Страница 6 из 20
— Отвратительно! — воскликнула еще одна женщина.
— Осквернение всего святого, вот что это такое! — поддержали ее.
Чего святого? Видимо, Речел находится в церкви. Вопрос в том, что она здесь делает? О Господи, ее голову будто рассекли топором. Вдруг это какая-нибудь страшная болезнь? А может, просто обморок? Тогда объяснима и навалившаяся тяжесть. Оливия Харрингтон говорила, что после обморока руки и ноги кажутся тяжелыми и бесполезными.
Заставив себя открыть глаза, Речел попыталась не обращать внимания на боль и сосредоточиться на окружающем. Без сомнения, она в церкви. Тут ее охватила неясная тревога. Действительно, было что-то, связанное с церковью, что-то важное. Но что именно?
Внезапно масса, прижимавшая ее к полу, зашевелилась. Речел услышала стон, несомненно, мужской, и неясная тревога переросла в самую настоящую панику. Кто-то лежал на ней! Мужчина? О Господи! Да, теперь она уже чувствовала большую теплую руку, сжимавшую ее грудь.
Забыв о головной боли, Речел взвизгнула, уперлась в плечи мужчины, но тот даже не шевельнулся. Девушка оттолкнула его голову, увидела волнистые черные волосы, смуглую кожу и начала вспоминать события прошлой ночи.
Мэт Рафферти! Она с отчаянием взглянула на солнечные лучи, падающие сквозь цветные витражи.
— Какого черта я здесь делаю? — прошептал ей в ухо мужчина.
Речел хотела спросить то же самое.
— Прочь, — с трудом выговорила она. — Немедленно слезь с меня.
Не так быстро, как ей бы хотелось, тот отодвинулся от нее и приподнялся на локтях.
— Какого… О Боже!
Речел проследила за его взглядом и увидела толпу людей, стоявших в церкви. Конечно, Мэт Рафферти должен был проснуться именно здесь, окруженный народом, опозоренный и униженный так, что ему захочется умереть. Но ей-то полагалось быть совсем в другом месте!
Столько людей… Без очков она не различала их лиц и все же не могла избавиться от ощущения, что толпа уставилась на нее. «Как стервятники на падаль», — с ужасом подумала Речел, прижимая к груди дрожащую руку. К своей обнаженной груди.
Она изумленно глядела на тонкую нижнюю рубашку, потом, спохватившись, быстро прикрыла грудь обеими руками.
Заметив, в каком состоянии находится ее одежда, Мэт обратил внимание на себя. Судя по выражению его лица, он не мог взять в толк, когда успел расстегнуть ремень и спустить брюки.
— Что за черт? — сонно произнес он и, встав наконец, принялся застегивать брюки. — Как я… когда же мы…
Закончить он не успел. Одна из церковных дверей распахнулась, с грохотом ударившись о стену.
— Где она? Речел Мари! Расступитесь! Дайте мне пройти!
Зашуршали платья, заскрипели ботинки, люди начали спешно освобождать проход.
Даже без очков Речел узнала жилет из оленьей кожи, белую рубашку и блестящую звезду. Голос отца, похожий на рычание льва, свидетельствовал о том, что кто-то сразу отправился за ним, когда ее и Мэта обнаружили в церкви.
Она поспешила застегнуть корсаж, но справилась только с частью пуговиц, когда Большой Джим Константайн наконец смог пробраться сквозь толпу. Он бросил на нее единственный взгляд.
— О, Речел…
— Папа, ты ошибаешься. Клянусь! Разреши мне все объяснить.
Речел знала, что отец прост в общении и справедлив, всегда задает множество вопросов подозреваемым и выслушивает их ответы до того, как принять решение.
Она протянула ему руку. Но Большой Джим не помог дочери встать, а гневно взглянул на ее полурасстегнутый корсаж и обрушился на Мэта Рафферти:
— Ты, низкий, бесчестный сук…
— Папа! — закричала Речел. — О Господи! Прекрати!
Однако шериф уже бросился на молодого человека, и тот, видимо, еще не совсем проснувшись, упал под натиском Большого Джима.
— Ты, жалкий, глупый червяк! Безмозглый сукин сын! Ты мне жизнью ответишь за это. Я убью тебя собственными руками!
Происходящее стало казаться Речел ночным кошмаром. У нее возникло странное ощущение, что она парит над собой, наблюдая за всем сквозь мутное стекло.
