Страница 99 из 105
Меден, Виктор, Катарина все они в недоумении смотрели на Маду. Неужели это та скромная молчаливая девушка, которую они знали? Девушка, которая ненавидела их мир и не скрывала это? Девушка, которая была готова бросить Катарину в беде? Неужели это всё она? Честно говоря, они совершено не рассчитывали на то, что она вступится и за их мир, на то, что она так хорошо чувствует их и понимает. Но, в конце концов, сейчас это было именно так. Теперь им было совершенно очевидно, что жаловалась она, потому что ей было по настоящему трудно в их чуждом ей мире после своего невинного Эдема, но в глубине души….
В общем, теперь она решила идти до конца и попытаться отвоевать не только свой мир, что было её первоначальной целью, а всё множество параллелей, сколько бы их там на самом деле не оказалось бы. Возможно, в этом её решении сыграла свою роль и продемонстрированная Виктором, Катариной и Меденом взаимовыручка, в то время как она верующая и невинная Мада, желала лишь бросить всё, всех и вся, только чтобы оказаться в безопасности и поскорее вернуться домой. Она наконец-то осознала, что и она не без греха, а значит, не заслуживает большего права на жизнь, чем любое другое живое существо из любой параллели. Короче говоря, недавние спутники теперь смотрели на неё с удивлением и уважением, не ожидая в свою сторону такой рьяной защиты.
— Они пьют сок кровавого дерева, — между тем, продолжала Мада, не замечая или не желая замечать их удивление и уставленные на неё лица, — произрастающего в некоторых местах их мира, и берут его с собой, если опасаются, что им понадобится кровь в дороге. Я сама была свидетелем того, как эта девушка, ещё несколько месяцев назад, чуть не погибла, так как, нуждаясь в крови, наотрез отказывалась принести себе в жертву любое другое существо. А сейчас, побывав в их мире, я поняла, что там не только она одна готова на самопожертвование ради друзей и незнакомцев. В конце концов, если их Создатель сам создал такое дерево с его кровавым соком, значит это кому-нибудь нужно. Да их мир жесток, но это только лишний раз доказывает, насколько им труднее там живётся, насколько труднее оставаться человечными в этих жестоких условиях, чем нам обласканным твоею лаской и добротой, не в чём не нуждающихся, всё имеющих. Но раз и в таких варварских условиях жизни они продолжают оставаться людьми, значит это чего-то, да стоит. И вот сейчас, они и я вместе с ними пришли просить у тебя помощи в сохранении наших миров и прочих параллелей. Все мы очень разные, но цель у нас одна и она общая для всех, стремление к единству, миру и добру.
Она отступила в сторону, пропуская вперёд пришельцев из другого мира и давая возможность Отцу-Создателю самому решать, что делать дальше. Это была её первая столь длинная и значительная речь в жизни, и она далась ей с некоторым трудом. Теперь же, ожидая решения свыше, она очень волновалась.
— Что можете вы добавить к словам Мады? За какие такие заслуги мы, Совет Высших Богов, должны сохранить жизнь столь жестоким и варварским мирам? Ведь думаю вы в курсе, или по крайней мере догадываетесь, сложив дважды два, что обстановка во всех мирах сейчас заставляет желать лучшего. То, что делаете вы, всё равно, в конце концов, приведёт к тому же, что хотим сейчас сделать мы, это лишь вопрос времени. Вы сами уничтожите свои измерения, и результат будет всё тем же единым. Разница лишь в том, что к тому времени как вы уничтожите свои миры, мы бы уже создали новые лучшие, без злобы и ненависти, зависти и жестокости, лжи и обиды.
— Это вы сейчас так думаете, — вступила в разговор Катарина, — но из всего, что я знаю о мирах и их Создателях, так это то, что каждый из наших миров создавался и изменялся не в первый раз.
Все, кроме самого Создателя, заинтересованного её речью, смотрели на неё с превеликим удивлением, ведь раньше им это и в голову не приходило.
— Но жизнь, — продолжила между тем Катарина, — рано или поздно приходит к одному и тому же выводу, что жизнь она сама и есть борьба добра и зла. И сколько бы раз вы не решали уничтожить созданные миры и возводить новые, в конце концов, всё будет повторяться, как повторялось уже не раз.
