Страница 35 из 36
В понедельник, 10 ноября, в “Сибил Бранд” явилась посетительница, Сью Бартелл, поведавшая Сьюзен Аткинс о смерти Зеро. Когда Сью ушла, Сьюзен рассказала об этом посещении Ронни Ховард. Приукрасила она свой рассказ или нет, остается неизвестным. По словам Сьюзен, в момент смерти Зеро одна из девушек направляла его руку. Когда револьвер выстрелил, “тот испачкался с ног до головы”.
Казалось, смерть Зеро вовсе не потрясла Сьюзен. Совсем напротив, она пришла в возбуждение. “Представь, как здорово было бы оказаться там в эту секунду!” — сказала она Ронни.
В среду, 12 ноября, Сьюзен Аткинс предстала перед судом на предварительном слушании дела об убийстве Хинмана. Будучи там, она слышала показания сержанта Уайтли, который сказал суду, что Китти Лютсингер (а вовсе не Бобби Бьюсолейл) назвала Сьюзен в качестве одной из убийц. Вернувшись за решетку, Сьюзен заявила Виржинии, что обвинение указало неожиданную свидетельницу, но ее показания нисколько не волнуют саму Сьюзен: “Ее жизнь теперь не стоит и ломаного гроша”.
В тот же самый день Виржиния Грэхем получила неприятное известие. Ее переводили в женскую тюрьму “Корона”, и именно там ей предстояло отбыть остаток своего срока. Уже вечером ей надлежало покинуть колонию. И пока Виржиния собирала вещи, к ней подошла Ронни с вопросом: “И что ты решила?”
“Не знаю, — ответила Виржиния. — Ронни, если ты собираешься вынести отсюда этот сор…”
“Я говорила с девчонкой каждую ночь, — сказала Ронни. — Вот уж точно психопатка. Знаешь, она могла бы…”
Виржиния забыла спросить у Сьюзен о кровавой надписи “PIG” на двери дома Тейт, о которой писали газеты. Она предложила Ронни самой расспросить ее об этом и обо всем, что могло бы показать, говорит она правду или нет.
А пока подруги решили никому ничего не рассказывать.
В тот же самый день следователям по “делу Лабианка” звонили из Департамента полиции городка Венис. Они еще заинтересованы в беседе с кем-то из “правоверных сатанистов”? Если так, полиция Вениса допрашивает сейчас одного из них, парня по имени Эл Спринджер, по совершенно другому делу.
Следователи устроили перевод Спринджера в Центр Паркера, где взяли с него показания, записываемые на магнитофонную ленту. То, что он сказал им, прозвучало настолько неожиданно, что следователи верили лишь с трудом. Ибо Спринджер заявил, что
11 или 12 августа — два или три дня спустя после трагедии на Сиэло-драйв — Чарли Мэнсон похвалялся перед ним совершенными убийствами и сказал напоследок: “Мы замочили пятерых всего несколько ночей тому назад”.
12–16 ноября 1969 года
Следователи “группы Лабианка” Нильсен, Гутиэрес и Патчетт беседовали со Спринджером в одном из следственных помещений отдела убийств ДПЛА. Спринджеру было двадцать шесть, рост пять футов девять дюймов, вес сто тридцать фунтов; не считая пыльных, оборванных “цветов” (так байкеры называют свои куртки), он показался офицерам поразительно чистоплотным для участника "нелегальной" мотоциклетнои банды.
Как выяснилось, Спринджер гордился своей чистоплотностью — что (по его словам) и стало одной из причин, по которым он лично не захотел иметь ничего общего с Мэнсоном и его девицами. Но Дэнни ДеКарло, казначей клуба “Правоверных сатанистов”, увязался за ними и стал пропускать общие собрания, так что около 11 или 12 августа он сам, Спринджер, отправился на ранчо Спана, чтобы постараться убедить Дэнни вернуться. “.. Там повсюду летали мухи, а они там жили все равно как животные, я просто глазам своим не верил. Знаете, я-то действительно люблю чистоту, правда. Порой парни прямо обрастают грязью, но мне-то нравится держать себя в чистоте.
Так, значит, закатывает этот Чарли… Он хотел иметь Дэнни под рукой, поскольку на Дэнни его цвета. И если туда вдруг заявятся какие-нибудь пьяницы, ну, приедут и начнут приставать к девкам, задираться к парням, тогда Дэнни выйдет вперед, прикрыв задницу цветами “Правоверных”, — и никто не захочет ссориться с Чарли, так-то вот.
