Экспансия

— Как?!

Тот вдруг хитро улыбнулся, но доброй эту улыбку назвать никак было нельзя…

— Покопался я тут в законах наших. Так вот, есть там один, который почему то забыли: если война, или набег, или иное лихо с чужеземцами происходит — военный князь един в Державе правит. А у нас ведь война… Так что я немедля требую созыв Совета, где на основании закона беру в свои руки власть. И думаю, что после этого…

Снова многозначительно улыбнулся, и всем сразу стало легче…

…Утро началось в Славграде необычно. Как только прокричал третий петух, на главной башне Детинца ударило било. Громко. Грозно. Горожане просыпались, выскакивали на улицы. Что за напасть? Неужели враги прорвались к столице?! Но уже мчались по улицам гонцы и глашатаи, и кричали указ:

— По закону предков наших власть переходит в руки военного князя! Каждый может ознакомится со свитками основателей в Храме Перуна-Громовержца!..

И снова, и снова повторялись эти слова…

…Совет собрался на следующий вечер в традиционном месте — особой светлице Детинца. Представители всех Слобод Державы, спешно явившиеся в столицу, как только до их ушей дошло объявление военного князя. Перво-наперво все бросались в Храмы Громовержца, чтобы собственными глазами убедиться в том, что подобный завет существует. И… Находили его. А Закон для слава — что слово отцовское. И потому… Локота, Второй Князь сидел молча, весь покрытый пятнами. Грузный багроволицый мужчина, расплывшийся не по годам. Не менее десяти пудов веса было в нём, и кресло подозрительно потрескивало при каждом его шевелении… Забыл! Какой позор! Как же он мог забыть, что действительно во время войны власть перейдёт к этому выскочке! Сколько сил положил, чтобы обрести влияние и силу, и — на тебе! Нажитое непосильным трудом, да хитрыми уловками будет пущено по ветру. И всё придётся начинать заново…

Двери в светлицу распахнулись, и пружинистым шагом в светлицу вошёл Ратибор. Мгновенно охватил всех собравшихся взглядом, чуть задержал взор на колыхнувшемся брюхе второго князя, спокойно прошёл, не задерживаясь, на своё место во главе стола, положил руки на алую скатерть, чуть подался вперёд:

— Все ли убедились, что по закону я беру нынче власть в Державе?

Представители Слобод и второй князь нехотя произнесли:

— Да. Закон ест закон.

— Благодарю. И поскольку я теперь Глава, то первое, что приказываю — немедля взять Локоту под стражу и посадить в поруб!

— Что?!

Никто не поверил своим ушам — что происходит?! Но в этот момент в светлицу ворвались гридни, и сбитый ударом дубины второй князь без чувств свалился на деревянный пол. Кряхтя от натуги четверо воинов ухватили Локоту за ноги и за руки и поволокли прочь. А Ратибор обвёл всех гневным взглядом, не предвещающим ничего хорошего, потом тихо, но каждое его слово таило нешуточную угрозу, заговорил:

— Значит, господа слобожане считают, что их интересы превыше интересов общины? Поустроили себе державы личные в Державе нашей? Гридни, взять в поруб Старшин товарной и торговой Слобод!

Обоим названным немедленно заломили руки, а князь добавил:

— В цепи их.

Не обращая внимания на крики, обоих выволокли прочь. Теперь князь смотрел на представителей хлебной и животной Слобод:

— Сами признаетесь, или мне зачесть вины ваши?

Хлебник рухнул на колени, взмолился:

— Пощади, княже! Ты же знаешь, что Локоте слова нельзя поперёк сказать! Народ уже ропщет! Измучил он всех своими работами непрестанными! Люди хиреть начали, больных много, ан, всё-равно, гонит на поля хлеборобов и огородников. А кто не идёт — в поруб. На хлеб и воду!

— Знаю об этом. Потому и не стал тебя к тем двоим отправлять…

Махнул рукой в сторону двери князь, и посмотрел на скотовода:

— А ты чего молчишь?! Или то, что у тебя скот начинает дохнуть от бескормицы, тебе всё-равно?

— Не дохнет, он, княже. А наоборот, прибывает. Особенно — туры и кони. Просто Локоте я неверные сведения подавал, чтобы жадность его умерить. Он уж больно без меры хотел всего. Вот и пришлось мне лгать. Прости.

Короткий, почти незаметный взгляд в сторону застывшего у стены светлицы Крута, и успокоительное движение того головой — не врёт слобожанин… Тем лучше. Уже легче!

— Благодарю за это. Твоя ложь многим жизни спасёт. Правильно поступил. Но впредь — за каждое слово лжи голову сниму. Всем ясно?!

