Страница 45 из 78
Затем возникло знакомое мерцание — реальность стала отступать. Я знал, что кровь отливает от головы вниз, и меня возмутило поведение гидравлики, которая вытворяла с моим телом все, что хотела. Сквозь усиливающийся рев я услышал выстрелы, словно донеслись звуки далекого шоу, но даже они не смогли вернуть меня в этот мир.
Когда вас предает собственный адреналин, кому остается верить?
Мне очень хотелось добежать до люка и забраться в него. Он был совсем уже близко. Однако я знал, что этого не будет.
Какая абсурдная смерть. Я почти сумел все понять, не успел совсем чуть-чуть…
— Я иду! — закричал я прыгающему рядом со мной силуэту, не зная, слетают ли слова с моих губ.
Шум стрельбы не стихал, но он был далеким и слабым, словно лопалась воздушная кукуруза. Оставалось менее сорока футов, если судить по расстояниям, которыми измеряются круги на ипподромах. Подняв руки, чтобы защитить лицо, я упал, не зная даже, попала ли в меня пуля — потому что уже почти не был способен беспокоиться об этом, — в гладкую пустоту, которая разом отменила землю, шум, опасность и сам факт моего побега.
Так, так и так: пробуждение — это структуры и тени: приближение и удаление по шкале мягкого/темного, гладкого/сумеречного, скользкого/яркого — все остальное переходит в цвета и звуки, балансирующие на невидимой грани.
Переход к твердому и очень яркому. Потом обратно в мягкое и темное…
— Ты слышишь меня, Фред? — бархатный сумрак.
— Да… — мои мерцающие шкалы.
— Лучше, лучше, лучше…
— Что/кто?
Ближе, ближе, ни одним звуком не выдать…
— Там?
— Так лучше, беззвучно…
— Я не понимаю.
— Позже. Ты должен сказать только одно, скажи: «Статья 7224, Раздел С». Скажи эти слова.
— Статья 7224, Раздел С. Зачем?
— Если они захотят забрать тебя с собой — а они обязательно захотят, — произнеси это. «Зачем» говорить не надо. Запомни.
— Да, но…
— Позже…
Что-то из теней и тканей: яркое, еще ярче, гладкое, мягкое. Жесткое. Ясное. Я лежу в гамаке.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Рагма.
— Усталость, слабость, все еще хочу пить.
— Понятно. Вот, выпей это.
— Спасибо. Расскажите мне, что случилось. Меня ранили?
— Да, в тебя попали два раза. Поверхностные ранения. Мы все починили. Через несколько часов выздоровление будет завершено.
— Часов? А сколько их уже прошло с тех пор, как мы стартовали?
— Примерно три. После того как ты упал, я затащил тебя на борт. Мы взлетели, оставив позади тех, кто атаковывал, континент Австралия и вашу планету. Сейчас мы находимся на орбите недалеко от вашего мира, но мы скоро ее покинем.
— Оказывается, ты гораздо сильнее, чем можно подумать на первый взгляд, раз ты смог меня нести.
— Оказывается.
— А куда вы собираетесь увезти меня?
— На другую планету — очень дружелюбную. Ее название ничего тебе не скажет.
— Зачем?
— Так нужно. Кроме того, речь идет о твоей безопасности. Ты оказался в положении человека, располагающего информацией, необходимой нам в расследовании, которое мы проводим. Мы хотим получить эту информацию, но есть и другие желающие. Из-за них твоя жизнь может подвергнуться опасности, если ты вернешься на свою планету. Поэтому, чтобы обеспечить твою безопасность и продвинуться вперед в расследовании, мы извлечем тебя отсюда. Это самое простое решение возникшей проблемы.
— Может быть, сначала меня спросите? Я не хочу сказать, что не испытываю благодарности за свое спасение, однако что вас интересует? Если вы охотитесь за тем же, чего добивались от меня Зимейстер и Баклер, боюсь, я вряд ли смогу вам чем-нибудь помочь.
— Мы действуем, учитывая это обстоятельство. По нашему мнению, нужная нам информация находится у тебя где-то на подсознательном уровне. Самым лучшим способом добыть ее является помощь хорошего телепата-аналитика. В том месте, куда мы направляемся, их много.
— И сколько мы там пробудем?