— Папа, остановись! — Она вцепилась в его руки и тщетно пыталась оторвать их от Мэта. — Он был пьян и не может сейчас защищаться. О Господи, ты же убьешь его!
— Отпусти меня, девочка. Черт возьми, отпусти!
Ничто не заставит ее послушаться. Несмотря на близорукость, Речел заметила, как побагровело лицо Мэта, а она не желала ему смерти. Ведь это ее вина. Только ее.
— Папа, ради всего святого! Посмотри, что ты делаешь!
И облегченно вздохнула, когда трое мужчин поспешили на, выручку. Хоть и не сразу, но им удалось оторвать Большого Джима от распростертого тела. Судя по тому, как Мэт кашлял, хрипел и глотал воздух, они подоспели вовремя.
— Папа, ты должен меня выслушать. Он не виноват.
Клянусь тебе. Пожалуйста, дай мне все объяснить.
Дрожащий от возбуждения Большой Джим заправил выбившуюся рубашку.
— Хорошо, объясняй.
В этот момент дверь снова распахнулась, по толпе прошел шумок, возникло движение и раздался сдавленный крик. Речел узнала голос сестры, хотя та издавала какие-то нечленораздельные звуки, и сердце у нее остановилось. Ведь она хотела отомстить за Молли, а не причинять ей новую боль.
— Речел! О боги, что ты натворила?
Странный вопрос. Ответ, кажется, ясен. Она прилюдно унизила Мэта Рафферти, несмотря даже на то что поплатилась сама.
— О, ты поступила так ради меня, я знаю! — Молли закрыла лицо руками. — Какой ужас! Ты ошиблась, это не тот!
Речел не понимала сестру, но спросить ее не успела, потому что их прервал рассерженный отец. Она честно рассказала о событиях прошлой ночи, умолчав лишь об участии Доры Фэй. Пусть отец думает на кого угодно, ей все равно, только бы это не доставило неприятностей Доре.
— Видишь, папа, он тут совершенно ни при чем. Это я заманила мистера Рафферти в церковь, и если бы не упала и не ударилась головой, то утром меня бы здесь не было.
Молли опять запричитала, и Большой Джим свирепо взглянул на нее:
— Хватит, юная леди! Если бы ты вела себя подобающим образом, твоя сестра не оказалась бы в таком положении.
— Папа, ты несправедлив, — заступилась за нее Речел. — Ты не должен обвинять Молли…
— Помолчи! — оборвал дочь Большой Джим и после некоторого раздумья произнес:
— Хорошо, Речел Мэри, расскажи-ка мне все еще раз. Только помедленнее.
— С какого момента? — терпеливо осведомилась та.
— С самого начала! — рявкнул отец.
— С самого начала? Папа, разве ты не…
Он грозно ткнул в нее пальцем;
— С самого начала! И избавь меня от своих ахов, черт возьми. Я не в настроении их выслушивать.
Речел видела, что отец вот-вот потеряет самообладание, и, заставляя себя говорить помедленнее, снова рассказала, как очутилась в церкви вместе с Мэтом Рафферти.
Но отец продолжал с недоумением глядеть на нее, и она беспомощно всплеснула руками.
— Что тебе не ясно, папочка? Он жестоко разбил сердце Молли, поэтому я хотела отплатить ему тем же. С этой целью я подпоила его и завлекла в церковь, чтобы он проснулся утром со спущенными брюками на глазах у собравшихся людей. Он унизил мою сестру! — Молли громко зарыдала, и Речел пришлось даже повысить голос, чтобы ее услышали:
— Неужели трудно понять, что я хотела проучить этого человека его же способом? Вот и конец истории.
— Если, как ты говоришь, все произошло из-за Молли и ее глупой истории с Мэтом Рафферти, то какого же дьявола… — Большой Джим указал пальцем на лежащего мужчину, — здесь делает он?
— Я же сказала тебе, я… — Речел похолодела, и сердце у нее ушло в пятки. Она неуверенно посмотрела на утирающую слезы Молли, потом на человека, лежащего у ее ног. — Господи, разве это не Мэт Рафферти? — Но она уже знала ответ. — О Боже… О Боже мой!
— О Боже? — повторил отец. — И это все, что ты хочешь сказать в свое оправдание, Речел Мэри? О Боже? — С каждым словом его голос повышался чуть ли не на октаву. — Ты опоила не того человека и можешь только сказать «О Боже»?