Страница 58 из 77
Неожиданно в кровавом шоу почему-то произошел сбой – двое бойцов ни с того ни с сего наотрез отказались друг друга убивать.
В наказание мудрый король Юриус Тринадцатый приказал выпустить на поле непобедимого бочечника, – чтоб другим упрямцам неповадно было. Чисто теоретически копьеносцы имели кой-какие шансы в борьбе против опасного хищника. Бочечника, в принципе, можно поразить копьем в глаз или, скажем, в горло через открытую пасть. Однако особо надеяться на это не стоит. Панцирник обладает отменной реакцией. Скорее всего, зверь поочередно слопает обоих гладиаторов, и никакие доспехи им не помогут.
Но тут папаша Сирени выкинул такой номер, что Крысолова, примостившегося внутри хрупкой фигурки, аж передернуло всего от отвращения.
Виной всему послужил древний варварский обычай, принятый в Землях Великой Короны. Выражался он в следующем. Если какая-то из девушек на трибунах выказывала желание выйти замуж за гладиатора, то схватку с хищником временно – буквально на полчаса – приостанавливали, девушку и гладиатора вели в специальное помещение под трибуной. Там священник их по-быстрому венчал, затем молодоженов оставляли наедине.
И, кстати говоря, за эти полчасика многим воинам вполне удавалось заложить крепкую основу для продолжения собственного рода. Ибо приблизительно через девять месяцев после Ристалища у несчастных вдовушек в память о коротком замужестве зачастую рождались очень симпатичные детишки…
Но, несмотря на риск подзалететь с беременностью, девушки, желающие соединить свои сердца с отважными гладиаторами, всё же находились, хоть и немного. Объяснялось это весьма просто – брак по расчету. Из королевской казны страдалице за погибшего избранника, по обычаю, выплачивалась неплохая денежная компенсация. На сей мешочек презренного металла и положил глаз алчный папаша. А то, что после исполнения ритуала его родную дочурку – молодую вдовушку – вряд ли возьмет в жены хоть один приличный человек, его ничуть не волновало. Это уже ее проблемы. Заботливый родитель итак затратил слишком много средств на ее воспитание (как он полагал).
Отец девушки обратился в Жюри.
Главный судья ударил в колокол, останавливая схватку.
Из двух претендентов папаша выбрал в мужья Сирени летописца. Тот происходил из весьма знатной фамилии. Самолюбие пропойцы тешил сам факт, что ему хотя бы номинально удастся породниться с «белой костью».
Группа воинов выскочила на поле, спеленала писаря, под свист и смех зрителей поволокла его в заветное помещение под трибуной. Туда же гвардейский эскорт повел и опечаленную Сирень.
Тут до Черного Кота дошло, что его, точно безвольную кобылицу, тащат на примитивную случку – случку с мужчиной! Ну уж нет! Не бывать этому никогда! Не будь я Крысоловом, – мысленно взорвался маг.
Эмоциональное неприятие ситуации достигло у Крысолова столь высокого накала, что он, опираясь на всплеск возмущения или, вернее, отталкиваясь от него, сумел даже пробить запретительную черту между магиями разных миров и притянуть сюда, в параллельное пространство, колдовской Эфир домашней формации.
Прорыв волшебства из другого измерения сопровождался непереносимым скрежетом, будто где-то на небесах прямо над стадионом разверзлись огромные чугунные ворота. Створки их без конца отворялись и затворялись. А старые, заржавелые петли, на которых они держались, смазки не видали отродясь. Аэр загудел, заколыхался, с визгом перемалывая сам себя в невидимую крошку. На травянистую арену неожиданно пала изморозь. Стало зябко, неуютно. «Дверной скрип» быстро перерос в высокий надсадный свист и продолжал набирать обороты.
Большинство испуганных зрителей, ничего не понимая, инстинктивно вжались в свои места. Пытаясь защититься от неведомой напасти, они судорожно хватались за головы, прикрывая ладонями ушные раковины.