Представители Слобод нестройно прогудели «да», и Ратибор поднялся со своего кресла:

— Локоту мы завтра же повесим. На главной площади Славгорода, зачитав указ с его обвинением и перечнем преступлений. Этих двоих — тоже. Чтоб не одиноко в аду было. Купец изворовался, и тех, кто о его казнокрадстве сообщить хотел — жизни лишил. А товарник покрывал дела чёрные Локоты. Так что всем троим место на виселице. Гридней Локотиных — немедля в Жаркий Град. Не пожелают — Перун меня простит. Уничтожу всех. А родичей их лично людоедам продам. Так и передать им. Дворец второго князя — под сиротский дом отдать. Челядинцев — расписать по слободам. Откажутся — пусть Локоту следом догоняют. Верёвки у нас делать умеют. Дармоеды, да нахлебники мне не нужны. И не только мне…

И вдруг резко сменил тему, обратившись к Малху:

— Что у нас с огнебоями?

— Слобода наша большие огнебои на новых основаниях с колёсами исправно льёт, даже больше обещанного. А вот с зельем проблема — не хватает хлопка. Мастерские товарные весь урожай ваты нынешний под себя взяли.

— Знаю. Посему — вату со складов Слободы изъять, передать Рудничной Слободе. Хватит ткани гноить! А что с ручными огнебоями?

Бренданов расплылся в улыбке:

— Сделали, княже. И скорострельность увеличили едва ли не вчетверо против прежнего. Начинаем на производство ставить. Как велено — к концу месяца первую сотню штук изготовим.

Ратибор чуть оттаял:

— Через пять дней получишь сотню отроков четырнадцати лет. Обучишь их бою на ручницах. Учить далее других они станут. Ещё что есть?

Махинник помялся, потом всё же решился:

— Княже, из Арконы павшей кроме злата и прочего свитки привезли со знаниями тайными. Дозволь мне и людям нашим изучить их — вдруг найдём ещё что полезное?

— Добро. Но только после того, как оружие на производство непрерывное поставишь. И зелье огненное — особенно!

Тот склонил голову, выпрямился:

— Сделаем, княже.

А Ратибор перевёл взгляд на представителя тягловой Слободы, и тот, хотя не чувствовал за собой никакой вины, невольно поёжился — уж больно сурово выглядел князь:

— Вашей Слободе от меня спасибо особое. Всегда всё вовремя доставляете. Так дальше и продолжайте. Сейчас ваша главная задача — перебросить вату со складов товарной Слободы на рудничные хранилища..

— Сделаем, княже.

Кивнул головой тот…

Глава 5

…Бесконечное кольцо костров окружало Жаркий Град. У каждого из них сидели враги, злобные чудовища в человечьем обличье, питающиеся человечиной. Все видели, как после боя людоеды подхватывали своих убитых и уносили их назад, а потом ночью слышалось довольное ухание… Вольха передёрнул плечами — сейчас стало легче. Неожиданно седьмицу назад пришли две тысячи воев, заполнивших прорехи в строю пешцов. Поначалу то гонористые были. Да после первого же боя шелуха с них наносная сошла. Поняли, что к чему. А уж когда трапезу майя увидали… Да и снабжать стали куда лучше против прежнего: раньше лишь пища в достатке была, а теперь и стрелы, и копья, и прочее оружие. Правда, с огнём негасимым проблемы оставались. Но вместо него начали поступать новые снаряды к требучетам — большие чугунные бомбы, начинённые непонятно чем. Кладёшь такой шар, величиной с голову человечью, на ложку, поджигаешь фитиль, и стреляешь… Тот падает, и не то что своей массой врага бьёт, но потом взрывается изнутри. Разлетается чугун толстый на мелкие части, кроша и рвя вражью плоть. Не меньше, чем негасимого огня людоеды боялись этого оружия. Так что Жаркий медленно, но уверенно перемалывал вражескую силу. Едва ли две трети уцелело от майя, тысяч этак четыреста с небольшим. Но всё равно — славы тоже несли потери. Хотя и меньше, но из сорока тысяч, преградившим путь ордам, осталось в строю едва ли восемнадцать тысяч воинов. Медленно, по десятку, по два в день, но майя всё-таки убивали закованных в сталь воинов. Много было и раненых. Правда, те возвращались в строй, но всё-равно, превосходство противника было огромным… Лишь сталь оружия и доспехов, да высокие прочные стены задержали людоедов. И ещё — непонятные действия их жрецов, руководивших нападающими. Вместо того, чтобы оставить малый заслон, сковывающий осаждённых в граде, а основные силы бросить в фактически никем не защищённые, кроме плохо вооружённых и обученных ополченцев, разукрашенные в перья дикари исступленно день за днём штурмовали сложенные из тёсаного камня стены высотой в три человеческих роста. Летящие из-за зубцов камни, брёвна, стрелы и дротики, а так же льющаяся кипящая смола, раскалённый песок и крутой кипяток наносили огромные потери врагу, но тот не отступал, а день ото дня повторял бесплодные попытки захватить город…