Страница 52 из 77
Само собой, Большой Медведь отлично понимал: случись что – крайним выставят его… Гвардейцы короля своим поведением подтверждали эту догадку ежеминутно. Господские холуи, показывая рвение (не там, где надо), постоянно подчеркивали, что не доверяют простолюдину проводнику ни на грош (кто знает, может, он – наводчик разбойников?) и при малейшем подозрении на измену прикончат бедолагу на месте. Работать в подобных условиях было, конечно же, не больно приятно…
Одно успокаивало: ко времени внедрения Беркута в тело (и сознание) шамана опасный поход вступил в свою завершающую стадию. По прикидкам Большого Медведя, они находились на самом краю Кряжистого Леса. Примерно через пару часов отряд должен был выйти на Главный Тракт. А там уж рукой подать до королевского замка – полдня ходу, не более. «Пернатый» маг немного успокоился.
Но, видно, не приглянулись заповедным дебрям высокомерные попутчики Орлоголового. Кряжистый Лес – в который уж раз – оправдал репутацию места опасного, гибельного.
Неожиданно отряд принца напоролся на засаду разбойников, построенную на удивление грамотно, с умом. Создавалось впечатление, будто лесные грабители заранее поджидали знатного вельможу со свитой именно на той тропке, где он и появился. А может, и вправду поджидали. Не исключено. Лихие люди, они ведь годами жили в непроходимых чащобах. Секретов здесь от них нет. Разведчики и следопыты у разбойников – выше всяких похвал. Сами звери почитали их за своих. Новости сороки на хвосте приносили. Надо только понимать язык зверей и птиц. А они, судя по всему, понимали…
Разумеется, тень подозрения сразу пала на Большого Медведя: случайно ль угодил отряд в западню или нет? В ближайшем будущем шамана как пить дать ожидало неприятное объяснение с головорезами принца или, лучше сказать, следствие с дознанием.
Пока надлежало уносить ноги. Как можно скорей – подальше от расставленной ловушки, поближе к оживленному Тракту. Только там разбойники утратят свое преимущество. Ведь сколько их, и где они прячутся, в зарослях сразу не определишь.
Но самый скверный сюрприз Беркуту преподнесла та незримая нить между мирами, посредством которой он осуществлял здесь свое присутствие. В момент нападения лесных братьев – ни раньше, ни позже – хрупкая связь, ведущая через неведомые бездны в далекий магический Клуб, стала внезапно рушиться. Волшебник неожиданно потерял ментальный контакт с самим собой. Иллюзия начала тускнеть, ускользать из сознания. Что-то там, в далекой Чайной пошло наперекосяк. Вероятно, Орлоголовый либо перепил, либо недопил… скорее всего – второе… В результате тело, в которое вселился кудесник на этой планете, утратило координацию и контроль. Проводник в настоящее время не являлся, по большому счету, ни шаманом по прозвищу Большой Медведь, ни магом по имени Беркут. Покинутая своими хозяевами плоть застыла растерянным изваянием посередь тропы. Лицо и руки бедняги обильно облепила мошкара и прочий гнус. Избитое выражение «не от мира сего» очень метко характеризовало теперешнее состояние шамана.
По сути, сцена схватки с разбойниками проплывала мимо внимания мага почти незамеченной. Вернее, отдельные эпизоды пробивались всё же, как сквозь туман, к сознанию проводника. Но он почему-то не придавал им особого значения; наблюдал за царящей вокруг суетой отстраненно, будто это его вовсе не касалось…
…Вот дорогу отряду перегородило неожиданно упавшее дерево. Тут же слева на путников градом посыпались стрелы. Справа бандиты не стреляли. Тропинка-то узкая; вероятно, опасались невзначай поразить своих…
На глаза наехала белесая пелена. Наступил небольшой перерыв – в восприятии, не в действительности.
…Вот отряд гвардейцев быстро перегруппировался, ринулся навстречу врагу, не обращая внимания на стрелы. Добротные доспехи позволяли воинам не бояться легкого вооружения противников. Очевидно, в ближнем противоборстве бойцы хотели выиграть какое-то время для спешного отступления своего господина, попросту говоря – бегства…
Снова пелена, небольшой перерыв…
Черти что! Орлоголовый постарался насколько это возможно переместить сознание в Клуб, чтобы отрегулировать ситуацию. Это ему более-менее удалось. Картинка прояснилась… но не здесь, а в Чайной. Маг развернулся к столу, набулькал полный бокал вина, залпом осушил. Вроде помогло. Вновь подступила дурнота. Зато иллюзия слегка задрожала, поплыла и вскоре начала постепенно приходить в норму.
