Страница 50 из 58
Подойдя к Кейссону, чтобы начать осмотр, я почувствовал укол совести. Я согласился с доводами Морри, который уговорил меня подать документы в университет на Западном побережье после того, как меня приняли в Восточный университет, в который поступила Элизабет.
Вспомнил о Морри, и он…
Передо мной скользнула тень, и в следующий момент я увидел Морри в ногах постели. Он качал головой.
Я пощупал пульс в сонной артерии. Ничего. Приподнял веко, чтобы посмотреть глазное яблоко…
Неожиданно я рассвирепел. Издалека уже доносился вой сирен, а меня подхватила волна гнева, я вдруг вспомнил все решения, которые мне навязывал Морри. В одно мгновение я словно со стороны увидел, как он покупал меня своими подарками.
Открыв чемоданчик, я достал инструменты и оставил их на постели.
— Вы будете его лечить? — спросил Пулео.
Я наклонился вперед, поднял на руки Кейссона и переложил его так, что теперь Морри оказался в головах постели.
— Я не могу взять на себя ответственность… — начал Пулео.
Я уже набирал лекарство в длинный шприц.
— Если я сделаю укол сейчас, он будет жить, — сказал я. — Если нет — умрет. Как видите, все предельно просто.
Я расстегнул пижаму больного.
— Дэвид, не делай этого! — сказал Морри.
Не обращая на него внимания, я сделал укол — три кубика настойки блифеджа прямо в сердце. Возле особняка остановилась машина «скорой помощи».
Когда я выпрямился, крестный свирепо смотрел на меня. А потом быстро вышел из комнаты, не пожелав воспользоваться дверью.
Кейссон вдруг пошевелился и вздохнул. Теперь, положив пальцы на сонную артерию, я сразу нащупал пульс. В следующую секунду губернатор открыл глаза. Я собрал инструменты и застегнул пуговицы пижамы.
— С вами все будет хорошо, — сказал я ему.
— Какой курс лечения вы рекомендуете в дальнейшем? — спросил Пулео.
— Положите его в реанимационную палату и наблюдайте в течение двадцати четырех часов. Если после этого все будет в порядке, делайте с ним, что хотите.
— Нужно продолжать вводить лекарство?
— Нет, — ответил я. — Извините, мне пора. Когда я повернулся, чтобы уйти, она стояла в дверях.
— Привет, Бетти, — сказал я.
— Дэвид, он не умрет?
— Нет, — кивнул я и добавил после короткой паузы: — Как ты?
— Хорошо.
Я направился к выходу, но потом остановился.
— Мы можем поговорить наедине?
Она отвела меня в маленькую гостиную, где мы уселись в кресла.
— Я хочу, чтобы ты знала: все это время мне тебя не хватало, — смущенно проговорил я. — Мне очень жаль, что наши отношения прекратились, когда я уехал на Запад. Наверное, у тебя есть друг?
— Насколько я понимаю, ты все еще не обзавелся постоянной девушкой? — ответила она вопросом на вопрос.
— Верно.
— А если и я тоже пока одна?
— Я был бы рад начать встречаться с тобой. Чтобы снова тебя узнать. Есть у меня такой шанс? Ты согласна?
— Я могла бы сказать, что мне нужно поразмыслить, но это было бы неправдой. Я уже подумала, и ответ — да, я согласна.
Мы сидели и разговаривали два часа, а потом условились увидеться на следующий день.
Проезжая в темноте через парк, я включил фару и вспомнил о нашем «разговоре» с Дорелом.
— Говори! Черт тебя возьми! — воскликнул я. — Меня интересует твое мнение!
— Хорошо.
— Что?
— Я сказал «хорошо». Что ты хочешь узнать?
— А почему ты раньше мне не отвечал?
— Ты должен был отдать мне прямой приказ. Сейчас ты это сделал в первый раз.
— Кто ты — на самом деле?
— Я был врачом, которого Морри учил в начале девятнадцатого века в Вирджинии. Меня зовут Дон Лорел. Однажды я сделал то, что ему не понравилось: начал производить и продавать запатентованное лекарство «Блифедж Лорела».
— Должно быть, оно помогло многим людям, а это не устраивало Морри.
— Да, и нескольким лошадям.
— Я только что спас человека вопреки его воле.
