Страница 16 из 36
Около 20:30 или 21:00 в пятницу, сказал Гарретсон, он спустился к Сансет-стрип купить пачку сигарет и телепрограмму. Часов у него нет, и время возвращения он не помнит — наверное, около десяти. Проходя мимо основного здания, он заметил свет в окнах, но никого не видел. В глаза не бросилось ничего необычного.
Потом “без четверти двенадцать, или в том роде, заявился Стив [Парент]; он, знаете, притащил с собой приемник. У него было радио, такой приемник с часами; а я не ожидал, что он придет, и Удивился, а он просто спросил, как у меня делишки, все такое…” Парент включил приемник, чтобы продемонстрировать его работу, но Гарретсон не пришел в восторг.
Потом “я дал ему пива… ну, он его выпил и давай звонить кому-то… в Санта-Монику или Догени… и он сказал, что поедет прямо туда, в общем, потом он ушел, и, знаете, вот тогда… тогда-то и я видел его в последний раз”.
Обнаруженные в автомобиле Парента часы остановились в 00:15 — приблизительно во время убийств. Конечно, это могло быть редким совпадением, но логика подсказывала, что Парент установил их, показывая Гарретсону, и выключил перед самым уходом. Это совпадало с оценкой времени самого Гарретсона.
По словам подозреваемого, после ухода Парента он написал несколько писем и слушал пластинки, а спать отправился лишь незадолго до рассвета. Заявив, что в течение ночи он не слышал ничего необычного, Гарретсон признался, что был “напуган”.
“Почему?” — спросил Бердик. Ну, вскоре после ухода Парента, отвечал Гарретсон, он заметил, что дверная ручка опущена вниз, словно кто-то пытался открыть дверь. И потом, когда он поднял трубку телефона, чтобы узнать точное время, тот не работал.
Как и прочие офицеры, Бердик счел маловероятным, чтобы Гарретсон, якобы проведший на ногах всю ночь, ничего не слышал, — тогда как живущие поодаль соседи слышали выстрелы или крики. Гарретсон настаивал, впрочем, что не видел и не слышал вообще ничего, зато не был столь же уверен в другом: выходил ли на задний двор, выпустив собак Альтобелли; Бердику показалось, что ответы Гарретсона в этот момент стали уклончивы. Со двора, однако, основного здания не видно, хотя подозреваемый, конечно, мог что-то слышать.
Насколько могли судить офицеры ДПЛА, приближался момент истины. Бердик начал закреплять контакты детектора, одновременно перечисляя вопросы, которые собирался задать. Психологическая уловка, разумеется: зная, что конкретный вопрос будет задан, но не зная, когда именно, подозреваемый должен занервничать, и это усилит реакцию. Когда все было готово, Бердик начал допрос.
В.: “Гарретсон — твоя настоящая фамилия?”
О.: “Да”.
Реакция незначительна.
В.: “Насчет Стива: послужил ли ты причиной его смерти?”
О.: “Нет”.
Сидя спиной к аппарату, Гарретсон не видел выражения лица Бердика. Переходя к следующему вопросу, тот старался говорить спокойно, никак не показав, что на бумажной ленте детектора остался мощный всплеск.
В.: “Ты понял мои предыдущие вопросы?”
О.: “Да”.
В.: “Ты чувствуешь себя виновным в смерти Стива?”
О.: “Что он вообще знал меня, да”.
В.: “А?”
О.: “Ну, что мы с ним были знакомы. То есть, если б он не приехал ко мне той ночью, с ним ничего бы не произошло”.
Бердик поправил датчик на руке Гарретсона, попросил расслабиться, несколько минут говорил с ним неформально. Затем давление вернулось, и вместе с ним — вопросы, лишь слегка Измененные на сей раз.
В.: “Гарретсон — твое настоящее имя?”
О.:‘‘Да”.
В.: “Стрелял ли ты в Стива?”
О.: “Нет”.
Реакция незначительна.
За рядом тестовых вопросов последовало: “Знаешь ли ты человека, ставшего причиной смерти миссис Полански?”
О.: “Нет”.
В.: “Был ли ты причиной смерти миссис Полански?”
О.: “Нет”.
Реакция по-прежнему незначительна.
Бердик принял объяснение Гарретсона, что тот чувствовал себя ответственным за смерть Парента, но не принимал участия ни в этом конкретном убийстве, ни в остальных. Допрос продолжался еще около получаса, и в течение его Бердик отмел несколько возможных направлений следствия. Гарретсон не был гомосексуалистом; он никогда не занимался сексом с кем-либо из погибших; он никогда не продавал наркотики.
