Страница 135 из 156
На похоронах отца Эмери был, как всегда, спокоен. Он непрерывно шептал молитвы, всем своим сердцем ощущая, что отец рядом. Он обратился к его душе лишь однажды, просто вымолвив: «Увидимся, папа». Для него это была не трагедия, а мистерия. Оборвалась ещё одна из очень немногих ниточек, которые связывали его с землёй.
Фридрих исчез со Святой Земли, как исчезает дурной запах — с той же неотвратимостью и так же бесследно. Тамплиеры начинали, конечно, понемногу устраивать свои дела в Иерусалиме, но Эмери чувствовал, что способен отправиться туда лишь под угрозой изгнания из Ордена. Пока Святой Град являл собой «фридрихов дар», он не был святым градом. Не так должны были войти в него тамплиеры. Эмери дрался с сарацинами, как десять львов, он был слишком нужен в Тортозе, и в Иерусалим его, к счастью, ни кто не посылал.
В каждый свой бой он шёл, как в последний, искренне удивляясь, что всё ещё жив. Сражаться было легко. Молиться было легко. Всё было просто. Иногда Эмери думал о том, что Господь приготовил ему некие неведомые испытания, выдержать которые будет куда труднее, но он не останавливался на этой мысли, потому что мудрость и милосердие Господа были для него столь же очевидны, как и то, что он — тамплиер.
Через несколько лет непрерывных боёв Эмери назначили командором. Его порадовало то, что теперь он носит звание, которое носил отец. В Тортозе опять был командор д'Арвиль. Но он не придавал этому преувеличенного значения, полагая своё командорское достоинство лишь внешним проявлением того, что ему и так хорошо известно.
В 1239 году крестоносцы потеряли Иерусалим, как и предвидел Эмери. А в 1240 году доблестный Ричард Корнваллийский вновь овладел Святым Градом. Племянник Ричарда Львиное Сердце был настоящим христианским героем. Вместе с его войсками тамплиеры вступили в Святой Град, так как им и подобало — героями. На душе у Эмери была весна. Теперь он очень хотел побывать в Иерусалиме, но Тортоза стояла от него весьма далеко, и дела не пускали.
Наконец свершилось. Ранней весной 1242 года командор Эмери д'Арвиль был направлен в Иерусалим с особой миссией.
Эмери получил под начало 10 рыцарей и 20 конных сержантов. Для двух телег, которые они сопровождали, конвой был неестественно большим. Командор Тортозы, провожая д'Арвиля в путь, пояснил:
— У сарацинов везде есть лазутчики, они отслеживают все наши передвижения, особо интересуясь насчёт конвоев, сопровождающих ценности. А твой отряд не похож на конвой, к двум телегам мы никогда не приставляем 30 человек. На этом наш расчёт и строится — они должны решить, что это просто боевой отряд, а в телегах — ничего ценного. Надеюсь, что вас не будут слишком донимать, но предупреждаю: лучше потеряй весь свой отряд, чем эти две телеги. В мешках, которыми они нагружены, нет ничего ценного, в основном — тряпьё. По прибытии в Иерусалим сдашь мешки смотрителю одежд. А сами телеги — только Великому командору Иерусалима и никому больше. Ему же передашь вот это письмо. За само письмо сильно не переживай — оно шифрованное. Береги, конечно, но жизнью ради него не жертвуй. А вот телеги. Уверяю тебя, Эмери: головы всех тамплиеров Тортозы стоят дешевле, чем эти деревяшки.
Д'Арвиль с абсолютной точностью осознал поставленную задачу, но вопрос о том, в чём заключается ценность телег, не задал ни начальнику, ни самому себе. Не то что бы он был совсем не любопытен, просто верил Ордену. У них никто бессмысленных распоряжений не отдаёт, при этом каждый знает ровно столько, сколько необходимо для выполнения поставленной задачи. На этом держится иерархия. Чем выше ранг — тем больше информации, которая по сути своей — тяжкий крест и только последний дурак может стремиться, проявляя праздное любопытство, делать этот крест тяжелее.
