Страница 8 из 19
— Наконец-то я вижу, что ты — человек, — донеслось из наушников в шлеме. — Было бы ужасно, если бы твой скафандр оказался пуст. В скандинавских легендах упоминается о неких злокозненных полых существах… О Боже, а вдруг ты такой и есть? Вдруг ты мой ночной кошмар, который не исчезает даже днем?
Пока он разглагольствовал, я швырял в роботов гранаты — четвертую, а вслед за ней и пятую, предпоследнюю. Вскочил на ноги и бросился к развалинам перед зданием. До них было ярдов тридцать, не больше, и лазерные лучи жгли меня нещадно, я падал, снова вставал и, спотыкаясь, бежал вперед, ощущая нестерпимую боль от ожогов в тех местах, где изнанка скафандра соприкасалась с недостаточно защищенными участками кожи. Понятное дело, я весь был в мыле.
Перекатился за кучу кирпичей и принялся лихорадочно рвать раскаленные застежки скафандра. Расстегивался я целую вечность. Мне было так больно, что я даже прикусил губу, сдерживая стон.
Наушники в брошенном наземь шлеме продолжали рассуждать:
— А может быть, ты считаешь, что человечество не стоит спасать? Не стоит даже и пытаться? Неужели ты откажешь ему в праве воспользоваться случаем? Ведь оно еще не исчерпало свой творческий потенциал…
Его слова потонули в шорохе ползущего щебня — это я снова выбирался на огневой рубеж. Некогда мне было заниматься своими ожогами, меня больше заботило вовремя нацелить ружье на приближающихся роботов. Их оставалось всего трое, и я выбрал того, что вышагивал первым. Жег его невыносимо долго, и вот он наконец встал как вкопанный, фыркнул и задымился. Тотчас перевел ружье на второго и лишь тогда сообразил, что ведь они, пожалуй, не предназначены для военных действий. Ну конечно, Стайлер на скорую руку собрал и пустил против меня роботов, может быть, и полуфункциональных, но… все же им следовало двигаться пошустрее, если он действительно хотел со мной справиться. И ружья не были в них встроены, роботы держали их щупальцами.
— Разумеется, род человеческий стоит того, чтобы его спасти, — пробормотал я, ощущая во рту соленый привкус крови. — Но как бы паршиво ни складывались обстоятельства, прежде всего собственное безрассудство толкает его к гибели. Люди обречены на безумие, вот в чем беда. Если бы я мог, я бы выбил из них дурь, искоренил бы ее в зародыше! — Второй робот взорвался, и я удовлетворенно хмыкнул. — Черт побери, а начал бы я с себя!
Спину вдруг начало сильно припекать — тут же с шипением включились системы охлаждения. Я обернулся и встретил лучом в упор последнего робота, трепеща от мысли, что делаю это слишком поздно. Его луч уже плавил защитный слой скафандра, и мне ничего не оставалось, как, зажмурившись и пригнувшись, нажимать и нажимать на спуск. Я сдувал с носа пыль, слышал запах собственных паленых волос, а он все пер на меня, как танк. Мне казалось, что левая моя рука превратилась в головешку, но отступать было некуда, кому-то из нас двоих суждено гореть синим пламенем.
Наверное, я прожигал его дольше, чем требовалось, потому что делал это в буквальном смысле слова вслепую. И опустил ружье лишь тогда, когда догадался, что, если бы я его не уложил, меня давно не было бы в живых. Распрямился, открыл глаза, увидел поверженного робота и тут же сам рухнул на землю, не в силах двинуться от боли и усталости.
Но примерно через минуту осознал, что должен подняться, иначе так и останусь лежать здесь, понапрасну теряя заряд адреналина и становясь все слабее, пока не впаду в забытье.
Я заставил себя встать, и меня качнуло назад. Я едва удержался на ногах, когда нагнулся, чтобы отстегнуть с бедра последнюю гранату. А потом посмотрел на здание.
Огромные стальные двери уцелели. Я подошел к ним, навалился плечом. Мне-то казалось, что своими ракетами я сжег все, что только возможно было сжечь. Отступил и прицелился в замок. Прожег его насквозь. Взрыва не последовало. Значит, вход не заминирован.
Это был самый обычный вестибюль, такой можно увидеть в любом здании на Земле. Только было здесь пусто, дымно и жарко.