— Согласен, дитя Бога своего, в твоих словах есть смысл, но этого не достаточно, чтобы сохранить вам жизнь, ведь пока есть шанс, что последующий мир будет лучше, то…, — он печально покачал головой и развёл руками.
— Но ведь вы не позволяете нам жить своей жизнью, ведь возможно если бы вы не истребляли целые измерения, то мы бы сами по себе, своими стараниями, стали бы лучше. Ведь сколько войн между добром и злом мы выиграли сами по себе, без чьей-то помощи. И каждый раз это была наша, пусть маленькая, но всё-таки победа. Мы сами делаем мир лучше, потихоньку конечно, но возможно в итоге, мы добьёмся, не совершенства, конечно же, нет, его не бывает в природе, но большой с ним близости. Мы постараемся сделать мир лучше, ведь мы по настоящему этого хотим, от всей души, от всего сердца.
— А посмотрите на меня, на Катарину, ведь по всем законам жизни, божьим и дьявольским, мы создания темноты, а значит порождение зла, но мы добились невозможного, мы не пьём крови живого существа, да конечно дерево тоже живое, но оно не подвержено обращению, мы не приносим никому смерти, из-за нашей жажды крови.
— Но опять-таки это не повод, для того чтобы сохранить вам жизнь. Послушайте, не чего личного здесь нет, мы просто стараемся сделать что-то во благо добра.
— Нельзя прикрываться добром, когда совершаешь убийство целых миров, — в сердцах выкрикнул Меден.
— Тише, тише, Меден, подождите, ругань ни к чему не приведёт. Это только начало тупика. — Катарина примирительно подняла руки вверх, глубоко вздохнула, и продолжила, обращаясь к Создателю Эдема. — Послушайте, давайте выходить из нижеследующего. Вы не могли бы мне ответить на несколько вопросов? Их совсем немного, пожалуйста?
Она улыбнулась своей самой обаятельной улыбкой, обнажив небольшие, находящиеся в спокойном состоянии, но всё же слегка выдающиеся, клыки.
— Если это как-то поможет нашему решению, то согласен, — невозмутимо ответил Создатель, всплеснув руками, и вновь уложив их, как первоклассник на своём первом уроке.
— У вас у Создателей, есть свои правила, своды, законы?
— Да, конечно, как и у любой разумной группы существ.
— И вы обсуждаете свои поступки, действия, решения?
— Да, — с сомнением в голосе произнёс Создатель, — но я не понимаю, к чему ты клонишь, дочь своего Бога? Я не вижу в твоих вопросах особого смысла.
— А слышали ли вы, обсуждали ли вы гибель Содома и Гоморры?
— Да, — настороженно ответил Создатель, — мы обсуждали это деяние и судьбу этих неверных Господу и Добру людей.
— А скажите, пожалуйста, как вы считаете, прав ли Господь наш милосердный, что прислушался к прошению Авраама? Должен ли отец наш небесный, наш Создатель и Творец, прислушиваться к просьбам нашим, детей своих грешных, душам их заблудшим, послушным овцам Пастыря своего, коли они верят всей душой и любят Господа Бога своего единственного в мире оном.
— Каждый отец должен выслушать дитятю своего, но лишь только праведный и осознавший грехи свои и покаявшийся в содеянном, заслуживает особого внимания и может уповать на милость Божью.
Катарина подбежала к белоснежному Создателю и, опустившись перед ним на колени, припала губами к его руке.
— Благословите, отец небесный, и отпустите грехи мои, ибо я грешна.
Создатель Эдема несколько секунд стоявший в замешательстве, вдруг поднял руку и опустил ей её на чело.
— В чём состоит твой грех, дитя Бога своего?
— Я покинула родной мир и перешла в другое измерение, оставив мать свою в бедственном положении, и не печалюсь об этом. Да она не любила и не ласкала меня, но всё же она моя мать, она дала мне жизнь. Она моя единственная мать и другой матери у меня не будет. Я упоминала Господа всуе. У меня бывают нечестивые мысли, мои деяния не всегда отличаются чистотой.
— Что ж, это не самые великие грехи, хотя мы просто обязаны почитать своих родителей, дарующих нам жизнь. Я отпускаю тебе грехи твои. Но мы сами, родители, порой очень часто являемся причиной бед детей своих, дитя, поэтому не вини себя слишком строго, прости свою мать, и не таи в душе своей на неё злобу. Ибо это великая сила прощение.