Перед отъездом Эмери проверил прочность телег, уж очень неказисто они выглядели. Это были удивительные сооружения. Кажется, над ними специально потрудились, чтобы придать им вид полной раздолбанности и никчемности, а вот колёса были совершенно новые и очень крепкие, хотя выглядели так же очень несвежими. Оси — тоже новые, прочные, идеально смазанные. Всё стало понятно: эти телеги должны выдержать любую дорогу, но они ни в коем случае не должны привлекать к себе внимание. Их несколько необычную конструкцию Эмери столь же спокойно связал с их ценностью, по-прежнему не задумываясь, в чём она состоит.
Путь до Иерусалима был на удивление лёгким и беспроблемным. Несколько раз они видели вдалеке небольшие мусульманские разъезды, но напасть на них никто не решился. Мощному отряду командора д'Арвиля сарацинам пришлось бы противопоставить отряд не меньше ста человек. Такие банды редко встречаются, а крупных сарацинских сил здесь сейчас не было.
Дымка на горизонте начала понемногу сгущаться, превращаясь в стены и башни Святого Града. Эмери, ждавший встречи с этим городом всю жизнь, сейчас почувствовал в сердце только покой. Не было учащённого сердцебиения, не было перевозбуждённости, не было даже нетерпеливого стремления как можно быстрее достичь этих стен. Только мир и покой на душе. «Какая великая здесь благодать, — подумал Эмери, — как чудно она действует на сердце».
Приблизившись к Иерусалиму, они увидели, что город похож на одну большую стройку. Стены и башни воздвигались наново. Эти незавершённые твердыни, казалось, были покрыты кипящим слоем маленьких человечков. Сочетание неподвижной, непоколебимой мощи с непрерывным человеческим движением было удивительно. Командор словно увидел маленькую модель вселенной.
Вскоре они уже могли рассмотреть радостные лица христиан, трудившихся на строительстве. А вот и братья-тамплиеры — три рыцаря в белых плащах неторопливо и деловито обходили стройку. Им кланялись очень искренне и охотно. Так приветствуют не господ, а друзей, чьей дружбой дорожат больше всего на свете. Эмери заметил, как к тамплиерам подошёл хорошо одетый господин, видимо, руководивший строителями, и начал что-то доказывать им, оживлённо жестикулируя. Братья-рыцари слушали его чинно и степенно, лишь изредка короткими фразами парируя его бурные доводы. Глядя на эту картину Эмери широко улыбнулся, соскочил с коня и направился к рыцарям. Один из них, полупоклоном поприветствовав незнакомого брата, спросил:
— Откуда, брат?
— Из Тортозы.
Иерусалимский храмовник шутливо поднял руки к небу, как бы давая понять, что у него нет слов, чтобы выразить восхищение славными братьями из Тортозы. Потом спросил:
— Куда тебя проводить, брат?
— В храм Гроба Господня. Полагаю, надо сначала приветствовать Хозяина, а потом уже начальство. Впрочем, хорошо бы вы сразу же послали кого-нибудь из сержантов доложить великому командору Иерусалима, что прибыл караван из Тортозы.
— Будет исполнено, брат, — иерусалимский тамплиер изобразил шутливую покорность. — Да у тебя не караван, а целый караванище, — добродушно улыбнулся он, кивнув на две убогие телеги.
— А разве тебе не известно, брат, что всё самое великое в этом мире являет себя через малое и неприметное?
— Воистину так, прекрасный брат, — они не смогли удержаться от дружеских объятий.
На улицах Святого Града царило всё то же радостное строительное оживление. Иерусалим теперь отстраивали по-настоящему, а не как при ничтожном Фридрихе. Тамплиеров на улицах можно было встретить чаще, чем светских рыцарей. Храмовники выглядели главными распорядителями этого праздника созидания и обновления. Кажется, такого триумфа Орден не знал с баснословных времён Гуго де Пейна.
Эмери вручил великому командору Иерусалима письмо, после чего телеги исчезли со двора так быстро, как будто их ветром сдуло. Иерарх, не в силах сдержать радости, сказал братьям из Тортозы:
— Помолитесь, братья, поешьте и отдохните. А вас, д'Арвиль, вечером жду в своих апартаментах.
— Знаешь ли ты, что привёз нам, командор? — вопросил главный казначей Ордена во время вечерней встречи, не переставая сиять счастливой улыбкой. И тут же сам ответил. — Золото. Целую гору золота. Твои телеги были буквально нашпигованы золотом.