…Отряд гвардейцев ринулся влево – оттеснить врага. Принц с ближайшими телохранителями – вправо, вероятно, от избытка храбрости.
Но что это?! Проводник – Большой Медведь, а не Беркут – в самый последний момент уловил краешком глаза над той тропой, куда метнулся принц с воинами, неестественно застывшую ветвь. Определить, что за этим крылось, мог только наметанный глаз бывалого лесного жителя. У настоящего дерева ветви, как правило, растут вверх или раскинуты в разные стороны. Они легонько колышутся на ветру вправо-влево. Эти же, если вглядеться пристально, хоть копировали цвет и форму листьев почти безупречно, но висели почти безвольно. Потому что имели совершенно иную, чем у лесной поросли, упругость.
Большой Медведь набрал полные легкие воздуха, он хотел истошно выкрикнуть: «Стой! Назад! Опасность!», но не смог… Органы речи ему не повиновались. Личность шамана раздвоилась, никак не могла собраться в одно целое. Беркут всё отлично видел, но вмешаться в ход событий не мог.
События в лесу между тем развивались далеко не самым лучшим образом. Да что говорить? Всё полетело в тартарары…
Чтобы представить себе в тонких нюансах дьявольские злоключения побежавших вперед телохранителей и самого принца, надо, наверное, иметь хотя бы отдаленное представление об экзотическом наиковарнейшем хищнике под названием сеточник, довольно распространенном в заповедных лесах Великой Короны. Сеточник – уникальное существо, обладающее аморфным, видоизменяющимся телом. Его многочисленные конечности – чем старше особь, тем их больше – способны принимать самую разнообразную форму. Чаще всего они маскируются под деревья, искусно копируя с соседних растений и сложную структуру веток, и нанизанные на них листочки. Хищник ловко прилепляется к настоящему стволу где-нибудь в чаще леса, очень правдоподобно нависает над тропинкой, терпеливо поджидает добычу. Торные стежки-дорожки он выбирать умеет. Рано или поздно кто-нибудь обязательно захочет пройтись под пышной тенистой шапкой. Тогда-то сеточник и накидывается на неосмотрительное животное – вероломно пикирует сверху. Хищник впрыскивает в кровь жертве сильнодействующие яды, парализует ее, затем жадно вгрызается в чужое тело многочисленными присосками-буравчиками, расположенными на манер осьминога по всей протяженности щупалец. Взрослый сеточник может достигать огромных размеров – несколько саженей в длину, до двадцати шагов.
Кроме того, хитровыдуманные каверзные существа способны объединяться в мощные колонии, ведущие себя как единый алчный организм. И упаси Великий Прародитель встретиться у такой скованной популяции на пути… Даже набитое под завязку гнездо огневиков по своему убийственному потенциалу, пожалуй, не составит ей достойную конкуренцию.
Первые два охранника стремглав влетели в ветвистые лапы сеточника, которые в один миг откуда ни возьмись распростерлись на их пути, точно ловчие сети. Огромная хищная особь обрушилась сверху сплошной стеной, наподобие запорной решетки на воротах средневекового замка. Жуткие лапы многоликого, многорукого чудовища, нахально отбросив маскировочный растительный антураж, переплелись в прочные канатообразные утолщения, стянулись удушающей удавкой из эластичных, пружинистых жгутов, словно змеиный выводок, выползающий из норы. Не было от них никакого спасения!
Здоровенная живая сеть – скорее всего, высокоорганизованная колония жутких агрессивных существ – отнюдь не болталась безвольной тряпкой на ветру на дороге у путников. Нет! Она активно атаковала, заходила с флангов, разрасталась вширь, охватывала будущих пленников дугой, брала в неразрывное кольцо. Причем архистремительно! Ее псевдопоросль беглым потоком цеплялась за ветви рядом стоящих деревьев, сноровисто перепрыгивала со ствола на ствол, с сучка на сук, словно подражала врожденным безошибочным повадкам лесных белок. Жгуты плодились, разрастались, множились так неестественно быстро, как во сне, будто ненастоящие.