Мифическая Средневековия

Они спокойно ехали по ночному лесу, трава здесь была не многим ниже, чем на лугу, а деревья и кусты были настолько редкими из-за своего размера, что позволяли горстке верховых передвигаться быстро и без особых трудностей. Но слишком уставшие чтобы двигаться дальше, пусть даже и по лёгкому пути, они вскоре остановились на ночлег. Уснули все незамедлительно, без предисловий. Хотя нет, не все.

Выспавшийся за день Виктор, бороздил небесные просторы где-то над нескончаемыми кронами деревьев, изредка спускаясь ниже, заботливо оберегая сон своих товарищей.

Вставать приходилось рано, несмотря на общую усталость. Они ещё затемно перекусили и отправились в путь. Лошадей вели за уздечку, давая им возможность отдохнуть чуть дольше, пока не рассвело, и они не миновали заросли гигантского колючего кустарника. Животные устали не меньше своих наездников, были измождены и недовольны.

Лошадь Катарины с опаской поглядывала на ведущую её девушку, так и не привыкнув к ней за несколько дней пути, она как всегда возмущённо похрапывала, чувствуя в ней враждебную кровь. Катарину это обстоятельство очень удручало, ведь она была известной любительницей животных и заядлой вегетарианкой, считая себя закадычной подругой всех мыслимых и не мыслимых зверюшек. А тут такая неприятность.

Девушка попыталась успокоить кобылу, похлопав ее по шее, но соловая лишь отскочила в сторону и беспокойно заржала, выпучив и без того круглые от испуга глаза. Остальные лошади поддержали свою подругу дружным ржанием, явно не желая мириться с долгим соседством со столь подозрительной, на их взгляд, личностью, да ещё эта рукокрылая вьётся над самыми головами.

— Виктор, не мельтеши. — Раздражённо произнёс Меден. Он развёл руками и что-то едва слышно пропел. Лошади тут же успокоились и смиренно пошли за своими "пешими седоками". — А ты не бери в голову, Катарина, всё как-нибудь образуется.

Но это слабое утешение не очень-то обнадёжило удручённую девушку.

— Постойте. — Мада, итак несколько отставшая, резко остановилась. — Это мне кажется или и в самом деле приближается какой-то шум.

Все остановились и прислушались. Шум действительно имел место быть, да ещё какой. Но где же Виктор с его уверениями о честном несении дозора и их полной безопасности? Но вот он уже летит им вдогонку.

— Меден, неприятность. Два великана идут по нашим следам и с ними трёхглавый.

— Я бы даже сказал что это очень большая неприятность. — Меден почесал подбородок. — Может волшебство?

— Не пойдёт, ведь собачка-то не из простых.

— И что ты предлагаешь?

— Там, чуть восточнее, течёт река, в ней есть заводь. Так как бежать всё равно не имеет смысла, то думаю можно в воду войти, она притупит нюх псины, в кустах притаиться, авось не заметят. Нужно только чтобы кто-то их отвлёк, да лошади не заржали.

— Ну, лошадей я беру на себя, а вот отвлечь. Ладно, что-либо придумаем. Мада, Катарина на лошадей и быстрей вперёд. Стойте, а где Катарина? Мада?

— Шепнула, что отвлечёт и… улетела, — сама не веря своим словам, растеряно ответила та, придерживая вновь взбунтовавшуюся лошадь Катарины.

— Гадкая девчонка. Ладно, вперёд, мы должны любой ценой завершить начатую миссию, если конечно сами не попадёмся.

— Отведу вас к заводи и за ней вернусь, — прошипел Виктор, и в голосе его слышалась неподдельная тревога за ближнего. — Если всё удастся, вы потом нас не ждите, уходите. Бог даст, догоним, не зря ж летать умеем.

Недолго Катарине пришлось искать неприятности на свои нижние девяносто. Вот они голубчики. Один метров десять, а то и больше, второй видно совсем ещё ребёнок, метра на два-три пониже. Ну, это если на глазок, хотя на глазок и больно. А собачка-то, просто мечта для служебного собаководства, настоящий мутант. Конечно, не как у вилки, но всё ж один укус и враз три дырки, псинка-то трехголовая. Тут Виктор не преувеличивал, ничего не скажешь. Собака не очень большая, всего-то метра три в высоту, так себе младшему и до бедра не достаёт, а старшему и того меньше с трудом до коленок. Но с нюхом у неё видать всё в порядке, тройной пятак работает как дробильный станок. Покружив чуть в сторонке, Катарина тяжким бременем опустилась на среднюю из голов.

