Страница 12 из 21
— Ну вот, дочь. Сделай-ка перерыв в учебе.
— Но я не устала, папа.
— Тем лучше. Значит, быстро научишься кататься на горных лыжах.
— На че-ем? — изумилась дочь. — Но я учусь в автошколе.
— Потом доучишься. Сейчас самый лучший сезон в Швейцарских Альпах. Самая приличная публика.
— А… лекции?
— Потом догонишь. Горные лыжи сегодня — это большой теннис вчера. На них ты вкатишь в тот круг, который должен стать твоим. Поняла?
Так Даша Гребнева оказалась в швейцарском местечке Лейкербад.
Отец не собирался искать ей жениха — еще рано, но не хотел, чтобы она оказалась в той среде, где девочки «западают», как говорили в его время, на выпускников кулинарного техникума.
— Не надо нам этого, — сказал он жене, заканчивая свою речь о месте горных лыж в жизни их дочери.
Фирма Гребнева «Винд» была небольшая, но, как говорят аудиторы, динамично развивалась. Она делала мороженое. Продукт забирали оптовики и мелкие торговцы, особенно энергично этим летом. Сейчас, как он понял, на дачных участках под Москвой мороженое идет прямо с колес — смышленые люди развозят его на велосипедах и машинах. Когда он слышал на собственной даче крики: «Мороженое! Мороженое!» — то довольно ухмылялся и подмигивал жене.
— А ты что говорила?
Она тоже подмигивала:
— Тогда ты торговал ветром, а теперь…
— А теперь? — Он насторожился. Наталья иногда не произносила слова, а припечатывала ими.
— А теперь ты торгуешь сладкими слюнями! — Она обожала свою шутку и всякий раз старалась ее ввернуть.
— Итак, докладывай, — потребовал он, расцеловав дочь в Шереметьево и уводя к машине, когда она прилетела из Швейцарии. — С кем ты там познакомилась?
Даша засмеялась.
— Ох, там было сто-олько народу… — протянула она, подзуживая нетерпеливого отца.
— Говори, говори. С кем каталась. С кем ела сосиски с капустой…
— И запивала пивом! — значительным голосом произнесла она.
— Говори. А я тебе поставлю оценку.
Даша засмеялась.
— Ну, ты как всегда, папачес.
— А что такого? Зачем тратить слова попусту?
— Ага, удобней тратить деньги, — фыркнула дочь, произнеся любимый отцовский каламбур.
— Запомнила, — усмехнулся тот.
— Врезался в память.
— Сама пойми, если я ставлю тебе пять — будут ли вопросы?
— Нет.
— А если четыре?
— Будут.
— Какие?
— Почему не пять?
Отец и дочь расхохотались и обнялись. Антон Данилович уже открывал дверь бордового джипа, впуская дочь внутрь.
Когда он поставил сумку с вещами в багажник и пристроил лыжи на крыше, Даша сказала:
— Ладно. Хорошо. Можешь не глядя ставить пятерку.
— Вот как?
— Я каталась с Александром Павловичем Артемовым. — Она больше не добавила ничего и пристально посмотрела на отца.
— Ага. С Александром… Павловичем… Артемовым. — С расстановкой произнес Гребнев, словно давая себе время отыскать среди множества фамилий, которые были на слуху, эту. Но не было там такой триады — имени, отчества и фамилии. — Кто такой? — требовательно спросил отец.
— Он тележурналист.
— Неплохо. Сколько лет?
— Как тебе.
— Плохо. Зачем нам нужен папик?
— А разве я собираюсь выходить за него замуж?
— А что вы с ним делали?
— Катались. Он учил меня не преувеличивать свои возможности.
— Вот как? — Отец резко повернулся к дочери. — Он не прав. Свои возможности надо преувеличивать. Завышать. Иначе…
— Лучше занижать, — перебила его дочь. — Я с ним совершенно согласна.
Отец, задетый горячностью Дарьи, впился в нее глазами и сцепил руки на животе. Он уже сидел за рулем.
— Объясни почему.
Она глубоко вздохнула.
— Ты ведь сам никогда не лазил на эти чертовы горы, да? — Она по-детски скривила губы на загорелом лице.
— Не-а, — ответил он и положил руку на плечо дочери. Ему вдруг стало ее жаль.
— Тогда послушай. — Она снова вздохнула и повернулась к нему. — Есть четыре типа горнолыжных трасс. Черная очень сложная. Она для сумасшедших, это если меня спросить о ней. Но официально — для профессионалов и экстремалов. Красная трасса — крутая, как….