Если Гарретсон и лгал, аппарат никак на это не реагировал; тем не менее подозреваемый заметно нервничал на протяжении всей процедуры. Бердик спросил отчего. Гарретсон объяснил, что по пути в камеру один из полицейских показал на него со словами: “Вот он, тот самый парень, что убил всех этих людей”.
В.: “Могу представить твое потрясение. Но это ведь не значит, что ты солгал?”
О.: “Нет, я просто растерян”.
В.: “Почему ты растерян?”
О.: “Из-за одной вещи. Как так вышло, что меня не убили вместе со всеми?”
В.: “Не знаю”.
Хотя в качестве доказательства сведения, полученные в ходе допроса на детекторе лжи, официально к делу не приобщаются, полицейские доверяют им[51]. Пускай Гарретсону и не сообщили о результатах, проверку он все же прошел. “В качестве основного вывода, — напишет в своем официальном заключении руководитель ОНЭ, капитан Дон Мартин, — оператор выразил мнение, что мистер Гарретсон правдиво отвечал на вопросы и криминально не был вовлечен в убийства Полански и других”.
Неофициально же, вполне веря в “чистоту” Гарретсона, Бердик посчитал, что подозреваемый был не совсем откровенен. Возможно, он все же слышал что-то и затем, испугавшись, прятался до рассвета. Впрочем, это не более чем предположение.
Каковы бы ни были намерения и упования следствия, после допроса на детекторе лжи Уильям Истон Гарретсон перестал считаться хорошим подозреваемым. И все же докучливый прежний вопрос остался без ответа: убиты все, кто находился на территории усадьбы 10050 по Сиэло-драйв, не считая одного человека — почему?
Гарретсона продержали под арестом еще сутки, поскольку ответ не был найден немедленно, — и, несомненно, отчасти еще и потому, что единственный оставшийся в живых вызывал немалые подозрения.
В то же воскресенье студент Калифорнийского университета Лос-Анджелеса Джерролд Д. Фридман связался с полицией и объявил, что звонок, сделанный Стивеном Парентом около 23:45 в пятницу, предназначался ему. Парент намеревался собрать для Фридмана стереосистему и хотел обсудить сделку. Фридман пытался отговорить Стива приезжать, ссылаясь на позднее время, но в итоге поддался и объявил, что тот может заглянуть на несколько минут. Парент осведомился о времени и, получив ответ, сказал, что будет у Фридмана около 00:30[52]. Как выразился студент, “да только он так и не появился”.
В то воскресенье следователи ДПЛА не только потеряли лучшего на тот момент подозреваемого, но и были вынуждены признать обрыв еще одной многообещающей ниточки. Красный “феррари” Шарон Тейт, которым, по мнению полицейских, могли воспользоваться спешившие скрыться убийцы, обнаружился в одном из гаражей Беверли-Хиллз, куда на прошлой неделе Шарон отогнала машину для ремонта.
Вечером того же дня из Лондона прибыл Роман Полански. Видевшие его в аэропорту репортеры написали: “сокрушен несчастьем” и “потрясен трагедией”. Хоть сам Роман и отказался выступить перед прессой, его представитель отрицал, будто в слухах о его разрыве с Шарон есть хоть доля истины. По его словам, Полански оставался в Лондоне, продолжая незаконченную работу. Шарон же вернулась пораньше, на корабле, — из-за ограничений, накладываемых авиакомпаниями на полеты женщин на последних месяцах беременности.
Полански разместили в квартире на территории студии “Парамаунт”, где он оставался, не нарушая добровольного затворничества, под присмотром врача. Вечером полицейские имели с ним краткую беседу, но на тот момент он был не в состоянии предположить, кто из его знакомых мог иметь мотив для убийств.
Фрэнк Стратерс также вернулся в Лос-Анджелес вечером в то воскресенье. Около 20:30 семейство Саффи высадило его в конце длинной подъездной дорожки, ведшей к дому Лабианка. Пыхтя под весом чемодана и походного снаряжения, пятнадцатилетний подросток заметил, что катер по-прежнему оставался в прицепе за “тандербердом” Лено. Это показалось странным; Фрэнк знал, что отчим не любит оставлять лодку на улице на всю ночь. Разложив снаряжение в гараже, Фрэнк подошел к задней двери дома.
51
В 1972 году судья Верховного суда Лос-Анджелеса установил прецедент, позволив включить результаты проверки на детекторе лжи в число собранных следствием улик по делу о продаже марихуаны. (Прим. авт.)
52
Возможно, узнав точное время, Парент установил часы на своем радиокомбайне. (Прим. авт.)