Вслед за луной

— А где-нибудь в другом месте? — Голос Паэна был тихим, но настойчивым, не давая горьким воспоминаниям отвлечь ее от главной цели. — Подумайте еще раз. Но только не о менестрелях с их арфами, а о тех нескольких месяцах, что вы провели в Рошмарене, и о ваших домочадцах. Вам когда-либо приходилось встречаться с ним раньше?

Она непременно запомнила бы эти большие, оттопыренные губы, так резко выделявшиеся на худом лице юноши.

— Нет, никогда.

Паэн прикрыл лицо арфиста тканью.

— Нам пора уходить, — произнес он.

Когда они покинули озаренное сиянием свечей святилище и снова вышли в ночь, тьма уже сгустилась. Джоанна оступилась на последней ступеньке, и тут же сильная рука Паэна удержала ее от падения.

— Сядьте, — предложил он ей. — Сядьте здесь и положите голову на колени.

— Я не собираюсь падать в обморок, — возразила она.

— Разумеется. — Паэн коротко свистнул, подражая щебету птицы, и когда Джоанна подняла голову, Матье уже стоял рядом, держа за поводья Арсуфа. Паэн подсадил ее в седло и занял место позади нее. Матье на миг покинул их, после чего снова появился, озаренный мягким светом, лившимся из двери часовни.

— Моя лошадь…

— Матье приведет ее, — ответил Паэн.

Они не спеша продвигались к своей брошенной стоянке, и Джоанне удалось даже вздремнуть в объятиях Паэна, однако она очнулась сразу же, как только ее начали мучить кошмары, и всю остальную часть пути бодрствовала, любуясь темным, усыпанным звездами небом у них над головой. Их кони, похоже, без труда находили дорогу в темноте, и Джоанна уже не сомневалась, что они очень скоро окажутся рядом с лагерем, где Матье всего несколько часов назад разжег для нее костер.

Когда они достигли цели, костер уже догорал, и Паэн, вручив ей сверток с одеялом, чтобы ей было на чем сидеть, вместе с Матье занялся сбором сухого валежника, чтобы заново разжечь огонь.

— По-моему, это было пустой тратой времени, — буркнул Матье.

— Да, пожалуй, — отозвался Паэн.

— Нет. — Джоанна расстелила одеяло и села на него. — Это было необходимо. Если бы я узнала арфиста, это могло бы положить конец всем моим тревогам. Паэн оказался прав: я должна была его увидеть.

Матье покачал головой.

— Я-то сразу узнал этого юного негодника. Вчера вечером я видел его на постоялом дворе в общем зале, пьяного в доску. Он цеплялся за юбки служанок и пел таким голосом, от которого скисло бы даже самое свежее молоко. Жаль, что я не обратил внимания на слова песни, потому что в ней шла речь о какой-то знатной даме из Динана.

Паэн повернулся к нему:

— Ты думаешь, он имел в виду Джоанну? Матье пожал плечами:

— Он пел о даме, которая… Джоанна насторожилась.

— Что?

— ..которая слишком легко расточала знаки внимания другим мужчинам, — смущенно пробормотал Матье.

Они замолчали, прислушиваясь к потрескиванию пламени костра.

— Наверное, это какая-то старая песня, — промолвил Паэн.

— Да, — согласился Матье. — Очень старая песня. Снова воцарилось молчание, которое нарушила Джоанна:

— Вы полагаете, меня хотели убить за измену? Паэн даже не шевельнулся.

— А что, по-вашему, такое возможно? — спросил он наконец.

— Вы можете думать что угодно, — заявила Джоанна, — но прелюбодеяние не входит в число моих грехов.

— А ваш покойный муж, мадам? Он никогда не сомневался в вашей верности?

— Нет, — ответила Джоанна. Когда он вообще о ней вспоминал. Она посмотрела Паэну прямо в глаза:

— Вы же сами сказали мне всего несколько дней назад, что арфист обвинял меня в покушении на жизнь мужа. Намекнул ли Меркадье хоть словом о прелюбодеянии, когда нанимал вас?

Паэн потупил взор.

— Нет, — признался он. — Меркадье ничего не говорил мне о вашей добродетели. Матье откашлялся.

— По-видимому, тот арфист и в самом деле пел какую-то очень старинную балладу, — произнес он. — Не о вас.

