Страница 15 из 58
И, наверное, наблюдай он за подготовкой со стороны, он непременно указал бы, что нельзя спешить перед таким серьезным и важным делом. Однако он и сам подспудно чувствовал, что время не терпит, и потому не противился спешке. Можно ведь было, например, подогнать к южному побережью Иранистана галеру и спокойно уйти на ней и увезти карты. Просто… Но ждать-то они не могли!
Конечно, можно всю эту затею от начала до конца назвать авантюрой, а то, что им так долго сопутствовал успех, простым везением, но Вожак хорошо знал, что это не так. Он ввязался в это дело не по неведению, неопытности или от отчаяния. Он тщательно продумал все, что можно было продумать, а в том, что невозможно заранее просчитать, сделал ставку на опыт, умение, находчивость, и свои, и Сонины. И оказался прав. В конце концов, удача ведь тоже сопутствует сильным и не жалует слабаков.
Север невесело усмехнулся. Тщательно подготовившись к самой краже, он не подумал, как придется возвращаться. Здесь он, пожалуй, ошибся. Да, уходить следовало тем же путем, каким пришли. Хотя бы потому, что однажды пройденный путь уже известен, а значит, менее опасен. Вот только поздно ему пришла в голову эта здравая мысль. Тогда, перед началом дела, Вожаку казалось, что скорость решает все. Наверное, так бы и случилось, не угоди они в каменный лабиринт и не потрать непозволительно много времени на поиски выхода из него. О смерти несчастного жреца он предпочитал не думать. Никто на его месте не сумел бы предугадать действий Юрга.
Север глубоко задумался.
На первый взгляд все выглядело достаточно просто. Разара, отчаявшись навязать Северу охрану, решила все-таки поступить по-своему, но тайно. Набрать два-три десятка воинов в Логове в столь тревожное время невозможно, да, пожалуй, и не нужно. Для того и существуют наемники. Зато есть Юрг — оставшийся не у дел человек с непомерным самолюбием и желанием любой ценой вернуть утраченное положение, а при возможности и шагнуть выше.
И причины для недовольства у него есть. При всех своих недостатках он знающий и умелый воин, и неудивительно, что он наиболее подходит для этой цели. Правильность этой мысли доказывает хотя бы то, каких людей Юрг сумел подобрать в отряд. Из тех, кто участвовал в бою, ни один не ушел живым, но ни один и не побежал. Хотя, казалось бы, чего ждать от наемника? Да и в конце концов, какой бы высокой ни оказалась плата, она теряет смысл, если тебя убьют. А значит, Юрг прекрасно разбирался в людях, и брал лишь тех, кто, получив деньги, считал делом чести отработать их…
Вроде бы все просто и понятно. Никаких сомнений возникать не должно. Но вот Яра… Наверное, если бы не она, Север не удивился бы попытке Юрга расправиться с Соней. Но Яра? Зачем она здесь? И сколько Север ни ломал голову над этим вопросом, он так и не находил подходящего ответа. Вожак с опаской относился к тому, чего не понимал, а потому необъяснимое появление Яры накладывало печать тайны и на все остальное, сводя на нет все здравые рассуждения Севера. Все становилось странным и неясным.
Разара отказалась послать с ними Халиму, опасаясь, что магия, если колдунья применит ее, выдаст отряд йезмитам, и по той же причине никогда не послала бы Яру. Ясно как день. Но кто же тогда? Халима? В ее руках, конечно, сосредоточена большая власть, но только в пределах Логова. Все, что находится за его стенами, подвластно лишь Разаре, Северу, Ханторэку, а теперь и Тиралу. Но Тирал ни за что не согласился бы на такое, равно как и сама Разара. Остается Ханторэк, но Север не верил в то, что новоявленный Глаз Логова способен договориться с Прорицательницей, тем более что их интересы совсем не совпадают. Халима страстно желает избавиться от Сони, а для Ханторэка она самая что ни на есть желанная цель.
Действительно все странно…
Юрга все его достоинства не спасли, правда, благодаря его людям отряд расправился с погоней. Но, как ни странно, Север никак не мог отделаться от впечатления, что Рок вмешался в их жизнь, уничтожив всех, кто попытался им помешать. Теперь над ними снова нависла опасность, и главная беда в том, что ни он, ни Соня не вольны в своих действиях.
