Страница 17 из 181
— Так что же всё-таки, но их мнению, принёс в мир Мухаммад?
— Ар-Рахик пишет: «Основными составляющими исламского призыва являются:
1. Единобожие.
2. Вера в Последнийдень.
3. Очищение собственной души ради того, чтобы она отказалась от всегопорицаемого и недостойного, что влечёт за собой дурные последствия, стремиласьк самосовершенствованию и совершала благие дела.
4. Упование на Аллахавсевышнего.
Предшествовать всему этому должна вера в послание Мухаммада иготовность принять его благородное руководство».
Вот так. Один из самых авторитетных исламских богословов современности неторопливо и чётко по пунктам формулируя содержание «исламского призыва», ничего иного кроме вышесказанного, обнаружить не сумел. Целая комиссия исламских богословов, рассматривая его представленный на конкурс труд, ничего не предложила к этому добавить. Значит, мы имеем дело не с частной точкой зрения конкретного мусульманина, а с безупречно сформулированной позицией ислама. Итак, что же мы видим? Пятый пункт по сути не богословский, он призывает верить в то, что Мухаммад — «самый большой». А первые четыре пункта и есть, собственно, содержание откровения Мухаммада. Но ведь тут же нет совершенно ничего нового по сравнению с христианством. И единобожие, и вера в последний день, и призыв к очищению души, и упование на Бога — всё это есть в христианстве. Так и остаётся непонятным, чем же это таким Мухаммад дополнил «религию Иисуса» и где то самое главное в исламе, на основании чего христиане должны признать его превосходство.
— Да ведь христианство, я полагаю, куда побольше вышесказанного.
— Ещё бы не побольше. Содержание «исламского призыва» составляет весьма незначительную часть от содержания христианства. Да кроме того, в третьем пункте — большое лукавство. На самом деле ислам не призывает к очищению души и вообще никаких требований к душе не предъявляет.
— Но если исламские богословы призывают очищать душу, в каком смысле ты говоришь о том, что они этого не делают?
— В том смысле, что они противоречат сами себе. Вспомни «пять столпов ислама», пять основных требований, которые предъявляет ислам к своим последователям. 1. Исповедовать, что нет Бога, кроме Бога, а Мухаммад — пророк Его. 2. Совершать молитву. 3. Отдавать часть имущества бедным. 4. Совершить паломничество в Мекку. 5. Соблюдать пост в месяц рамадан.
Любой мусульманин, выполняющий эти пять нехитрых предписаний — хороший мусульманин. Никто не вправе требовать от него большего. Но где тут хоть одно слово об очищении души? Конечно, ислам призывает совершать хорошие поступки и не совершать плохих, но это остаётся не требованием, а пожеланием, поскольку никакого богословского обоснования не имеет. Даже сильно примитивизированное христианство и то объясняет, почему человек не должен совершать дурных поступков — потому что за это он попадёт в ад. А вот как богословствуют мусульмане: «В хадисах Али утверждает, что посланник Аллаха говорил: «Всякий, кто умрёт, не совершив в этой жизни многобожия, будет введён Аллахом в рай». И ещё: «Всякий, кто придерживается единобожия, тому рай обещанный»». Отсюда совершенно непонятно, зачем воздерживаться от дурных поступков, зачем заниматься очищением души, если достаточно придерживаться единобожия, и ты попадёшь в рай.
— А ведь получается, что, с мусульманской точки зрения, представители всех направлений иудаизма и всех христианских конфессий так же попадут в рай, поскольку придерживаются единобожия. И тогда не понятно, зачем нужен ислам?
— Вот то-то и оно.
— Но в исламе всё же есть понятие греха?
