Страница 54 из 80
— А что скажешь ты, воин? — видя, что ни одна из девушек продолжать разговор не собирается, обратился он к Вожаку.
— Зови меня Севером,— ответил тот.
— Север… Север…— задумчиво прошептал толстяк, теребя себя за губу.— Не сочти меня невежей, но где дают такие имена?
Соня с интересом уставилась на возлюбленного: что он ответит на столь неожиданный вопрос?
— Никаких тайн,— непринужденно ответил Вожак.— Моя мать всегда любила суровую зиму с ее морозами и обильными снегами, вот и решила назвать сына Севером. Отец ничего не имел против. Так я и получил свое необычное имя.
«Вывернулся!» — хмыкнула про себя Соня, почему-то ни на миг не усомнившаяся, что ответ его не имеет никакого отношения к истине.
— А что касается митрианства и всего прочего,— продолжил он,— то я всегда стараюсь молчать, когда речь заходит о вере.
— Но почему? — удивился Мурзио.— Разве тебе есть что скрывать?
— Нет,— не задумываясь, ответил Север.— Просто я стараюсь никогда не забывать, что искренняя вера — это сокровенная святыня. Именно вера делает человека человеком, и если эта, последняя, цель достигнута, то не все ли одно, во что он верит и каким путем пришел к своей вере?
— Так ты хочешь сказать!..— воскликнул митрианец, и Север кивнул.
— Именно! — подтвердил он.— Посмотри на Гану! — неожиданно сказал он.— Она не верит вообще ни во что. Душа ее чиста и готова простодушно соблазниться любой приманкой!
Митрианец встрепенулся:
— Я готов зажечь для тебя свет истины!
— Охотно послушаю, Мурзио,— промурлыкала она.— Сегодня же ночью ты расскажешь свою историю, а я в благодарность поделюсь тем, что имею сама. Надеюсь, предисловие не окажется излишне длинным?
Зингарец испуганно отпрянул, досадуя на то, что никто здесь не желает воспринимать как должно то, чему он посвятил свою жизнь. Гана расхохоталась, а Соня нахмурилась.
— Вот, вот,— решительно вмешалась она в разговор,— держись от нее подальше и не вздумай пачкать ее незапятнанную, как выразился Север, душу никчемными митрианскими догмами.
Зингарец непонимающе посмотрел на девушку. Вроде бы разговор был таким мирным, и вот ни с того ни с сего!
— А вот и Соня! — усмехнулся Вожак.— Не удивляйся ее словам и не обижайся на них. Она ярая противница митрианства, но и у нее есть вера,— Зингарец оживился.— Она верит в себя.— Удивление на лице жреца сменилось пренебрежением.— Думаю, что верит в меня,— продолжил Север, и пренебрежение уступило место растерянности: что же это за религия? — Она верит в превосходство Силы и Ума,— продолжил воин, и вместо растерянности на лице Мурзио отразилось разочарование.— И, наконец, она верит в Огненный Цветок,— закончил Север, сознательно повторив уже сказанное самой Соней, и зингарец вновь удивленно посмотрел на красавицу: ну что за каша в мозгах этой девчонки!
Он собрался с мыслями и попытался что-то сказать, но тут заговорила Соня:
— Я, между прочим, даже в зверобогов поверю скорее, чем в твоего Митру.
— Но почему?! — не скрывая отчаяния, выкрикнул бедолага.
— Да потому, что я вижу зримые подтверждения того, что они существуют.— Север покачал головой: надо же, он и не заметил, как его подруга стала убежденной зверопоклонницей! — Они помогают мне,— продолжала девушка.— Они дали мне разумных животных, которые спасли меня сегодня от стрелы, а тебя от погони, в то время как твой Митра пальцем о палец не ударил! Может, его просто нет? — язвительно спросила она.
— То есть как это нет?! — точно ужаленный, взвился жрец.
— А вот так. Нет и все! — непреклонно стояла на своем Соня.
— Прекратите спорить! — поморщившись, прикрикнул на них Север.— Ты ведь не можешь убедительно доказать, что твой бог существует,— обратился он к Мурзио и тут же перевел взгляд на Соню.— Равно как и ты не в силах доказать обратного.
— То есть как это не могу?! — в один голос вскричали спорщики, и так же одновременно оба поникли.
