Кома

Беллоуз продиктовал протокол гастрэктомии в микрофон магнитофона привычным в таких случаях монотонным речитативом, заканчивая каждое предложение обычным словом "точка". Потом он пошел в раздевалку, чтобы переодеться в свою одежду.

Чувство благодарности и привязанность к Сьюзен насторожили Беллоуза. Его благоразумие подсказывало ему, что такое настроение снизит его объективность и способность оценивать перспективу. Он не мог позволить себе этого, особенно сейчас, когда его карьера висела на волоске. Но так как Сьюзен перевели в госпиталь Администрации по Делам Ветеранов, все дело могло затихнуть. Старк на обходе был вполне корректен и снизошел даже до полуизвинений за предположение, что Беллоуз мог быть связан с лекарствами в шкафчике 338.

Беллоуз закончил переодеваться и направился в послеоперационную проверить назначения своему больному с гастрэктомией.

– Эй, Марк, – громко окликнул его голос со стороны поста в послеоперационной. Беллоуз повернулся и увидел подходившего к нему Джонсона.

– Как поживают твои чертенята-студенты? Я имею в виду и эту хитрозадую девицу.

Беллоуз не ответил. Он сделал вопросительный жест рукой. Идиотские разговоры с Джонсоном о Сьюзен были последней вещью, которую он бы пожелал делать.

– Твои студенты рассказали тебе, что приключилось утром в медицинской школе? Это самая забавная история из тех, которые я слышал за последнее время. Какой-то парень ворвался в анатомический корпус этой ночью. Это, наверно, был какой-то чудачок, потому что он разрядил пожарный огнетушитель, сорвал клеенку со всех трупов, на которых занимались первокурсники, стрелял, потом заперся в морозильнике и шумно поскандалил там с покойниками. Там он свалил все трупы на пол и расстрелял один из них. Ты представляешь? – Джонсон изверг из себя поток хохота.

На Беллоуза его слова произвели совершенно обратный эффект. Он смотрел на Джонсона, но думал о Сьюзен. Она же говорила ему, что на нее снова покушались, что кто-то хотел убить ее. Неужели это тот самый человек? Но морозильник? Сьюзен превратилась в настоящую загадку. Почему она не рассказала ему все?

– Этот парень замерз?

Джонсон еле нашел в себе силы прекратить смеяться и продолжать разговор:

– Нет, по крайней мере, не целиком. В середине ночи в полиции раздался анонимный звонок. Они подумали, что это медицинские шуточки студентов и не стали проверять, пока не пришла дневная смена. К этому времени парень был уже без сознания и сидел в углу. Температура его тела опустилась уже до тридцати трех градусов, но ребята из медицинской школы умудрились оттаять его без угрозы ацидоза. Очень похвально со стороны этих задниц. Плохо только, что они вызвали меня на консультацию спустя целых два часа. Ха-ха, ты знаешь, как медсестры из БИТа зовут его?

– Не имею представления, – Беллоуз слушал вполуха.

– Ледяные Яйца, – Джонсон снова зашелся в приступе смеха. – Я думаю, это очень остроумно. Это как карикатура на Горячие Губы из M*A*S*H*. Что за парочка – Горячие Губы и Ледяные Яйца!

– Он выкарабкается?

– Конечно. Но мне придется кое-что ампутировать. Как минимум он потеряет часть ног. Сколько – решится в течение суток. Бедный сукин сын может потерять и свои ледяные яйца.

– Они выяснили что-нибудь про него?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, его имя, откуда он, все такое...

– Ничего. Выяснилось, что все документы, которые нашли у него, фальшивые. Полиция очень заинтересована. Он бредил что-то насчет Чикаго. Вот судьба! – последние предложения Джонсон произнес пониженным тоном, как какой-нибудь важный секрет, и отправился обратно к посту.

Беллоуз пошел по своим делам, проверил анализы своего прооперированного больного. Потом просмотрел историю болезни. Назначения были написаны Рейдом, все было отлично. Он думал о мужчине в морозильнике. История была загадочная. Беллоуз снова задумался над тем, был ли это тот самый человек, который напал на Сьюзен. Если это так, то как она умудрилась запереть его в морозильнике? И какого дьявола она ничего не рассказала ему об этом? Наверно, он сам не дал ей даже шанса рассказать. Если она заперла этого человека в морозильнике, у нее теперь могут быть проблемы с полицией. Неужели это она анонимно позвонила в полицию?