Быть может, все происходило и не совсем так, но Север решил, что пора отвлечься от мрачных мыслей, что-то извне побудило его внимательно посмотреть по сторонам. Местность сильно изменилась. Хаотичное нагромождение выветренных скал сменила широкая и ровная, как доска, долина. Лишь кое-где, словно одинокие стражи, торчали гранитные шпили, и на вершине каждого Вожак заметил по человеческой фигурке. Всего таких похожих на пальцы шпилей пленник насчитал дюжину.
Долина поражала своей мрачной красотой. Окружавшие ее скалы, хоть и были довольно высокими, выглядели приземистыми. Ветер и дождь столь искусно обработали камень, что создавалось впечатление, будто над ним потрудился мастер. На время Север даже забыл о том, что он в плену.
Цвет «пальцев» менялся от крапчато-серого у входа в долину до черного, маячившего в конце ее, а среди оставшихся десяти Вожак отыскал множество оттенков красного и голубого.
Дороги, как таковой, не существовало, да и вряд ли кому-то она была нужна.' Вся долина казалась одной дорогой, ведущей к гигантскому черепу, что стоял далеко впереди. Север заметил его, как только попал в долину, но долго не мог понять, на что смотрит. То ли это творение рук человеческих, то ли слепая игра стихий придала скале столь причудливые очертания, делавшие ее схожей с лишенной плоти головой мертвеца. Сперва он думал, что все дело в расстоянии и причудливой игре света и теней, но чем ближе они подъезжали, тем четче становились контуры.
После пятого «пальца» исполинский череп обрел объем, и стало ясно, что его создали люди, а когда расстояние сократилось до седьмого, но уже напоминал ритуальные маски, распространенные в Черных Королевствах. На девятом «пальце», то есть подъехав почти вплотную. Север заметил следы времени, которые никто даже не попытался скрыть, и понял, что Янайдар либо пребывает в упадке, либо его только-только начали вновь обживать.
Осталось миновать два «пальца», когда, словно по волшебству, стены ущелья раздвинулись, а череп резко вырос. Пропорции совершенно неожиданно изменились, а ужасное творение обрело черты хищного зверя, не утратив, впрочем, до конца сходства с человеческими. Вожак понял, что гигантская пасть служила крепостными воротами, из которых подобно огромному языку выдвигался стальной мост, перекинутый через пересекавший долину провал.
Провал казался бездонным, и Север даже примерно не мог оценить, насколько тот глубок, но зато подивился мастерству безвестного скульптора, умудрившегося придать черепу такую форму, что по мере приближения он начинал как бы угрожающе скалиться. Воин представил себе, какой ужас это должно вселять в сердца нападавших, и усмехнулся. Возможно, предводитель войска, если боги не обделили его умом, разберется что к чему, переборет невольный страх, но вряд ли все его слова и даже угрозы сумеют предотвратить панику суеверных воинов.
Теперь Север понял, как удалось уцелеть этому городу поклонников Уру, которые в течение долгих веков похищали людей и наводили страх на жителей Иранистана.
Тем временем отряд приблизился к мосту, и подковы коней звонко застучали по стальному пролету. Очутившись над расщелиной, Вожак увидел, что больше всего ров походит на трещину с отвесными краями, отстоящими друг от друга на добрую сотню локтей. Мост закончился, и Северу показалось, что череп наклонился к ним, то ли пытаясь рассмотреть пришельцев, то ли собираясь заглотить их. Через несколько мгновений пленник миновал поднятую бронзовую решетку, которую, судя по наросшему на камнях мху и потемневшему от времени металлу, не опускали лет сто, и въехал в тоннель.
Позабыв о боли, он с интересом смотрел по сторонам. Стены состояли из грубо обтесанных прямоугольных каменных блоков в локоть высотой и два локтя шириной, однако толщина стены казалась слишком большой для искусственного сооружения. Выбравшись наконец на свет, Север оглянулся. Так и есть. Ущелье перегораживала скала, в которой зиял проход, обработанный тщательно и довольно аккуратно.