Воскрешая в памяти план здания, я крадучись двинулся вперед. Не снимал палец со спускового крючка, ежесекундно ожидая, что из-за угла блеснет лазерный луч или полетит брошенная граната. Опасался я и выхлопов отравляющего газа из какого-нибудь потайного сопла, хотя надеялся, что, если таковые средства защиты здесь предусмотрены, мои ракеты вывели их из строя. Почему-то я не сомневался, что Стайлер сидит у центрального пульта, то есть внизу, под землей. Это было самое важное и наиболее безопасное место во всем здании.
Пока я искал выход на лестничную клетку, Стайлер заговорил из репродуктора на стене:
— Я в тебе не ошибся, ты внушал мне страх с самого начала. Жаль, что нам довелось узнать друг друга при таких обстоятельствах. Ты обладаешь качеством, которым я искренне восхищаюсь, — ты решителен. Мне всегда не хватало целеустремленности, готовности выполнить задуманное во что бы то ни стало. А вот ты, если уж взялся за дело, доведешь его до конца. Только смерть может тебе помешать.
Перепрыгнув через полуобвалившуюся стену, я бежал по объятому пламенем коридору. Системы охлаждения скафандра работали отлично.
— Почему судьба так плохо распределяет роли? Задумывался ли ты когда-нибудь, что было бы, если бы у Отелло возникли вопросы, которыми мучился Гамлет? Да он разрешил бы их сразу же после разговора с призраком, и все закончилось бы в конце первого акта. В свою очередь принц датский шутя разделался бы с проблемой, сводившей с ума бедного мавра. Грустно, что мир так устроен. Будь я таким, как ты, «Коза Инкорпорэйтед» ходила бы передо мной по струнке. Сейчас они в отчаянном положении, говорю тебе со всей ответственностью. Этот штурм — их агония. Друг друга они ненавидят сильнее, чем общего врага. В их глазах ты — властный и безжалостный предок и мог бы держать всю эту команду в кулаке… О черт, теперь это уже неважно… я думаю о чем угодно, только не о себе! Эх, если бы ты знал столько, сколько знаю я, ты сумел бы предотвратить эту войну. А я не сумел, и что теперь говорить об этом? Я все обдумывал альтернативные варианты — в то время, когда уже падали бомбы. Ты бы давно что-нибудь предпринял…
Дверь, ведущая на лестничную площадку, не поддавалась. Я прожег замок и ударом ноги распахнул ее. Клубы дыма повалили в коридор.
— …а вот я до сих пор прикидываю, взвешиваю, как справиться с ситуацией…
Держась за стену, я спускался по лестничному маршу. Дым щипал глаза, слезы ручьями текли по щекам. Дверь, в которую упиралась лестница, тоже оказалась задраенной. Пришлось прожигать ее насквозь. Голова у меня кружилась, кровь стучала в висках. В три прыжка пересек еще один горящий коридор, расправился еще с одной дверью, влетел в душную, но без каких-либо признаков пожара прихожую и помчался дальше, на бегу озираясь, чтобы выстрел или взрыв не застали меня врасплох. Воздух здесь, под землей, был чище и прохладнее, и в конце концов я задышал полной грудью. Повсюду светили лампы, и через равные промежутки висели репродукторы, но из них доносилось лишь учащенное дыхание да иногда слышались произносимые шепотом проклятия.
Меня тревожило: один он здесь или все-таки у него есть помощники? Ведь людей на планете Альво я пока что не видел. Логичнее было бы предположить, что с момента моего приземления все обитатели собрались внутри последнего оплота «Доксфорд индустри». С другой стороны, монологи Стайлера свидетельствовали, что он в одиночестве, и довольно давно. Но где же остальные? Ведь здание огромно, и штат обслуживающего персонала должен быть тоже немалым.
Вскоре, однако, мои страхи рассеялись. Я остановился перед массивной дверью с табличкой, недвусмысленно указывающей, что это вход в святая святых. Осторожно надавил на ручку двери — заперто. Направил ствол ружья на замок и приступил к уже привычной операции.
О дьявольщина, заряды кончились, а сталь в замке оказалась слишком крепкой. Если последнюю гранату я потрачу на то, чтобы взорвать дверь, у меня больше не останется оружия, которым можно поражать на расстоянии. Не с голыми же руками на Стайлера бросаться… Правда, имелся у меня кинжал, я его приобрел на Сицилии. Помню, как посмеивались надо мной инструкторы, когда я не пожелал с ним расстаться. Им и в голову не приходило, что он может меня выручить.