Страница 16 из 21
— Отец, так когда, наконец, наступит час «икс»? — утомившись от бесконечных приготовлений, которыми занимался Александр Павлович, спрашивал Игорь с досадой. — Ты все-таки пойдешь со мной?
— Имеешь в виду, в огонь и в воду? — ехидно щурился Александр Павлович, поддразнивая нетерпеливого сына. — Да. Уже скоро.
— Спасибо, отец.
— Пожалуйста, — энергично кивал Артемов. — Я хочу, чтобы твоя карьера состоялась.
— А как я хочу! Какой потрясающий будет видеоряд!
— Тогда не спеши, — предупредил отец. — Эксперимент должен быть чистым.
Наконец наступил тот день, когда они сели перед экраном, чтобы посмотреть пленку.
Они молчали, увидев на экране себя. Два обычных мужика, один постарше и пониже, другой помоложе и повыше, с не слишком свежими лицами, каких в электричках тучи. Один — с баяном, лямки которого трачены молью, другой с круглым, слегка облезлым, жостовским подносом в руке. Встали возле двери и без всякого объявления запели. Они выбрали старую песню. Александр Павлович слышал ее через стенку в детстве. Она ему понравилась твердостью обещания — любые желания исполнятся. Только надо поверить. Эта песня здорово примирила его с жизнью. Он точно знал, что будет, будет у него радиола «Эстония». И она у него есть!
Камера прошлась по лицам пассажиров электрички. Они были разные. Кто-то отвернулся и смотрел в окно, кто-то тупо грыз семечки, но косил глазом на них, делая вид, что не слушает.
— Посмотри! — Игорь дернул отца за рукав. — Ты заметил ее?
— Ее? Кого? — спросил отец.
— Девушку в зеленой ветровке. У нее такое лицо…
Александр Павлович остановил пленку, потом перемотал в обратную сторону.
— Покажи, — попросил он сына.
— Вот! Стоп!
Саша остановил.
— Ты видишь?
— Вижу. Она как будто… сочувствует… Нам?
— А мне кажется, она что-то услышала в наших словах. Как будто долго-долго ждала их, что ли. Кстати, ты ее заметил, когда мы пели? — спросил Игорь.
— Нет, — усмехнулся отец. — Если честно, я заметил других.
— Я тоже. Ты очень, между прочим, хорошо сделал, что подстраховался. Что наши люди нас охраняли.
— Не мог же я оставить нас с тобой только под вагонной крышей. — Саша засмеялся над собственным каламбуром. — У нас отняли бы не только то, что нам подали в вагоне…
— Пожалуй, — согласился сын.
— Смотри, а она ничего. Пшеничный хвост, круглое лицо. Не красавица, но приятная.
— Кажется, это она дала мне пять рублей, — сощурился Игорь, словно силясь снова рассмотреть пассажиров в том вагоне электрички.
Вглядываясь в лицо молодой женщины, Саша заметил:
— По-моему, она не из тех, кто подает.
— Что значит — подает? — дернул шеей Игорь. — Мы не просили милостыни, мы работали. — Вот бы узнать, какие именно слова ей легли на душу, — сказал он.
— Об этом можно только гадать.
— Как же, — фыркнул Игорь, — угадаешь.
— А что… мы можем вычислить, если тебе не нравится слово гадать. Посуди сам, камера включилась, когда мы вошли в вагон. Я развел меха, мы с тобой запели…
Игорь догадался, куда клонит отец. Действительно, они могут вычислить по времени, когда у этой женщины лицо стало таким. При каких именно словах.
Телефонный звонок заставил поморщиться обоих. Александр Павлович нажал «стоп», картинка замерла. Женщина в зеленой ветровке продолжала понимающе улыбаться с экрана.
— Да, да, — говорил Игорь. — Смонтирую. Очень быстро. Отличная пленка. Картинки просто шикарные. — Он положил трубку.
— Вот бы она удивилась, если бы увидела себя, — усмехнулся Александр Павлович.
— Если бы прокатать на большом экране…
— Конечно… В электричке полно приезжих, — согласился отец. — Может быть, и она тоже.
…Теперь они подъезжали к предпоследнему светофору. Саша чувствовал, как напрягаются мышцы, как не хватает дыхания. Он знал за собой такое — напряжение всегда мешало дышать.