— Ты останешься на той планете до тех пор, пока мы не завершим наше расследование.
— И сколько на это понадобится времени? Он вздохнул и покачал головой:
— В данный момент это неизвестно.
Я почувствовал, как меня снова окутал мрак, который почему-то походил на прикосновение кошачьего хвоста. Нет! Я не могу позволить им оторвать меня на неопределенный срок от всего, что я знаю.
Именно в этот момент я понял, что чувствует человек на смертном одре — недоделанные дела, мелочи, которые обязательно нужно завершить до окончательного ухода: написать письмо, оплатить счета, дочитать книгу, лежащую на тумбочке у кровати… Если я исчезну сейчас, в начале семестра, моя академическая карьера и финансовое положение отправятся псу под хвост — потому что никто не поверит моим объяснениям. Нет. Я должен помешать им забрать меня отсюда. Но мягкие тени снова принялись за свое. Надо спешить.
— Прошу прощения, — удалось кое-как выговорить мне, — только это невозможно. Я не могу отправиться с…
— Боюсь, тебе придется. Это абсолютно необходимо, — сказал Рагма.
— Нет, — возразил я, чувствуя, как меня охватывает паника, сражаясь с забытьем и понимая, что я должен обязательно сейчас решить эту проблему. — Нет, вы не имеете права.
— Насколько я понимаю, похожее понятие существует и в вашей юриспруденции. Вы называете это «помещение под защиту закона».
— А как насчет Статьи 7224, раздел С? — пролепетал я, еле ворочая языком. Глаза у меня уже закрылись сами собой.
— Что ты сказал?
— Не притворяйся, слышал. — Я отлично помнил свои слова. — Семь… два… два… четыре. Раз… дел… С… Вот почему…
А потом опять пустота.
И снова повторяющиеся циклы вернули меня назад — в сознание или на расстояние плевка от него. Так происходило несколько раз, прежде чем я полностью пришел в себя и занялся созерцанием Калифорнии. Постепенно стали доноситься обрывки спора, которые я воспринимал равнодушно и отстранено. Сейчас это представляло для меня чисто академический интерес. Рагма и Чарв были расстроены из-за каких-то сказанных мной ранее слов.
Ах да… Статья 7224, Раздел С.
Как я понял из их разговора, речь в этой статье шла об изъятии мыслящих существ с материнской планеты без их согласия. Галактический договор, под которым подписались представители миров моих спасителей, был для них чем-то вроде межзвездной конституции. Однако в ситуации со мной фигурировало много неопределенных моментов, которые можно было трактовать по-разному, кроме того, в ряде случаев моего согласия не требовалось — например, при карантине, военных действиях и тому подобных вещах. Вроде универсального понятия «межзвездная безопасность» — вокруг всех этих проблем и шла бесконечная дискуссия.
Судя по всему, я коснулся довольно деликатных вопросов, особенно в свете их последних контактов на Земле. Рагма продолжал настаивать, что, если они воспользуются одним из возможных исключений и заберут меня с Земли на этом основании, департамент поддержит принятое ими решение. Ну а если дело дойдет до суда и им будет предъявлено обвинение, Рагма не сомневался, что ему и Чарву не станут грозить судебным преследованием, поскольку они все ж таки оперативники, а не обученные юристы. Чарв, со своей стороны, стоял на том, что ни одно из указанных исключений в данном случае невозможно применить, а посему им не избежать неприятностей. Будет лучше, решил он, если телепат-аналитик сумеет внушить мне желание сотрудничать с ними. Он был уверен, что им удастся найти такого телепата, который помог бы им решить возникшую проблему.
Однако предложение Чарва разозлило Рагму. В этом случае мои права будут нарушены в другом аспекте, а кроме того, как насчет сокрытия улик, поинтересовался он. Он никогда не согласится участвовать в подобном предприятии. Если уж они заберут меня отсюда, Рагма хочет иметь надежную защиту, по закону и не собирается ничего скрывать.
Тогда они снова стали перебирать всевозможные исключения, осмысливая каждое слово, уточняя и перебивая друг друга, вспоминая прошлые случаи — они напомнили мне иезуитов, талмудистов, редакторов словарей, а еще апостолов Нового Критицизма. И все это время их корабль оставался на земной орбите.