— Как наш бизнес, — засмеялся отец.
— Вот, вот. Она ужасно неровная, но не такая опасная, как черная. Синяя — широкая, ровная. Довольно безопасная, проходит по заглаженным склонам.
— На нее ты и влезла. Да?
— Хотела, я уже собралась на подъемник, чуть не купила билет. Но, слава Богу, меня удержал Александр Павлович. — Даша улыбнулась. — Точнее, я за него уцепилась. Но ничуть не жалею.
— Дальше.
— Он показал мне мою трассу. Зеленую. — Даша засмеялась. — Оказывается, лягушатник есть даже в горах. — Отец, глядя на ее нежное лицо, тоже улыбнулся. — Ровный склон, невысокий, катишься, как по маслу. В конце — большой пологий участок. Теперь, папачес, ты понимаешь, почему лучше занижать свои возможности?
— Согласен, — кивнул отец. — Понятно. Дальше.
— Ну и сколько ты мне ставишь, мой строгий наставник?
— Пока не понял. Рассказывай…
— У Александра Павловича есть сын.
— Сколько лет?
— Больше, чем мне, и меньше, чем тебе.
— Надеюсь, — хмыкнул отец. — Ладно, не загадывай загадок, как принцесса. Говори.
— Ему двадцать два года. Он закончил факультет журналистики. Он работает на телевидении. На кабельном.
— О! Пять с плюсом.
— Ты так сильно хочешь сбыть меня с рук? — Даша пристально посмотрела на отца.
— За кого ты меня принимаешь? — усмехнулся тот. — Я хочу сбыть, да. Но не тебя, моя дорогая.
— А… что? Кого ты хочешь сбыть?
— Сладкие слюни! Вот что! Ха-ха!
Даша недоуменно смотрела на отца, который веселился, как шкодливый мальчишка.
— Мороженое! Вот что!
Дарья секунду молчала, потом расхохоталась.
— Мама правильно говорит, — фыркнула Даша. — Твои мозги крутятся, как ветряки в бурю.
— Но разве ты не согласна? Реклама, милая!
— Но не вижу, в чем проблема? Плати и…
— Вот, вот. Плати. А если…
Он повернул ключ в замке зажигания, двигатель отозвался ровным гулом.
— У меня есть идея… — сказал отец, выруливая со стоянки на дорогу.
— Папа!.. — Даша дергала отца за штанину. — Ты меня слышишь или нет?
— Я не глухой, — отозвался тот, выбираясь из прошлого.
— Ты серьезно хочешь, чтобы Игорь приехал?
— А разве я когда-то шучу? По-моему, я начисто лишен чувства юмора, моя дорогая. Ты разве еще не заметила? — Он потянулся к ней и легонько щелкнул дочь по носу.
7
Саша придавил педаль газа. Светофор, наконец, переключился, но он знал, что на этом перекрестке не больше десятка машин успеет проехать на зеленый свет.
«Успеть!» — подумал он и усмехнулся. И тут же его брови в изумлении взметнулись. Малышка «Ока» с восклицательным знаком на заднем стекле и туфелькой рядом, вынырнула невесть откуда. Опередить! — вот смысл этого рывка.
— Опасно, девочка, — пробормотал он себе под нос, потом украдкой бросил взгляд на Надю. Но она не слышала, занятая своими мыслями. Саша успел заметить, какое мягкое выражение лица сейчас у Нади.
— Отец, мы должны всех опередить, — прозвучал в памяти голос сына.
Игорь стоял перед ним, раскачиваясь по привычке с носков на пятки и обратно, ссутулившись и сложив руки на груди. Это была поза, которая совершенно ясно говорила: что бы сейчас ни предложил сын, для него это самое важное дело в нынешний момент.
— Излагай, — разрешил Саша, отодвигая клавиатуру компьютера и ставя локти на ее место.
— Я был у Дашиного отца.
— У Антона Даниловича? У Гребнева? — Саша с интересом смотрел на сына. — Не поспешил?
— Ты не о том подумал, папа, — усмехнулся сын и сел на ручку кресла, стоявшего возле книжного шкафа. Обычно в этом кресле Александр Павлович возлежал вечерами, когда пропадало всякое желание напрягать мозги. Он надевал наушники и включал старую магнитолу. Бродил по ультракоротким волнам, спотыкаясь о голоса диджеев, иногда приятно замирая от настигшего обрывка мелодии.