Серебряный ветер

— Секретный путь из долины?

— Хотелось бы.

— Расскажи мне.

Симон покачал головой и поискал глазами ведро, в котором еще оставалась вода. Таковое нашлось, и он отнес его в оставшийся в приличном состоянии угол.

— Я буду ждать тебя снаружи. Выходи поскорее, и, — он нежно поцеловал ее в губы, — может, ты захочешь сменить тунику.

Аделина окинула взглядом одежду и обнаружила, что та вся в копоти.

— Братья гордились бы тобой, но не стоит подавать им дурной пример. Замужней даме не пристало лазать по балкам.

— Да уж. Я бы не хотела, чтобы они увидели меня в таком виде. Симон, что-то случилось?

— Скорее выходи, с нами поедут Гарольд и половина солдат гарнизона.

Вороны слетели с северной стены и расселись по деревьям, яростно каркая на всадников, проезжавших мимо. С подножия холма доносилось блеяние овец и мычание коров.

— Овец выпустили из загонов, — сказала Аделина. — Не время сейчас давать им пастись на воле.

Симон махнул Гарольду, чтобы ехал вперед.

— Возьми троих солдат и поезжай к самой большой из пастушьих хижин. Посмотри, кто там.

Аделина в недоумении смотрела на мужа.

— Что ты ожидаешь там найти? Симон кивнул в сторону частокола.

— Коровы разбрелись по холмам, а овцы заполонилицерковный двор.

Аделина взглянула в указанном направлении.

— Симон, дыма над домом нет… Он положил руку ей на плечо.

— Там нет следов разгрома, насколько я могу судить.Они спустились к пустынной усадьбе.

В конюшне ни лошадей, ни упряжи. У Аделины сердце глухо забилось. — Они уехали верхом: все, кто смог. Даже пони Пенрика и того нет.

— Среди скота, что бродит по холмам, нет лошадей. Симон первым пошел к дому. Дверь была распахнута настежь и качалась на ветру.

В длинной яме для костра догорали последние угли. Ворон бросил склевывать крошки и не спеша взлетел, по-хозяйски усевшись на потушенный факел, железными скобами прикрепленный к стене.

Аделина прошла мимо желтоглазой птицы в спальню. Там все было приготовлено для того, чтобы Кардок и его семья могли впервые за долгие годы провести ночь с комфортом в месте, принадлежавшем им по праву. Роскошная кровать с балдахином стояла возле стены, завешанной гобеленами, чуть колыхавшимися от сквозняка. Аделина спиной почувствовала, что Симон подошел к ней, и пропустила его вперед.

Он зашел в спальню и, подойдя к кровати, обернулся к Аделине и покачал головой:

— Сомневаюсь, чтобы они здесь спали.

Затем они прошлись по пристройкам. В ткацкой со станков не были убраны ткани, работу бросили на середине. В кухне над остывающими очагами стояли котлы. Цыплята собрались вокруг кучи зерна в углу двора и с удовольствием лакомились. За частоколом и у дверей часовни бродили два вола. Внутри церкви алтарь стоял непокрытый и реликвии пропали.

Аделина прогнала любопытную корову с церковного крыльца, и Симон закрыл дверь.

— Они отпустили животных самим искать себе пропитание, а с собой взяли лишь лошадей да то, что могли унести на себе, — сказала Аделина. — И все это они проделали лишь после наступления темноты, после того, как мы с тобой ушли из дома.

Симон обнял жену.

— Похоже, у них был план и достаточно времени чтобы подготовить упорядоченное отступление.

— Надеюсь, они целы и невредимы, как бы там ни было.

— Куда они могли пойти, пятьдесят человек, большей частью верхом, не взяв с собой ни скота, ни вещей, и это когда зима вот-вот наступит?

— Двоюродный брат моего отца живет в сутках езды отсюда. Райс старый друг, он всех их примет.

Симон посмотрел на небо. Черные, отороченные серебром тучи плыли высоко над долиной.

— Если ветер не сменит направления, снег выпадет еще до заката. Кардоку и его людям заметет путь. — Он старался говорить спокойно, как ни в чем не бывало. Он надеялся, что Аделина не поймет по его тону, что на самом деле испытывал Симон при одной мысли о том, что старый бандит мог уйти, оставив дочь на произвол судьбы, даже не попрощавшись.

— Он умеет хранить свои секреты, — сказала Аделина. Боль сдавила Симону горло.

