Страница 127 из 131
- Девочки заждались? – полюбопытствовала я, изучая очередную эпистолу возлюбленного: «Конец близок!». – Выгулять нужно?
- Я совсем ухожу, - заковырял копытцем персидский ковер демон. – Мне тут уже ловить нечего! Может, обнимемся на прощанье? Все же так долго вместе… Уже как бы и породнились…
- Бог с тобой! – фыркнула я, вешаясь на могучую шею Аластора с восторгом. Это был просто подарок! Если демон отступился, то мы на правильном пути!
- Тьфу на тебя! – парировал искуситель, поглаживая меня по крыльям. – Чтоб не сглазить!
- Жить будешь! – засмеялась я. И подарила ему сковородку! С розовым бантиком!
Демон расчувствовался и отдарился пуходеркой. Которую я на нем сразу и опробовала… Пострадали хвост и самолюбие…
- Чтоб я тебя больше никогда не видел! – пожелал мне и себе на дорожку Аластор и сгинул.
- И тебе хорошего века! – вежливо ответила я, сопровождая свои слова метким броском забытого подарка.
Напоследок Никос оставил Сабрину.
Здесь был особый случай. Девушка она была весьма неуравновешенная: с хрупкой психикой, склонная к суициду. Но это отнюдь не оправдывало взрослого мужчину, обязанного отвечать за свои действия, а не следовать по пути своих сиюминутных желаний.
Никос посетил могилу несчастной Сабрины. На кладбище было тихо. Под ногами шелестели падающие листья. Мраморные стеллы напоминали о бренности земной жизни и заставляли подумать о жизни вечной.
Он постоял рядом, положил букет так любимых Сабриной орхидей. Его трясло. Видимо, только сейчас до мужчины дошло, как тонка чужая жизнь, как легко ее порвать, сломать, исковеркать. Как страшно может отозваться неосторожное слово или необдуманное действие.
- Вы – Никос Казидис? – сзади к нему подошла красивая стройная женщина с темно-сером костюме и тоже с букетом.
- Да, - он встал с корточек и развернулся к даме лицом.
- Я – Амелия, мама Сабрины, - спокойно сказала женщина, с силой сжимая и, не замечая того, ломая в руках цветы, хрупкие фрезии и тюльпаны.
- Я… виноват перед вами… и перед нею, - выдавил Ник, склоняя голову. – Я не должен был позволять…
- Забивать ей фантазиями голову? – грустно усмехнулась женщина. – Да, не должны были. Сабрина с детства была такой… да вы сами, наверно, уже поняли! – смахнула набежавшие слезы.- Она была... как бы это сказать... не от мира сего. Верила в фей и принцев, маленькая прекраснодушная мечтательница. Слишком романтичная... до болезненности. Мы слишком поздно, и то лишь с помощью терапевта поняли: это не... особый склад души - болезнь...
- Если бы я знал… - начал Никос, сглатывая комок в горле. – Если был способен тогда задуматься, то никогда бы не похи... поощрял ее… она была слишком юной… и…
- Не надо, - положила свою ухоженную руку на его Амелия. – Я знаю... - Повела головой: - Только от этого мне не легче.
- Я назвал ее именем новый реабилитационный центр, - тихо сказал Никос. – Центр помощи жертвам насилия «Сабрина» с тайным приютом-гостиницей, где могут укрыться те, кому некуда пойти и помощи искать больше не у кого. Если вы хотите, то можете приехать на открытие…
- Не знаю, - ответила женщина чуть-чуть помолчав. – Мне все еще трудно. И…
- Простите меня, если сможете, - трудно дались эти слова человеку, ставившему себя выше Бога на земле и упавшему в душе в ущелья Ада.
- Извините. Я не могу вас простить, - призналась Амелия с хорошо осознаваемым чувством собственного достоинства. – Она была моей единственной дочерью, долгожданной и нежно любимой. Нашим с мужем солнцем, нашим светом, нашей жизнью. Но... я больше не желаю вам зла. Идите с миром к той, ради которой вы решили измениться.
Тут меня выдернуло за крылья и потащило вверх, как напроказившего котенка…