Каменные ступени, что служили публике скамьями, вдруг озарились изнутри мягким розовым сиянием. По тесаным балкам в некоторых местах веерами побежали трещины. И хотя на поверхность сидений они совсем не выступали, а ветвились внутри, тем не менее, все, кто ни есть, их отлично видели каким-то непостижимым глубинным зрением. Люди изумленно потирали глаза, в ужасе вскакивали со своих мест, озирались по сторонам. Но кругом творилось то же самое.
Последней каплей в недобром предзнаменовании судьбы явилась внезапная вылазка на трибуны странного усатого зверя. Она же, собственно, и послужила сигналом к всеобщему паническому бегству со стадиона. Спасайся, кто может!
Вылазка зверя выглядела еще более зловещей оттого, что неведомое создание поглотило собою ту девушку, отец которой затеял женитьбу с гладиатором.
Случилось это так. Едва только Черный Кот подмешал в местный Эфир родную Волну, незамедлительно последовала родовая трансформа – сама собой, на уровне инстинктов, как защитная реакция. Роскошная девичья коса мгновенно удлинилась, срослась в единое целое, приняла форму противного голого хвоста, переместилась в зад фигуры. Сама фигура тут же переродилась в тушку грызуна. Лицо вытянулось в звериную морду, на кончике которой быстро отросли торчащие веником усики. Хлоп! И Крысолов уже – огромная зубастая крыса. Не подходить!
Не известно доподлинно, водились ли в данном измерении крысы или нет. Но если и водились, то почетом и любовью они, судя по всему, не пользовались. Ибо при виде сего чудовища на трибунах разразилась настоящая паника. Зрители, давя друг друга, ломанулись к выходу, подальше от здоровенного грызуна.
Пугающая фантасмагория усугублялась еще и тем, что местный Эфир, причудливо преломив волшебство мага, выдал в небо над стадионом искаженное отражение колдовства. Над ареной медленно поплыл гигантский мираж: огромная змея с головою крысы. И не просто с головою, а еще и полутуловищем в придачу: поросшая рваной шерсткой грудка, когтистые передние лапы. Крысозмей беспомощно сучил ими перед собой, будто царапал воздух. Задних не было вовсе. На уровне брюшка фигурка усатого зверя прочно врастала в корпус змеиного шланга, который интенсивно извивался, точно узенький флажок на ветру. Видимо, в здешней Волне произошло самопроизвольное наложение родовых трансформ кудесника. Хотя образ удава Черный Кот на сей раз и не вызывал. Сказать по правде, маг и сам поразился открывшейся глазам панораме. Исполинский змей лихорадочно вращал во все стороны длинным телом, будто хвост ему зажало каменным обвалом в горной расщелине, и он пытался оттуда вырваться. А крысиная голова яростно шипела, ощерив пасть, словно хотела кого-то напугать.
И напугала.
Весь стадион.
Кроме бочечника. Тот просто не смотрел вверх, в небо над собой, а глазел то влево, то вправо.
Одновременно между членами команды включилась Контактная Ось. Партнеры-соискатели сразу почувствовали друг друга. Но было уже поздно. Крысолов будто специально вознамерился провалить Посвящение.
Через секунду-другую магическое светопреставление в параллельном пространстве закончилось. Из неба неожиданно исчез пугающий мираж. А с трибуны пропал необычный усатый зверь – превратился в мощный сноп света, заискрился, сверкающим файерболом ушел ввысь.
На каменной скамье вновь сидела всё та же девушка – Сирень. Довольно симпатичная девушка, между прочим. Но подходить к ней, естественно, никто не решался, даже алчный папаша. Люди шарахались от «виновницы торжества», как от чумной.
Не желая того сам, Крысолов подпортил бедняжке репутацию на всю оставшуюся жизнь. Кто же рискнет связать свою судьбу с ведьмой (в мире, где люди и колдовать-то не умеют)? А в том, что она – ведьма, сомнений, похоже, ни у кого теперь не оставалось…
Чайная на Слободской.
Группа в сборе.
Вслед за Крысоловом из параллельного пространства поочередно вывалились все маги. Родные тела встретили своих хозяев пьяным, затуманенным сознанием. Но хмель лишь усиливал любопытство: в чем же корень провала? Товарищи кинулись с расспросами к Черному Коту:
– Что случилось, друг? Почему ты сорвался? Ведь всё шло так успешно. В чем дело? Объясни!