Джоанна пожала плечами и поплотнее завернулась в плащ. Она снова почувствовала на себе пристальный взгляд Паэна, и воспоминания о крепком южном вине и теплом полумраке спальни, в которой она провела предыдущую ночь, снова вернулись к ней, и ее щеки вспыхнули густым румянцем. Что могло бы произойти между ними, если бы Паэн и впрямь считал ее неверной женой? Быть может, тогда он закрыл бы на засов дверь спальни, отгородив их от всего мира, и вернулся к ее очагу и ее ложу, чтобы остаться с ней до рассвета? Разве отказался бы он провести с ней всю долгую осеннюю ночь, если бы относился к ней как к обычной распутнице?

Словно в ответ на ее мысли рука Паэна коснулась ее плеча.

— Ложитесь рядом со мной-, — предложил он. Одеяло уже было разложено поверх смятой сухой травы, и плотная жесткая шерсть была открыта жару, идущему от костра.

— Я хочу уберечь вас от простуды, — добавил Паэн, — и ничего больше.

Если бы в его взгляде присутствовала хоть капля жалости к ней, Джоанна ответила бы ему со всей резкостью, на какую только была способна. Однако в его глазах, помимо скрытого тепла, было и нечто большее — забота о ней, далеко выходившая за рамки долга, невольное уважение, которое убеждало ее лучше любых слов в том, что он не сомневался в ее порядочности.

Паэн оттащил от огня седельные сумки, чтобы на них не попали случайные искры, разлетавшиеся в темноте, и, опустившись на одеяло рядом с Джоанной, прикрыл им ее плечи. Его тело, прижавшееся к ней, казалось таким большим и теплым, что она уже не чувствовала пронизывающего ветра, дувшего со стороны далекого моря и проносившегося мимо их уединенного лагеря. Он не сделал попытки придвинуть ее к себе, однако одна его рука обнимала ее за талию, а подбородок покоился у нее на макушке.

Матье поднялся с места и потянулся. Джоанна увидела, как его сапоги исчезли в тени за низкими языками пламени.

— Костер, — произнесла она. — Если они заметят костер, то могут легко нас найти.

Паэн слегка пошевелился и крепче обхватил ее рукой.

— Судя по всему, за арфистом следовал лишь один человек, следя, чтобы тот не проболтался о порученном ему задании. Вряд ли их было много, так как на теле парня не было никаких следов борьбы, к тому же он даже не пытался сбежать с постоялого двора.

— Их могло быть и больше, и они явятся сюда ночью, чтобы убить нас всех.

Она почувствовала, как он в ответ пожал плечами.

— Маловероятно. Кроме того, если бы их было много и им стало известно о том, что вы здесь, они бы уже явились сюда и наверняка нашли нас. Матье останется на страже, но вряд ли он услышит что-нибудь на таком расстоянии от дороги — что-либо, кроме воя волков. А костер, Джоанна, убережет нас не только от хищных зверей, но и от холода.

— Как же вы с Матье умудрились не заболеть, половину ночи проводя на ногах и не ложась спать до тех пор, пока другой не сменит вас на посту?

— Солдат спит крепко, если ему не грозит опасность. Когда мы с вами.., когда все останется позади и вы благополучно доберетесь до дома, я охотно съем хоть целую дюжину жареных перепелов и просплю две недели подряд.

Ветер усиливался, задувая огонь костра и оставляя на своем пути струйку бледного дыма, поднимавшегося к темному небу. Никогда еще Джоанна так не жалела об отсутствии стен, будь это даже стены самой убогой лачуги во всем Гандейле, как в тот миг. Если бы не тело Паэна, защищавшее ее спину от ледяного морского ветра, она бы продрогла до костей. Короткие осенние дни скоро должны были смениться зимними морозами, и им следовало подыскать себе надежное укрытие, прежде чем выпадет снег. Ее собственный дом находился так далеко отсюда, по другую сторону холодного моря, за продуваемыми всеми ветрами вересковыми пустошами Йоркшира…

— И куда же вы намерены отправиться, чтобы проспать две недели подряд?

Паэн ответил не сразу.

— К тамплиерам, — произнес он неохотно. — В их общину, расположенную на побережье. Она улыбнулась:

— Да, там вы можете чувствовать себя спокойно. А они позволят вам Остаться?