Страница 61 из 77
Любовники крепко обнялись напоследок, застыли в глубоком, страстном поцелуе. Незаметно лица их склеились. Головы взаимно перетекли друг в друга, образовав единый шар. Шар тут же словно бы обдало невидимым жаром. Уши, надбровные дуги и прочие неровности, еще торчащие из него, сразу оплавились, вмялись внутрь. Общая «голова» погрузилась в теряющие твердость плечи. Мужчина и женщина, вернее, то, что от них осталось, двумя холмиками горячей биомассы опустились на землю. Затем холмики въехали один в другой, крутнулись несколько раз по часовой стрелке, будто играли в карусель, и, наконец, образовали единый бугор. Из бугра сначала поднялся тонкий, дрожащий стебель – вытянулся, точно побег бамбука. Стебель вдруг приобрел форму человеческого позвоночника, оброс мясом, «наплывающим» от бугра снизу, покрылся кожей. Одновременно на плечах, будто арбуз, «вызрела» голова. Холмик биомассы истаял.
Всё это за долю секунды.
И вот уже прежний Кирилл народился на свет, торопливо выхватил из-под груды пыльных тряпок, каких-то слипшихся мешков спрятанную там одежду и сумку, облачился и прилег на охапку сена, неведомо кем здесь оставленную, отдыхая после сложной магической процедуры.
Чувствовал он себя превосходно, будто действительно провел счастливые минуты со своей девушкой. Да и сама «девушка» на недостаток впечатлений не жаловалась. Ведь маг одновременно побывал и в ее шкуре. Незабываемое романтическое раздвоение! Надо полагать, папа с мамой в реальности и вправду друг друга обожали, если даже их воссозданные образы обладали столь сильной взаимной тягой и столь пылкими чувствами. Данное соображение Киря воспринял как комплимент самому себе. Издревле известно, что только в результате сильной искренней любви рождаются по-настоящему гармоничные дети. А у его родителей с силой и искренностью, похоже, обстояло всё в наилучшем свете. Приятно ощущать себя изначально гармоничным существом, не так ли?
Короче, эпизод с мельницей остался полностью за Кириллом. Однозначно.
Но, к сожалению, идиллию короткой победы над врагом вскоре потревожил громовой бас, прогремевший в воздухе над поляной:
– Выходи, Носитель! Твоя подружка у нас!
Парень осторожно выглянул в оконце.
Громовой бас вновь повторил:
– Выходи! – И, немного подумав, добавил. – Смотри!
Над лесом медленно поплыл гигантский мираж.
Так как противник не догадывался, где скрывался Кирилл, то изображение, адресованное его глазам, выполнил в нарочито огромных пропорциях, чтоб видно было с любой точки местности. И обратились к беглецу Дробители громовым басом по той же причине, – чтоб волхв точно услышал, где бы он ни прятался. А то, что он где-то здесь, мастера Антрацита не сомневались. Но, видимо, сознавали свое бессилие в потугах его обнаружить.
Своего «угольные» умельцы достигли, ничего не скажешь. Кирилл не мог пожаловаться ни на четкость изображения, ни на слышимость звука. Правда, мираж слегка переливался и подрагивал, точно воздух над раскаленным песком в жаркий июльский полдень. Но на то он и мираж. Это ведь не полотно художника.
Только вот картинка сама молодому магу не понравилась, ее содержание. Это притом, что смотрелась она весьма привлекательно. Мираж рисовал очень миловидную девушку из Клана Вулканического Пепла. Но в груди у Кирилла всё похолодело оттого, что милый сердцу образ ему транслировал ни кто-нибудь иной, а заклятый враг. Тоска и бессильная (пока) злоба давящей петлей перехватили волхву горло. За усталым выражением глаз Ульяны угадывалась неимоверная тяжесть плена. Ей там очень плохо. Да и разве может быть иначе? Далекий девичий образ, несмотря на врожденную красоту, вызывал лишь жалость и сочувствие. Уля смотрелась вялой, растерянной, будто несколько дней назад заблудилась в дремучем лесу и до сих пор не могла отыскать дорогу домой. «А ведь и вправду заблудилась…» – рубанула гнетущая мысль.