В общем, я пытался вытащить оттуда Дэнни, а Чарли стоял столбом рядом с нами, и говорит он, этот Чарли: “Потерпи-ка минуту, может, я смогу предложить кое-что получше, чем то, что у тебя уже есть”. Я говорю: “Чего это?” А он говорит: “Перебирайся к нам, и получишь всех девчонок, каких захочешь, хоть всех сразу”, и еще говорит: “Они все твои, к твоим услугам, что угодно”. А он тот еще тип, пудрить мозги умеет. Короче, я говорю: “Ну, так как же ты выживаешь, как ты управляешься с этими двадцатью-тридцатью чертовыми телками, мужик?” А Чарли говорит: “Эти телки все в моем стойле, чего захочу — все сделают”. И еще говорит: “Я свои дела по ночам обстряпываю”. — “Ну, — это я ему говорю, — давай колись, мужик, чего поделываешь". Он решил, что, раз уж я катаюсь на мотоцикле и все такое, мне море по колено, все стерплю, включая убийство.
В общем, он давай мне на уши садиться, про то, как он приходит к богатеям и живет у них, полицейских зовет свиньями, а чего такого, он стучит в дверь — те открывают, а он просто врывается туда со своей саблей, и всех на кусочки, ясно вам?”
В.: “Так и сказал?”
О.: “Его собственные слова, так и говорил, в это самое ухо”.
В.: “Не врешь? Именно это и слышал?”
О.: “Ну да. А я ему говорю: “Ну, и когда ты это проделывал в последний раз?” А он мне: “Ну, мы замочили пятерых, говорит, всего несколько ночей тому назад”.
В.: “Значит, он сказал тебе… Чарли заявил, что он “замочил” пятерых человек?”
О.: “Точно. Чарли и Текс”.
Спринджер не помнил точного выражения, которое использовал Мэнсон: это не были “люди”; возможно, он сказал “свиней” или “богатых свиней”.
Следователи по “делу Лабианка” были настолько потрясены, что заставили Спринджера повторить всю историю во второй раз, а затем и в третий.
О.: “По-моему, вы разыскиваете именно этого парня, этого самого”.
В.: “Похоже, так и есть. Но в наши дни, в эпоху прав человека и прочего мы не можем засадить парня за решетку, опираясь на его собственные слова”.
Когда конкретно Мэнсон говорил это? Ну, еще в первый раз, когда Спринджер ездил к Спану, либо 11 либо 12 августа, точно он не помнил. Но впечатления от увиденного не забыл. “В жизни не видел ничего похожего. Не забредал в колонию нудистов, не видал сбежавших из дурдома психопатов… ” Куда ни посмотри, везде голые девицы. Дюжины полторы были совершеннолетними, по восемнадцать лет или больше, но примерно столько же — младше. Молоденькие прятались по кустам. Чарли сказал ему, что он может выбирать. И еще предложил купить ему новый мотоцикл и вездеход-пустынник, если Спринджер только захочет остаться.
Все с ног на голову. Чарли Мэнсон, он же Иисус Христос, пытается искушать “правоверного сатаниста”.
То, что Спринджер устоял перед искушением, отчасти можно объяснить тем, что прочие члены его банды уже бывали здесь раньше: “Их до смерти замучил триппер… на том ранчо все не как у людей…”
Во время первого визита Спринджера на ранчо Мэнсон показывал ему, как ловко он управляется с ножами, и в особенности — с длинной саблей. Спринджер видел, как Чарли метал ее — футов, наверное, на пятьдесят, и та втыкалась, скажем, восемь раз из десяти. Это была та самая сабля, которой, по словам Спринджера, Чарли пользовался, “нарубая людей на куски”.
“Вам никогда не попадался труп с отрезанным ухом?” — спросил вдруг Спринджер. Очевидно, кто-то из следователей кивнул в ответ, поскольку Эл утвердительно добавил: “Ну, так вот вам и убийца”. Чарли говорил ему, что отрезал ухо какому-то парню. Если Дэнни придет в полицию, уж он-то может об этом рассказать. Единственная проблема в том, что “Дэнни боится этих придурков, они уже пытались свести с ним счеты”.
Спринджер также упоминал имена Текс и Клем. Следователи попросили описать этих людей.
Клем — дипломированный идиот, пояснил Спринджер: он сбежал из “Камарилло”, психиатрической больницы штата. Что бы ни приказал Чарли, Клем все сделает. Насколько Эл Спринджер мог судить, “Чарли и Текс — единственные, у кого есть мозги на том ранчо”. В отличие от Клема, Текс не был словоохотлив; он “держит язык за зубами, слова не выжмешь. Он действительно чистюля. Волосы у него, может, и длинноваты, но он… совсем как студент колледжа”. Казалось, большую часть времени Текс проводит, возясь с “жуками”-вездеходами.