— Не знаю, что и сказать тебе… Если не считать того, что я вел себя нагло и высокомерно, когда он спросил меня про «Блифедж Лорела» — и в результате превратился в транспортное средство. Возможно, тебе следует вести себя иначе.
— Спасибо за совет, — ответил я, вытаскивая из кармана монетку и подбрасывая ее в воздух. — Решка. Так я и сделаю.
Конечно, в тот же день Морри меня навестил.
— Добрый вечер, — сказал я. — Хочешь чаю?
— Дэвид, как ты мог? — укоризненно воскликнул он. — Я ведь хорошо к тебе относился, верно? Как ты мог пойти наперекор моему желанию?
— Извини, Морри, — проговорил я. — Мне просто стало жалко этого парня — он так много сделал для города. Вспомни хотя бы его программы по медицинскому страхованию! Поставил всех богатеев на место — а теперь должен был неожиданно покинуть политическую арену… Кроме того… ну, должен признаться: я встречался с его дочерью. Она и сейчас мне нравится. Вот почему я так поступил.
Он положил руку мне на плечо и сжал его.
— Дэвид, ты добрый мальчик, — заявил Морри. — Трудно винить человека за чувство сострадания, но моя работа накладывает определенные обязательства. Когда имеешь дело с моими пациентами, ты должен руководствоваться разумом, а не сердцем, понимаешь?
— Да, Морри.
— Ладно, давай выпьем по чашечке чая и поговорим о футболе.
Три дня спустя, когда я занялся уборкой по дому, зазвонил телефон. Я сразу узнал голос губернатора.
— Как вы себя чувствуете, сэр? — спросил я.
— Отлично, и я знаю, что обязан вам многим, но звоню совсем по другой причине.
Я все понял: Морри решил отомстить. Он устроил для меня испытание.
— Кому-то плохо? — спросил я.
— Да, Бетти. Пулео утверждает, что у нее те же симптомы, что у меня. Он не говорил, что моя болезнь может оказаться заразной.
— Я сейчас приеду.
— Вызвать «скорую помощь»?
— Нет.
Я повесил трубку, взял свой чемоданчик и направился к Дорелу. Пока мы ехали через парк, я рассказал ему о том, что произошло.
— Что ты собираешься делать? — спросил он.
— Ты и сам прекрасно знаешь.
— Я этого боялся.
И вот, когда я осматривал Бетти, в комнату вошел Морри и встал в ногах ее постели. Я набрал три кубика настойки в шприц, а потом развернул Бетти.
— Дэвид, я запрещаю тебе это, — резко заявил крестный.
— Мне очень жаль, Морри, — ответил я и сделал укол.
Когда Бетти открыла глаза, я наклонился и поцеловал ее — и в тот же миг мне на плечо легла тяжелая рука Морри. На этот раз его пожатие было ледяным.
— Мне тоже, — сказал он.
…Потом в полнейшем молчании мы шли по тусклому коридору, а вокруг нас тени вели свой бесконечный танец. Я припоминаю, что мы двигались среди монохромных кусочков моего мира и мира Морри, под землей, среди пещер и тихих водоемов. Я понял, что мы прибыли на место, когда увидел туннель с бесконечными рядами свечей вдоль стен. Вскоре мы уже стояли в центральном гроте, где столько раз играли в шахматы и выпили множество чашек горячего шоколада.
Теперь я снова ощущал свое тело. Эхо моих шагов разносилось по пещере. И я опять почувствовал леденящую руку у себя на плече.
Тени отступили в сторону, словно кто-то отодвинул занавес.
Морри провел меня через грот, вверх по коридору, а потом вниз по узкому холодному туннелю, в котором я никогда раньше не бывал. Я был слишком горд, чтобы спрашивать, куда он ведет меня — и тем самым первым нарушить молчание.
Наконец мы остановились, он отпустил мое плечо.
Засунув руки в карманы, я взглянул туда, куда указывала его рука, но сначала не понял, на что должен смотреть.
Мы находились перед стеной, в нишах и на выступах которой стояло множество свечей. Тут только я заметил, что одна из них намного короче, чем другие, ее огонь уже начал мерцать; не вызывало сомнений, что скоро она догорит.
Решив, что свеча принадлежит Бетти, я ждал, пока невидимые слуги Морри заменят ее.
— Оно того стоило, — заявил я. — Ты ведь знаешь, я люблю ее.