Страница 4 из 14
Труд амбициозных «беби-бумеров» изменил Империю. Приезжая домой после работы в офисе, они всерьез занимались своими маленькими гектарами, и никогда еще ничего подобного в человеческой истории не было. Двадцатилетний помощник адвоката, который, вернувшись вечером домой – до заката еще далеко! – запрыгивает в кабину гигантского отцовского комбайна, чтобы второй раз пройтись по полю: он не уверен, что удобрения были распылены согласно графику – раньше это было невообразимо. Ну как же: господин юрист…
Детеринг хорошо понимал этих людей. Он уже слышал: новобранцы новой генерации, те самые, которые через забор прыгают, совсем другие. Через забор участка сейчас двенадцатилетние скачут. Собирают античные катапульты, подвозят их на маминых пикапах – и вперед. Поэтому вербовочные участки превратились в базы – пришлось купить землю у муниципалитетов, и на три-четыре метра внутри под забором пенные маты лежат. До четырнадцатилетия всех акробатов папашам возвращают – в присутствии мэра и с рекомендацией надрать жопу. А если четырнадцать плюс один день – все, до свиданья, хоть тут прокурор стены ломай. Родителям отсылают одежду, личные вещи и заверенную копию договора, где дите их теперь уже не ребенок, а «кандидат в рядовые», с правами и обязанностями… и так четыре года до Присяги, а туда вас привезут бесплатно…
А уж на Присяге, когда рядовой стоит, весь в белом, в нитку вытянувшись, и офицер не ниже полковника ему солдатский парадный штык подносит, и вместе они тот штык целуют, потому что так положено…
И мамы, понятно, плачут. После Присяги дитяте положен отпуск на шесть месяцев, а потом служба, – так отпрыск, возможно, когда-нибудь вернется имперским маршалом…
Дядюшка Йорга, лорд Алан, рассказывал, что целовал в благодарность гарду палаша одного унтера, который вытащил его с того света, – и коллеги Алана, немолодые уже, изумительно изящные генералы, поднимали в знак понимания бокалы.
Генерал-коммодор Ленуар, который всегда, оказавшись за столом, переходил на ломаный польский, хотя все отвечали ему на лощеном языке Дюма; добрый дядька Куэвас, пестовавший Йорга еще в четвероногом состоянии… гигант-гренадер полковник Иост Детеринг, совсем дальний родич отца, который подарил ему, маленькому, старинный томик Гёте… все они начинали службу рядовыми.
– Боюсь, Порт-Кассандана может оказаться слишком динамичным городом, – выдавил Детеринг, когда колеса шасси конвертоплана коснулись посадочной площадки. – По крайней мере для меня, ваша милость…
– А вы не бойтесь, – весело улыбнулся Ицко-Матео. – Бояться вам Устав не позволяет.
Под трапом ждал роскошный вэн медного колера со спицованными колесами, изрядно огорошившими Йорга: такого он еще не видел… Двое широкоплечих мужчин в светлых костюмах помогли Детерингу загрузить багаж, и машина, пройдя по узкому коридору для наземного транспорта, покинула аэропорт. Трафик здесь решительно отличался от привычного вялого шевеления Ной-Венеции. Левые ряды неслись с колоссальной скоростью. Несмотря на сверхлиберальные ограничения, Кассандана отличалась весьма низкой аварийностью: высокая культура вождения прививалась с детства.
Ситивэй нес их мимо делового центра куда-то в пригороды. Йорг посмотрел на вычурные башни, сияющие в послеполуденном солнце, и вспомнил вдруг густую тень нешироких улиц, что соединяли собой проспекты: старые деревья, витрины кафешек и вечерних шоу-баров, в которых искали забвения те, кто зачем-то выбрал для себя сугубо городской образ жизни.
– Лотиан-бридж, – негромко произнес Детеринг, когда вэн, лихо перестроившись в правый ряд, ушел вверх по развязке.
– Вы не ошиблись, – кивнул Ицко-Матео. – Нас ждут Харрисы.
Детеринг позволил себе моргнуть. Клан Харрисов, достаточно многочисленный, хотя и не самый заметный, пользовался на планете очень неоднозначной репутацией. Правоохранители имели к ним немало претензий, но пока все заканчивалось максимум штрафами по профсоюзной линии.