И девушка, и жрец вспомнили недавний спор о его чудесном спасении. Он ведь и в самом деле не мог доказать, что именно Митра направил к нему на выручку трех оказавшихся неподалеку людей. Соня же, в свою очередь, не могла опровергнуть предположения о том, что именно Митра разжег в ней желание поглазеть на поклонников Эрлика. Этак можно до утра переливать из пустого в порожнее…
На некоторое время в их маленьком обществе воцарилась тишина. Соня и Мурзио возмущенно сопели, старательно глядя каждый в свою сторону, а Север и Гана переглядывались с видом победителей. Оба имели на это право: ни тот, ни другой не дали втянуть себя в бессмысленный спор. Правда, причина этого оказалась у каждого своя. Север знал слишком много о многом, в то время как Гана не знала ничего ни о чем, но сути дела это не меняло. Оба не потеряли лица.
— А какая драка получилась! — заявила Гана, когда почувствовала, что молчание затягивается.
При этих словах Соня полуобернулась и хмуро посмотрела на подругу. Митрианец же выглядел растерянно. Он-то до сих пор просто считал, что Север вывез его без всяких препятствий со стороны палачей. Он даже пропустил мимо ушей слова Сони о том, что волки спасли и его, и ее. Еще не придя в себя от пережитого, он даже на самих волков не обратил внимания, а ведь они явно стоили того! И вот теперь одна фраза вдруг все поставила на место.
Все ведь и впрямь не так просто. Волки-то ростом почти с коней — таких на свете не бывает. И как там сказал Север большему из них? «Найди коням траву и отправляйтесь охотиться!» Ничего себе! Так человек говорит слуге, но не хозяин псу, то бишь волку! Выходит, они не просто заблудшие, а убежденные в своей правоте люди… Если ему удастся обратить их в свою веру, да ведь это же!..
— А ты видела? — заинтересовался Север.
— А как же! — восхищенно воскликнула Гана.— Все от начала и до конца! Думала, помру со страху!
Услышав такое признание, Соня невольно улыбнулась, и раздражение ее как рукой сняло. Жрец же лишь удивленно посмотрел на Гану.
— Ну-ка, расскажи,— попросил Вожак.
— Ох, добрый господин! — затараторила она.— Как отхватил ты руку тому, с саблей, да увез Мурзио,— тут она с истинно материнской лаской посмотрела на митрианца,— четверо оставшихся оседлали коней, за луки схватились — и к ней. Ну, думаю, погорела подруженька, а она спокойно так: «Стоять! — говорит.— А то жизни лишу!» А они все одно к ней! А она ручками как-то так незаметно — р-раз! И одному ножичком в горло, а другому в глаз! Тут Вилва как выскочит, да как зарычит — людишек аж по стенам размазало! А шавки облезлые — так те просто передохли со страху! Конь-то у третьего на дыбы, да седока сбросил, а четвертый уж в волчицу целится из лука, но тут Вулоф как прыгнет… Ну и зашиб лучника вместе с лошадью. Так что, я так думаю, тот, первый, хоть и лишился руки, но все-таки ему повезло — живым остался.
Мурзио обалдело смотрел на рыжеволосую красавицу: эта девушка совершенно спокойно поразила насмерть двух громил! Впрочем, наверное, таким людям и должны служить такие животные… Да, зачем бы ни приехали сюда эти трое, но явились они явно не по воле Митры…
— Одним словом, хоть и кончилось все хорошо, но страху я натерпелась,— закончила Гана рассказ и, подумав, добавила: — Нет уж, вы как хотите, а мое оружие нравится мне больше.
— Что за оружие? — рассеянно поинтересовался жрец.
— Будешь хорошо себя вести, узнаешь,— пообещала девушка.
— Между прочим,— заметил Север,— ты ведь так и не рассказал нам свою историю.
— Да что там рассказывать,— отмахнулся Мурзио.— Четвертый год путешествую я по Иранистану, пытаюсь обращать дикарей в истинную веру, а все без толку. Слушают, кивают,— с горечью поделился он невеселыми мыслями,— а все косятся в свой талман.
— А ты не задумывался о том,— серьезно спросил Север,— что, быть может, не стоит и стараться? Ведь они верят!
— Нельзя верить во что попало,— задумчиво ответил митрианец.— Верить должно в истину.
— Но ведь к истине можно прийти разными путями,— заметил Север.— С чего ты взял, что твой — единственно верный?