Пёс вздрогнул и беспокойно затрусил своей бульдожкой, остальные недовольно чихнули и взглянули на него исподлобья. Чего мол, брат, волнуешься, делу мешаешь? Тем временем Катарина перепрыгнула-перелетела на правую голову, затем на левую. Собака распыляясь, заёрзала. Благо, что свет от фонаря был не очень ярок, да и находился он ещё на высоте метров шести от места разыгравшегося собачьего трепета. Раздразнив своим неоправданно дерзким поведением четырёхметрового в длину кобеля, Катарина тем самым предотвратила преследование своих друзей. Свернув в сторону, она повела чудовищную псину и её не менее чудовищных хозяев за собой. Желание спасти товарищей гораздо превышало заботу о своей собственной безопасности, что и привело её к роковой ошибке.

Не успела она и глазом моргнуть, как оказалась в цепкой, более чем метровой длани, и все её дёрганья и вырывания оказались лишь бесполезным мартышкиным трудом. Для двух великанов не было смысла продолжать охоту, так как собака, завидев свою обидчицу беспомощную в ловушке, не хотела снова брать след и лишь вырывалась и оглушала предрассветный лес громким рыком. Человекообразные гиганты, смирившись с безрезультатными попытками усмирить разбушевавшееся животное, развернулись и пошли в обратном направлении, унося с собой принёсшую себя в жертву дружбе и правому делу, Катарину.

Сэргард уже давно побывал у вампиров, что и спровоцировало, в конце концов, неожиданное появление Виктора. Сейчас, минуя территорию оборотней, он спешил к гномам, чтобы получить возможность связаться с Катариной и справиться как у неё дела.

— Сэргард, — окликнул его вдруг знакомый голос.

Оборотень остановился и настороженно обвёл подозрительным взглядом пространство вокруг себя, нос его продолжал бешено втягивать ночной воздух. Голос был очень близок ему, но он никак не мог вспомнить, кому он принадлежал.

— Сэргард.

Ну, конечно же, как он мог забыть её голос.

— Тётя, — молодой оборотень кивнул медленно и с явной не двусмысленной неохотой.

— Доброй охоты, Сэргард.

— Тебе того же.

— Ты твёрд со мной, Сэргард. Наверное, тоже меня презираешь. Жаль. Я думала ты меня поймёшь, особенно сейчас когда… — она на несколько минут замолчала, приведя тем самым племянника в состояние неловкости и нетерпения. — Я с раннего детства была влюблена в Десхарда, но он не соблюдал правила, не чтил законы, то есть был плохим человеком-оборотнем в глазах моих близких, но только не в моих. Нас разлучили, но я не переставала его любить. Я прожила с Энгельсом почти пятнадцать лет. Он очень хороший, но он не Десхард. Я с самого начала знала, что не ему принадлежит моё сердце отныне и вовек.

— Зачем ты мне всё это рассказываешь?

— Так ты ведь и сам любишь. Запретный плод всегда сладок, не так ли, Сэргард? Кому же это знать, если не нам с тобой, ведь твоя любовь тоже вне закона. Когда-нибудь, может статься, и ты меня поймёшь.

— Я и сейчас понимаю твою любовь, но Энгельс? За что так его? Ведь сама только что сказала, он хороший. Ведь у тебя был выбор, ты не должна была совершать с ним свадебный обряд.

— Должна, не должна, Сэргард, ведь говорю же тебе, я была слишком молода и ошиблась. — Вспылила Даяна. — И эта моя ошибка стоила дорого нам обоим. Для него она обернулась потерей священного брака, а для меня лишением троих дочерей. И ещё не известно, чья плата за мою счастливую жизнь дороже, Сэргард, ещё не известно. — Она вновь замолчала, затем тихонько что-то пробормотала, словно оправдываясь. — Я и не подозревала, что Десхард снова появится в моей жизни, думала, он ушёл навсегда. Потом… — Даяна сконфужено замялась.

— И где ты теперь? — Прервал Сэргард затянувшееся тягостное молчание.

— Я? — Она будто не ожидала от него таково вопроса или была слишком задумчива, чтобы сразу ответить. — Мы, — поправила она его, — живём в приграничье Драконьей равнины.