Страница 83 из 156
Клинок Роланда мелькал так, что ни один из нападавших не мог к нему приблизиться, но он немного отступал — надо было внушить разбойникам, что инициатива полностью в их руках, после чего его выпады станут совершенно неожиданными и число врагов мигом сократится вдвое. Они не догадываются, что бой идёт по его плану, а потому проиграют. Но в этот момент пришла неожиданная и совершенно неуместная помощь, спутавшая тактику Роланда. Один из противников, к которому он и не прикоснулся, повалился на него — за спиной у поверженного мерзавца раздался пронзительный женский визг — одна из паломниц вонзила в разбойничью спину кинжал и от неожиданного успеха сразу же впала в истерику.
Из-за повалившегося на него трупа Роланд на доли секунды утратил контроль над ситуацией, сразу же получив удар в бок. Ответным ударом он пронзил того, кто нанёс ему тяжёлое ранение и теперь, истекая кровью, остался один против двоих. Отходя по дуге, чтобы поставить противников против солнца, он вдруг увидел, что бой у источника ведёт не только он — на другой стороне поляны лихо орудовал коротким мечём неизвестно откуда взявшийся рыцарь в кольчуге и шлеме. Роланд мог покончить с оставшимися противниками несколькими ударами, намереваясь сразу же броситься на помощь рыцарю, но, постепенно слабея от потери крови, он нанёс решающие удары в состоянии почти бессознательным, сразу же повалившись на труп последнего из своих врагов. Всё исчезло.
К Иерусалиму двигалась странная процессия, весьма напоминавшая похоронную. Восемь оставшихся в живых паломников и оба Жака-оруженосца несли двои носилки, на которых лежали Гуго и Роланд, оба без сознания. Жак Роланда и Жак Гуго в последней фазе боя сыграли решающую роль, прикончив оставшихся бандитов, иначе их господа, уже почти выиграв бой, были бы сейчас мертвы. Потом Жаки организовали транспортировку, действуя так слаженно, как будто знали друг друга всю жизнь.
Едва они вступили на улицы Иерусалима, как остановились и стали озираться, не зная, куда дальше нести раненных и наспех перевязанных господ, которым теперь срочно требовалась помощь лекаря. Не успели они решить, кому бы задать этот вопрос, как к ним приблизился благообразный господин в чёрном плаще с белым крестом. Не задавая вопросов, он сказал: «Следуйте за мной».
Очнувшись, Гуго осмотрелся в неизвестном ему помещении. Кругом всё было очень чисто — стены беленые, пол тщательно выметен. Комната очень маленькая, здесь стояли только две кровати. На второй лежал тот самый лихой монах, с которым они вместе сражались у источника. Его глаза, подернутые дымкой душевной боли, были открыты. Гуго тихо спросил:
— Кто ты, храбрый служитель Господа?
— Монах Роланд из Сито.
— А я — Гуго из Пейна.
— Значит, мы оба с тобой — шампанцы?
— Похоже, что так.
Гуго не знал, о чём ещё спросить, а Роланд вопросов не задавал. Они молчали. Гуго был младше Роланда на 11 лет и по натуре своей был куда более темпераментным, горячим, нетерпеливым. Он не мог долго молчать, ему хотелось поближе познакомиться с новым товарищем. Подумав, как продолжить разговор, он трепетно провозгласил:
— Господь оказал нам великую милость, брат Роланд, даровав спасение в таком бою, из которого не было надежды выбраться живыми.
— Это так, брат Гуго, — по монашеской привычке Роланд назвал рыцаря братом, что явно польстило де Пейну.
— Я, брат Роланд, хоть и не монах, но мы теперь с тобой действительно братья. Господь послал нас друг другу для спасения. Если бы не ты — меня убили бы. Если бы не я — ты тоже был бы мёртв.
— Так и должно быть, — тепло, но безжизненно ответил Роланд. Ему был симпатичен этот восторженный юный рыцарь, но поддерживать разговор было очень трудно, и не столько из-за того, что рана сильно болела, сколько потому, что в душе монаха разверзлась пропасть отчаяния.
Гуго это заметил:
— Я вижу, брат, что некое горе мешает тебе радоваться нашему спасению?