И еще – присутствовала в лице любимой некая фальшь, скрытая «ненастоящесть». Словно неведомый талантливый кудесник реконструировал изображение девушки по памяти и спроецировал его в воздухе. В качестве приманки? Очередная уловка Дробителей? Может, всё это – грубая подделка? Ведь Уля осталась в мутных недрах Изнанки. Кирилл же сам видел. Получается, Дробители блефуют? Выдают желаемое за действительное? С другой стороны, Великая Подложка вполне могла исторгнуть пленницу из темных глубин, передать ее своим союзникам. Почему бы и нет?
От Кирилла, как от опытного чародея, поднаторевшего в лекарской магии, не мог ускользнуть тот факт, что за дрожащим в воздухе изображением, хоть и слабо, но всё же читался ментальный след. И принадлежал он, вне всякого сомнения, Уле. Тут Киря ошибиться не мог. Он чувствовал людей, что называется, затылком на расстоянии; мог запросто, стоя спиной к двери, определить, кто именно вошел в комнату. Ну а уж ментальный след любимой девушки (невидимый отголосок ее ауры) Лекарь, само собой, не спутал бы ни с чем на свете. След явно присутствовал, но… присутствовала и фальшь…
Клан Дробителей вкупе с последышами – противник очень серьезный. Его нельзя недооценивать.
И прежде, чем вступать с тюремщиками Ули в какие бы то ни было переговоры по поводу ее судьбы, волхв решил как можно тщательней разобраться, кроется за воздушным изображением реальная пленница или это всё же искусное визуальное чучело, выполненное с наложением «ментального макияжа».
Для этого парню пришлось вновь прибегнуть к лекарской магии. Киря отлично помнил, как выглядит энергетический слепок Ули. Подстроив, если так можно выразиться, свою ауру под ауру девушки, Кирилл мысленно внедрился в объемное тело миража, пытаясь раскусить чужое чародейство, оценить достоверность изображения, нащупать его прототип – Ульяну. Действовал волхв в данный момент как бы от лица Ули, точнее, ее энергетического двойника. Поэтому старался нащупать во вражеской «живописи» самое себя. Лекарская магия очень чутко, – как никакая другая, – откликается на принцип подобия. Если в мираже будет присутствовать настоящий ментальный след Ули, то Кирилл его сразу же уловит. Безусловно.
И уловил.
Но какой-то «искореженный»…
…Цепляясь за призрачную энергетическую ниточку, сознание Кирилла провалилось внутрь многослойной оболочки волшебства. Это напомнило Лекарю перемещение в параллельное пространство во время испытания «Вином». Вероятно, Дробители также прятали свою узницу где-нибудь в затаенном чародейском уголке – в одном из соседствующих миров. Парень мог поклясться, что чувствовал, как пересекал раз за разом их расплывчатые границы, пока наконец не грянулся оземь.
Носитель в два счета переселился в другую реальность; переместился, образно говоря, внутрь миража, в самый его исток, в сердцевину чужого чародейства – и без всякого вина!
Кирилл угодил на берег небольшой речушки – шагов двести в ширину. К ней выходила заросшая сорняком, заброшенная дорога. Пересекая речушку, старинный тракт взгромоздился на ветхий, полупрогнивший мост. Скорее всего, именно его плачевное состояние и привело бывший торный путь в упадок – транспортный поток, вероятно, сместился туда, где отстроили новый мост. Старая дорога опустела.
Похоже, Улю удерживали где-то здесь. Ее ментальный след на данном этаже мироздания обрывался и растворялся неопределенным облачком по местному Эфиру. Судя по всему, след специально рассеивали, прятали.
Парень осмотрелся. Может, удастся отыскать любимую, взглянуть на нее хоть одним глазком.
И непроизвольно втянул голову в плечи.
М-да, обстановочка мрачноватая. Очевидно, самовольное проникновение чужака не прошло для далекого мира незамеченным. Это еще мягко сказано. Материализация Кирилла спровоцировала нешуточную бурю. Нет, не магическую, самую обыкновенную. Но зато какую!..
Хмурое и до этого небо вмиг затянулось свинцовыми, непроницаемыми тучами. Тучи присели к самой земле. Налетел шквалистый ветер, грянул гром, небосвод раскололся толстыми ветвистыми молниями. Ударил ливень. Тугие струи дождя нещадно хлестали волхва по лицу так, что было больно смотреть перед собой. В слепом желании увидеть любимую Кирилл растерянно вертел головой туда-сюда. Если она здесь, то где? Что-то не видно…