– Да-да, – кивнул юрист, – именно Харрисы. Впереди нас ждут странноватые дела, дорогой майор, и такие люди, как Харррисы, сейчас нужнее всех.
«Пустился в пляс волынщик старый… – пропел себе Детеринг. – И что бы это все значило? Когда это Сенат ковырял колониальное дерьмо руками мафии?»
Древняя Шотландия выстрелила в него: за окнами летели зеленые склоны холмов, занятые виноградниками, – обитатели респектабельного пригорода Лотиан-бридж традиционно увлекались виноделием. Мшистые серые замки и античные давильни, в которых пляшет вся немаленькая семья, и подвалы с громадными бочками – в этом был свой, непонятный пришлым шик, который стоил куда больше денег!
Йорг успел разглядеть мелькнувшие на холмах красноватые башни университета Ной-Эдинбург, когда вэн прошел через высокие кованые ворота, автоматически распахнувшиеся перед его округлой мордой, и вскоре замер у подъезда большого трехэтажного особняка. Дом этот был стар, как и весь Лотиан. Строился он когда-то без особых претензий, лишь бы поскорее да потеплее дождливой зимой. Красный кирпич, пара башенок, каминные трубы над острой замшелой крышей; здесь рождались и умирали, отсюда уходили в бой – с надеждой, но навсегда, оставляя на увитых виноградом стенах отражение последнего, через плечо, взгляда.
Высокого гостя из Метрополии встречали двое: лорд Энгус Харрис, восьмидесятилетний мужчина довольно хрупкого телосложения, и один из его многочисленных внуков, Теопольд – поджарый, узкобедрый, синие от татуировок руки сложены на груди, а за спиной густая грива черных волос. Еще недавно полковник Тео Харрис считался одним из самых перспективных истребителей Империи, его имя гремело на Фронтире, но в какой-то момент семейные дела оказались важнее. Флот уволил его с чудовищным скрипом, лорду Теопольду даже предлагали легион, однако сделать ничего было нельзя – «двадцатка» за спиной, следовательно, командиру остается лишь подписать рапорт.
На сей раз заботу о багаже взяли на себя громилы-сопровождающие. Повинуясь движению бровей шефа, Детеринг выбрался из вэна вместе с ним. Энгус пожал руку юристу, повернулся без улыбки к Йоргу, а вот Тео встретил его понимающим, немного смеющимся взглядом острых черных глаз.
– Весьма рад, ваша милость. Как вы и просили, мы готовы к беседе. Борт у вас, насколько мне известно, завтра?
– Да, но насчет вечера вам не стоит беспокоиться, милорд: у меня еще есть кое-какие дела, и вернусь я, боюсь, уже заполночь.
– Охрана всегда к вашим услугам…
Йорг привычно остановился у дверей кабинета, которые распахнулись по взмаху ладони старика, но Ицко-Матео бросил на него короткий взгляд, и Детеринг с изумлением двинулся следом за шефом. Йорг уселся в тяжелое плюшевое кресло, густо пропахшее дорогим табаком, не очень понимая, зачем он здесь, но деваться было некуда. Пока он осторожно разглядывал довольно аскетичное убранство кабинета старого гангстера, сенатский юрист распахнул свой плоский кожаный кейс и протянул Энгусу какие-то бумаги.
– Вот даже как, – произнес Харрис после недолгого шуршания.
– Для них – да, – согласно кивнул Ицко-Матео.
– Это практически клад, ваша милость…
– …но вы не уверены в деталях, милорд?
– К сожалению… Что вы пьете, ваша милость?
– Я не привередлив.
– Ясно. Тео, достань виски. И вруби наконец «климат» – к вечеру становится душно.
Харрис-младший склонил в вежливом поклоне голову и покинул кресло. Чуть прикусив губу, Йорг проводил его взглядом: ориентировки не врали, сорокалетний лорд Теопольд был великолепен в своей кошачьей пластике. После работы в экипаже Костаса Йорг хорошо знал, как выглядит толковый пилот.
Над полированным столиком возник серебряный поднос с четырьмя тонкими бокалами и пиалой: крохотные кубики кассанданской овечьей брынзы плавали в луковом рассоле.
– О, – откашлялся Ицко-Матео, – вы знаете, чем меня соблазнить… Что скажете, Йорг?
Детеринг пожал плечами и достал из внутреннего кармана пиджака сложный складной нож с ярко-красными щечками и белыми крестиками на них.