— Перед тобой, Гуго, чудовище, утратившее право называться монахом. У меня душа убийцы. Много лет я боролся с этим, но видимо, безуспешно. У источника я покрыл себя кровью, там обнажилась моя подлинная природа.
Гуго печально задумался. Слова Роланда прозвучали для него очень неожиданно. Его мысли, и так пребывавшие в тумане от множества ранений, сразу же спутались. Он понимал, что Роланд — не рыцарь, а монах, и в его словах была некая правота, но одновременно и неправота. Гуго мучительно пытался ухватить ту мысль, по ниточке которой он выберется к истине. В этот момент на пороге появились оба Жака.
— Мир тебе, брат Жак, — сказали Гуго и Роланд одновременно, почти хором. В недоумении они посмотрели друг на друга, потом на своих оруженосцев, потом опять друг на друга и наконец все четверо радостно улыбнулись.
Вскоре к ним зашёл то самый благообразный господин, благодаря которому они и оказались здесь:
— Рад приветствовать наших доблестных героев в стенах госпиталя святого Иоанна Иерусалимского. Вы, храбрый юноша, если не ошибаюсь, Гуго де Пейн?
Гуго лёжа попытался изобразить почтительный поклон. Тогда господин вопросительно посмотрел на Роланда и тот понял, что ему надо представиться:
— Монах Роланд из монастыря Сито. Паломник. Просто паломник.
— Мне уже доложили о том, что произошло у источника. Для монаха вы весьма неплохо владеете оружием. Вы, должно быть, из бывших рыцарей?
— Если, конечно, рыцари бывают бывшими, — Роланд неожиданно для самого себя подчеркнул достоинство своего рождения. Получилось совершенно не по-монашески.
Хозяин грустно улыбнулся:
— Боюсь, что вы правы, брат Роланд, — он посмотрел в глаза молодому иноку, словно это был его товарищ по несчастью, но быстро спохватился, — Простите, что забыл представиться. Раймонд де Пюи, брат Ордена всадников госпиталя святого Иоанна Иерусалимского.
— Ордена всадников? — Роланд был поражён.
— Да, наш Орден несколько необычен и, признаюсь честно, ещё не признан официально. Но госпиталь действует, в чём вы сейчас убеждаетесь. Госпиталь — сердце нашего Ордена, и это сердце бьется.
— Значит, вы — монахи из рыцарей?
— Если, конечно, бывают бывшие рыцари, — де Пюи улыбнулся Роланду, — В нескольких словах история нашего Ордена такова. Госпиталь святого Иоанна был основан в Иерусалиме ещё в 1070 году для того, чтобы предоставлять паломникам убежище и оказывать любую необходимую помощь. Ректором нашего странноприемного дома был избран благородный Жерар де Торн, он и по сей день является таковым. Братьям госпиталя довелось немало претерпеть после того, как в 1078 году сельджуки овладели Иерусалимом. Всё изменилось, когда мы вместе с герцогом Готфридом освободили Иерусалим.
— Вы были вместе с великим Готфридом? — Гуго чуть не подпрыгнул в постели.
— Да, я был в его свите. Мы вместе с герцогом сражались на стенах. Готфрид, устраивая дела освобождённого Иерусалима, преобразовал братство госпиталя в Орден. Четыре рыцаря из его свиты, включая вашего покорного слугу, решили остаться в госпитале, и посвятить себя служению паломникам. Мы приняли монашеские обеты бенедиктинцев.
— Вы до чрезвычайности заинтересовали меня, любезный де Пюи, — сказал Гуго, на лице которого отразилось только ему свойственное задумчивое восхищение. — Значит вы, рыцари, приняли монашеские обеты и посвятили себя служению паломникам?
— Воистину, мой юный друг схватывает на лету.
— Значит, вы больше не сражаетесь?
— Как же мы можем сражаться? Мы — монахи.
При этих словах по лицу внимательно слушавшего их Роланда пробежала тень отчаянья, что не ускользнуло от де Пюи и он решил подбодрить цистерианца:
— Я понимаю вас, брат Роланд, лучше чем кто-либо другой. Ваша душа скорбит от того, что вы, монах, пролили кровь. Это святая скорбь, но не отчаивайтесь. Вы подняли оружие для защиты безоружных богомольцев в такой ситуации, когда больше некому было их защитить. Вы поступили, как добрый христианин.