Беллоуз проверил перевязку больного. Она не съехала и была чистой, не пропитанной кровью. Капельница стояла правильно.

Он снова вернулся мыслями к Сьюзен и решил окончательно, что чудачок в морозильнике – тот самый человек, который преследовал Сьюзен. Если это он, то ей будет важно знать, что он госпитализирован и находится в критическом состоянии.

Беллоуз позвонил в медицинскую школу и попросил соединить его с общежитием. Он прождал двенадцать гудков, пока не убедился, что Сьюзен нет дома. Потом он позвонил дежурному и попросил его оставить для Сьюзен записку с просьбой позвонить ему, когда она вернется домой.

Сделав все это, Беллоуз отправился обедать.

Четверг, 26 февраля

16 часов 23 минуты

Тридцать шесть долларов и чаевые показались Сьюзен слишком высокой платой за безвкусный номер в "Бостон Мотор Лодж". Но деньги были потрачены не зря. Сьюзен чувствовала себя отдохнувшей, свежей и находилась в безопасности. День она провела, перечитывая свои записи. Вся информация, которая у нее была по больным, у которых кома развилась после операций, вполне подтверждала идею об угарном газе. Случаи в терапевтическом отделении тоже укладывались в гипотезу об отравлении сукцинилхолином. Но решительно никаких следов мотива преступления не было. Все случаи были совершенно несопоставимы.

Сьюзен несколько раз звонила в Мемориал, пытаясь выяснить домашний адрес Вальтерса, но успеха не добилась. Однажды она позвонила в Мемориал и попросила вызвать Беллоуза, но повесила трубку прежде, чем тот успел подойти. Медленно, но неумолимо Сьюзен начала понимать, что находится в безвыходном положении. Она подумала, что, может быть, это подходящий момент, чтобы обратиться в полицию и рассказать, что ей известно, а потом взять академический отпуск. У нее был месяц неиспользованного отпуска за третий курс, и она была уверена, что в любой момент сможет получить на него разрешение. Она должна сбежать, уехать, забыть все. Сьюзен вспомнила о Мартинике. Она очень любила все французское и ужасно стосковалась по солнцу.

Швейцар мотеля, свистнув, подозвал для нее такси, и она села в машину, назвав шоферу адрес: 1800 Саут-Веймаут-стрит, Южный Бостон. Потом откинулась на спинку сиденья.

Такси ехало по Кембридж-стрит, потом по Сторроу-драйв и Беркли. Шофер вез Сьюзен по самым приятным районам Саут Энда, чтобы избежать улиц, переполненных транспортом. На Массачусетс-авеню он повернул направо, и сразу окружающий пейзаж испортился. Попав раз в Южный Бостон, Сьюзен поняла, что потерялась бы там. По бокам улиц стояли ничем не отличающиеся друг от друга дома, мостовые были замусорены. Скоро такси выехало в район торговых складов, пустынных заводов и темных улиц. Почти во всех фонарях лампы были разбиты.

Когда Сьюзен вышла из машины, место, куда она попала, оказалось лишенным даже малейшего признака жизни. Прямо перед ней одинокий висячий фонарь очень современного дизайна бросал свет на парадную дверь, вывеску и дорожку, ведущую к двери. Надпись на вывеске, выведенная большими синими буквами, гласила: "Институт Джефферсона". Ниже вывески располагалась бронзовая табличка, сообщавшая, что здание построено при поддержке Министерства Здравоохранения, Просвещения и Социального Обеспечения Правительства Соединенных Штатов Америки в 1974 году.

Территорию Института Джефферсона окружала высокая изгородь около двух с половиной метров, способная выдержать ураган. Само здание располагалось в глубине участка, метрах в пяти от тротуара. Архитектура здания, отделанного отполированной до блеска белой мозаикой, была чрезвычайно современна. Стены, наклоненные вовнутрь под углом градусов в восемьдесят, возносили первый этаж на высоту почти восьми метров. На этой высоте располагался узкий горизонтальный карниз, а дальше стены возвышались под таким же углом еще на восемь метров. Кроме парадного входа в фасаде первого этажа не было больше ни окон, ни дверей. На втором этаже окна существовали, но они были утоплены глубоко в стену и плохо просматривались с улицы; были видны только амбразуры резких геометрических очертаний и отблеск света изнутри.