— Он, должно быть, оставил тебе записку или условный знак. Мы бы нашли его, если бы у нас было время, но нам надо торопиться, пока погода не испортилась.

Аделина покачала головой:

— Мы не найдем никакого сообщения. Мой отец… — Она посмотрела на небо и продолжила: — Мой отец знает, что с тобой я в безопасности. Ему не надо сообщать мне о том, что он тебе доверяет. — Аделина положила голову Симону на плечо. — Ты знаешь, что это значит? Мой отец сделал нам одолжение, устранив вторую угрозу Лонгчемпа. Если в долине некого убивать, как он может наказать тебя или меня за ослушание?

Симон грустно улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.

— Действительно.

Аделина закрыла глаза, испытав огромное облегчение.

— Симон, за всю свою жизнь я не испытала ничего, что могло бы сравниться с этим мгновением.

— Ничего? А прошлой ночью? По-моему, был такой момент или даже два…

— Нет, Симон, не фиглярствуй. Мы — одно целое, и нас ничто не разлучит.

Возвращение бродячей коровы прервало обмен нежностями.

— Пошли, — сказал он, увлекая Аделину за собой. — Пусть животное приобщится к высокому, не надо мешать ей на этом пути. Мне надо поговорить с солдатами и попросить некоторых остаться до той поры, пока Маршалл не решит, что делать с фортом. Нас послали сюда, чтобы мы присматривали за твоим добрым папашей, а теперь, когда его нет, нет нужды и в часовых на вышке.

— Твоя новая башня в любом случае оказалась бесполезной. Сомневаюсь, чтобы люди моего отца ночью шли через ущелье.

— Столько людей, шагающих мимо крепости, могли поднять на ноги самого ленивого из моих часовых. — Симон поднял голову и посмотрел в сторону форта. — Вчера вечером на часах стоял Люк. В полночь Гарольд послал человека ему на смену. Тот сказал, что ничего не слышал. Луна светила ярко, но на дороге он тоже никого не увидел.

— Выходит, сказки не лгут — мой отец нашел тайный ход из долины, такой, что можно проехать верхом. — Аде-лина окинула взглядом южный склон. — Ты помнишь вчера, в пещере…

Он прижал ее теснее к себе.

— Я помню, Аделина. Как ты можешь в этом сомневаться?

Она отстранилась и прижала палец к его губам.

— И не заставляй меня об этом забыть. Слушай, Симон, вчера в пещере я почувствовала запах дыма.

— Когда?

— После…

— После того, как мы любили друг друга? Она кивнула.

— Я поспала немного и, когда проснулась, помнила свой сон, а снилось мне, что мы с тобой в замке возле огня. Но запах дыма я ощущала еще долго после пробуждения. Ты спустился к ручью, и я вышла посмотреть, где ты. К тому времени как я вернулась, запах исчез, и я про него забыла. Симон взглянул на склон.

— Дым от костра пастухов ветер мог донести до нашей пещеры.

— Но ведь он чувствовался внутри, а не снаружи, а когда я вернулась, его уже не было. Этот склон имеет множество маленьких пещер.

— Я знаю, — пробормотал Симон. — Вот уже месяц, как я только по ним и лазаю. Они все маленькие — все до одной.

— Но за ними может быть проход.

— Проход, который годится для лис и для дыма. Или для человека, ползущего на брюхе, но не для пятидесяти человек, пропавших разом.

— Но дым шел откуда-то позади пещеры, со стороны пастушьей хижины.

Аделину одолевали сомнения.

Симон закрыл глаза и словно воочию увидел запомнившуюся ему сцену. Старые мятежники, собравшиеся возле грубой, наспех сколоченной двери хижины, едва закрывавшей широкий зев, их видавшее виды оружие. Люди, живущее милостью Кардока…

И тут он начал хохотать.

Конечно, дым шел со стороны хижины! А как же иначе! Дверь сделали такой высокой, чтобы лошади могли пройти.

Симон сел на крыльцо часовни и усадил жену рядом.

— Старый лис сам себя превзошел! Акт его доброй воли, записанный в договоре о мире — о том, что он выедет из крепости и поселится внизу, не был ему в тягость, наоборот, он и согласился на это лишь потому, что это отвечало его планам: жить поближе к тайному ходу на случай опасности. Вчера ночью, чтобы исчезнуть, им надо было всего лишь подняться на холм.