— Да есть-то оно есть, но мусульмане понимают грех очень упрощенно. Для христиан грех — болезнь человеческой природы. Основное содержание христианства — искусство излечения от этой болезни, то самое очищение души. Мусульмане понимают грех, как юристы, для них это нарушение божественного закона. Ислам предписывает: «Если ты совершил дурной поступок, то соверши вслед за ним хороший, который сотрёт его». Видишь, как всё просто: не надо замаливать грех, не надо бороться с греховными помыслами, не надо никакого покаяния. Просто соверши вслед за дурным поступком хороший и сотрёшь свой грех — больше можешь о нём не вспоминать и грешить дальше. Так можно сегодня убить кого-нибудь, а завтра раздать щедрую милостыню — и никаких проблем. Не говоря уже о том, что для мусульман грех — только поступок. О греховных помыслах или желаниях, за которые, по представлениям христиан, так же приходится расплачиваться, они вообще представления не имеют. В этом смысле ислам нравственно ниже не только «религии Иисуса», но даже «религии Моисея». Ведь одна из десяти заповедей гласит: «Не возжелай жены ближнего своего». А мусульманин вообще не поймёт, как это одно лишь желание может быть грехом? Да и не станет мусульманин морочить себя такими вопросами, потому что для него преодоление последствий греха — вообще не тема.
— Меня ещё поразили мусульманские представления о рае. Я читал, что каждый находящийся в раю должен ежедневно иметь 343 тысячи гурий и поедать 24 миллиона видов разных лакомств.
— Вот как раз к мусульманскому раю и к гуриям я не стал бы цепляться. Мне не нравится, когда ислам критикуют на уровне пошлых анекдотов, превращая сравнение религий в заурядную перебранку. Мы им злорадно припомним гурий, они столь же злорадно начнут хихикать по поводу раскалённых сковородок, на которых, по христианским представлениям, жарят грешников в аду.
— Но ведь в христианском учении адские сковородки нельзя понимать буквально.
— А кто тебе сказал, что гурий надо понимать буквально? Серьёзный исламский богослов, описывая рай, отнюдь не станет соревноваться с «Кама-сутрой», так же как и христианские богословы, говоря про ад, не возьмут за образец застенки гестапо. Всё это представления, бытующие на самом низком уровне религиозного сознания, их крайне некорректно комментировать. Ведь мы же не хотим, чтобы о христианстве судили по тому, что мелют наши бабушки в церквях.
— Ну ладно, не станем цепляться к эротическим фантазиям бесхитростных вояк. Хотя. Если мусульманин день и ночь мечтает только о красивых наложницах, это ведь ни сколько не противоречит требованиям ислама — ни один мулла его ни в чём не упрекнёт. А по христианским представлениям это грешник, одержимый блудной страстью.
— Да, это уже серьёзнее. Ислам предъявляет к верующим очень невысокие нравственные требования. Мусульманином быть легко, потому, очевидно, этот упрощённый примитивный вариант монотеизма получил такое распространение. Это как популярные брошюрки для простых людей, где коротко и доступно излагают сложные теории. Тут всё просто и понятно. В такой религии обывательскому разуму легче успокоится.
— Но в исламе успокаивались не только умственно ленивые обыватели, но и гениальные учёные-мусульмане. Как же ислам удовлетворял интеллектуальные запросы самых передовых учёных своего времени?
— Я же не говорю, что это религия дураков. Ислам утверждает принципиальную непознаваемость Бога, это влечёт за собой отсутствие в исламе сколько-нибудь развитого богословия. Простым воякам это нравилось потому что не надо ничего изучать. Учёным непознаваемость Бога нравилась потому что Бог ислама — максимально абстрактен, алгебраичен. Немецкий писатель Хайне в романе «Ожерелье голубки» вкладывает в уста своего персонажа-мусульманина очень интересные слова: «Восток находится во власти разума, Европа — чуда. Мечеть — не священный дом Бога с алтарём, на котором происходят чудеса. Мечеть — не мистическое место, а место для собраний. Сущность ислама так же отвлеченна, как число. Нет никакого совпадения в том, что сыновья Аллаха развили основы математики. Гениальная новизна арабских цифр состояла в введении нуля, загадочного знака, собственно несуществующего числа. В нуле кроется существо абстрактного Бога из пустыни».
— А знаешь, Дмитрий, в таком понимании есть своё величие. Мусульмане в почтительном безмолвии склоняют головы перед непознаваемостью Бога, испытывая священный трепет. Может быть, в безмолвии перед лицом Тайны гораздо больше мудрости, чем в многословии? Все наши слова слишком грубы и несовершенны, они не достойны Бога. В таком священном безмолвии есть что-то глубоко мистическое.