантно обратился к пострадавшей Аристарх. – Если вы меня слышите, то позвольте выразить вам свое сочувствие и поставить в известность, что вы влипли в огромные неприятности…
Угу, а я думала - меня сюда пригласили на ромашках хозяину погадать! Я хоть и блондинка, но в пестиках и тычинках тоже понимаю!
-… А если не слышите, - меланхолично закончил греческий эскулап, - то... простите, вы все равно влипли!
Какое выдающееся тонкое наблюдение! Прям Сократ с Эйнштейном!
И врач прописал мне покой. Слава Богу, не вечный, а временный. С тем и удалился.
Пока я размышляла о ромашках и фиалках, море и солнце, добре и зле, снова пришел Никос и с порога поинтересовался:
- Ты тут?
Нет! Это не я! Это тень отца Гамлета! Видит Всевышний, еле удержалась, чтоб не спросить: «А ты?!»
- Ты – свин! – оторвала я взгляд от надоевших амуров и перевела на очумелого мужчину.
- Ты умеешь говорить! – несказанно обрадовался Казидис. – А почему «свин»?
- Я умею еще и орать, - погордилась я. – А свин потому, что ты умыкнул меня второй раз подряд. Это уже наглость и перебор!
- Я и третий умыкну, - поделился он планами мирового господства, приближаясь к кровати. Темно-синяя шелковая рубашка свободно расстегнута, оттуда выглядывает мужская грудь, вопреки моде покрытая темными курчавыми волосками. Это он меня так соблазнить видом пытается? Тогда не по адресу!