Так что же произошло дальше? Дальше сама Надя подъехала к его дачному дому, и он увидел в этом знак. Знак удачи. Для Игоря. И для себя. Он не думал о том, что это такое для нее. Потому что она была лишь тем инструментом, который поможет им с сыном довести передачу до совершенства. Выделиться из своей толпы. Что ж, сама мысль, которая пришла в голову сыну — показать людям, как влияют на них слова песни, — оригинальна. Но то, что Надя рассказала ему — о двух строчках, которые стали для нее соломинкой, выдернувшей ее из бездны отчаяния, — это такая фишка, которой еще не было ни у кого. А дальше — больше.
Вот уж точно: когда везет, то везет во всем и без перерыва.
Ему вообще везет в этом году. Мог ли он предположить, что на исходе минувшей московской весны к нему подойдет коллега и спросит:
— Я слышал, ты стоишь на горных лыжах.
— И даже катаюсь, — кивнул Саша.
— Отлично. Рекламному агентству нужен журналист, который катается на горных лыжах так же хорошо, как напишет об этом.
— Так это я. Ты не ошибся, — ухмыльнулся Артемов.
— По рукам. — Коллега протянул свою, Саша пожал ее.
— Когда? Куда? Почем?
Коллега ответил на все вопросы, и, таким образом, Александр Артемов через неделю оказался в Швейцарских Альпах. На дорогом курорте.
Как и все курорты такого уровня, тот находился достаточно высоко в горах, трасса покрывалась снегом рано и держалась долго. Здесь были прекрасные отели, Саша жил в четырехзвездном, который искренне полюбил. Приняв душ после катания, он, закутавшись в белый махровый халат, усаживался в кресло у окна с видом на горы и вынимал какую-нибудь бутылочку из мини-бара.
В городе было полно дорогих бутиков и ресторанов и, соответственно, своя публика. В первый же день, когда он надел лыжи, к нему подкатила девушка и сказала:
— Меня зовут Даша. Я хочу, чтобы вы прокатили меня по склону.
Он оглядел ее, упакованную правильно и стильно. Ее лыжи очень шли ей даже по названию — «Росиньоль», что значит соловей в переводе с французского. Саша сказал:
— Но вас может прокатить инструктор. — Девушка была слишком юной, чтобы ему захотелось ею заниматься. Если бы на его месте был сын Игорь, то тогда… Да и вообще, он не собирался с кем-то заводить знакомство. Он хотел общаться со всеми. В конце концов, он приехал сюда по делу. Для чего ему катать ее по склону, который называется «лягушатником?».
— А вы посмотрите на него! — Она махнула палкой, он проследил взглядом и увидел мужчину, понуро стоявшего на склоне. — Он похож на тощего волка.
— А вы хотите сказать, что похожи на Красную Шапочку? — пошутил Саша и понял тотчас, что неудачно. Красная Шапочка с некоторых пор стала именем нарицательным, но Даша не входила в число тех, кого называют этим именем. Девушка пропустила мимо ушей его слова и горячо заговорила:
— Я не хочу с ним кататься. Я сразу же упаду.
— А вы не умеете кататься? — изумился Саша.
— Умею. На подъемниках. Подъемники бывают бугельные, гондольные и кресельные. У каждого типа свои достоинства, — со смехом призналась Даша.
— Но вы так экипированы…
— Этой мой отец постарался.
— Он горнолыжник?
— Он мороженщик, — сказала Даша.
Саша сощурился, полагая, что она шутит.
— Он считает, что горные лыжи сегодня — это большой теннис вчера.
Саша на секунду замер, а потом искренне расхохотался.
— Отлично. Вы мне уже заплатили за спуск! Вы мне подарили отличный заголовок! Вперед!
Ее папочка попал в точку. Он прав. Если ты хочешь тусоваться в небедной компании, ты должен катить на таких вот лыжах с горы!
Девочка Даша Гребнева оказалась смышленой. Она быстро научилась кататься. А когда узнала, что Александр Павлович Артемов коллекционирует старые ламповые приемники, не поленилась привезти ему на Пятницкую «Сириус» на своей серой «восьмерке».
— Я нашла его в сарае на даче, — сказала она ему по телефону. — Он ваш. Время, говорит мой папа, не только деньги, но и услуги.
«Каков папа!» — снова изумился Саша. Но дар принял. И, как оказалось, не только этот. Надя, которая приехала к нему, была так похожа на Дашу, правда, издали…