Страница 54 из 66
Мур встал.
— Сейчас нам с тобой говорить не о чем. Но когда-нибудь мы вернемся к этой теме.
Возвращаясь в свою палату, он подумал, что так ничего и не высказал Юнгеру.
— Перед Кругом стоит этический вопрос, и отвечать на него придется мне, — заявила Мэри Мод. — К сожалению, он поставлен правительственными юристами, поэтому, в отличие от многих других этических вопросов, от него нельзя уклониться.
— Он касается Мура и Юнгера? — спросил Эндрюс.
— Не только. Он касается всего Крута, хотя возник в результате этого конфликта.
Она указала на журнал, лежащий перед ней на столе. Эндрюс кивнул.
— «Вот, агнец Божий», — прочитала она заголовок редакционной статьи, рассматривая фотографию члена Круга, распростертого на полу в церкви. — Нас обвиняют, будто мы плодим психопатов всех мастей, вплоть до некрофилов. Тут есть еще один снимок. Здесь, на третьей странице.
— Я видел.
— От нас требуют гарантий, что впредь член Круга, покидая стены Обители навсегда, не утратит свойственной ему фривольности и не впадет в глупую патетику.
— Но ведь это случилось впервые.
— Разумеется. — Дуэнья улыбнулась. — Обычно нашим бывшим питомцам хватает такта потерпеть несколько недель, прежде чем их поведение становится антиобщественным. Все они отличаются полной неприспособленностью к окружающему миру. На первых порах она не так дает себя знать благодаря их богатству. Но этот случай, — она снова показала на журнал, — позволил недоброжелателям упрекнуть нас, что мы либо выбираем не тех людей, либо недостаточно хорошо проверяем состояние их здоровья, прежде чем расстаться с ними. И то и другое — нелепо. Первое — потому, что собеседования провожу я, а второе — потому, что нельзя ожидать от человека, сброшенного с небес на землю, что он сохранит свое обаяние и душевное равновесие. Это невозможно, как бы мы его ни натаскивали.
Но Юнгер и Мур были вполне нормальны и никогда не водили между собой тесного знакомства. Правда, после того как их эпоха ушла в историю, они встречались немного чаще, и оба были очень чувствительны к переменам.
Эндрюс промолчал.
— Я пытаюсь подвести тебя к мысли, что этот инцидент — обычная ссора на почве ревности. Я не могла его предвидеть, поскольку любовь женщины непредсказуема. Переменчивый век тут ни при чем. Или я не права?
Эндрюс упорно хранил молчание.
— Следовательно, проблемы как таковой не существует, — продолжала Дуэнья. — Мы не выгоняем за порог наших домочадцев. Мы просто переселяем в будущее здоровых, одаренных, обладающих вкусом людей нескольких поколений. Единственная наша ошибка в том, что мы не учли извечной проблемы любовного треугольника. Между двумя мужчинами, увлеченными красивой женщиной, всегда возникает антагонизм. Ты согласен?
— Он верил, что умирает на самом деле, — сказал Эндрюс. — У меня не выходит из головы, что он не имел никакого представления о Всемирном Кодексе.
— Пустяки, — отмахнулась Мэри Мод. — Ведь он жив.
— Видели бы вы его лицо, когда его привезли в клинику.
— Лица меня не интересуют. Слишком уж много я их повидала на своем веку. Давай лучше подумаем, как бы нам решить эту проблему к вящему удовольствию правительства.
— Мир так быстро меняется, что мне скоро самому придется к нему приспосабливаться. Этот бедняга…
— Некоторые вещи остаются неизменными, — возразила Мэри Мод. — Но я догадываюсь, к чему ты клонишь. Очень умно. Мы наймем группу независимых психологов. Они проведут исследования, придут к выводу, что наши люди недостаточно приспособляемы, и порекомендуют нам один день в году отвести психотерапии. Никаких Балов: каждый отдыхает сам по себе. Днем — прогулки, легкие физические упражнения, общение с простыми людьми, необременительные для психики развлечения. Вечером — скромный ужин и танцы; они полезны — снимают напряжение. Я думаю, такой вариант устроит все заинтересованные стороны, — закончила она с улыбкой.
— Наверное, вы правы.
— Разумеется, права. Наши психологи испишут тысячи страниц, ты добавишь к ним две-три сотни собственных, суммируешь данные исследований и вместе со своей резолюцией представишь отчет совету попечителей.
Эндрюс кивнул:
— В любое время. Это моя работа.
Когда он ушел, Мэри Мод натянула черную перчатку и положила в камин полено. Настоящие дрова с каждым годом дорожали, но она не доверяла современным отопительным устройствам.
За три дня Мур оправился настолько, что врач разрешил ему лечь в «бункер».
«Боже, — подумал он, когда снотворное погасило чувства, — какие еще муки ждут меня после пробуждения?»
Впрочем, одно Мур знал наверняка: даже если он проснется в Судный день, его банковские счета будут в полном порядке.
Пока он спал, мир шел своей дорогой…
Спящий
Глава 1
Долгая дорога домой
Ему было четырнадцать лет, когда сон стал его врагом, превратился в нечто темное и ужасное, и он начал бояться его, как другие боятся смерти. Однако это не было неврозом или одним из его таинственных проявлений. Неврозу обычно присущи элементы иррациональности, а этот страх был вызван специфической причиной и развивался так же логично, как геометрическая теорема.
Нельзя сказать, что в жизни Кройда Кренсона отсутствовала иррациональность. Совсем наоборот. Но она являлась следствием, а не причиной его состояния. По крайней мере, так он себе потом говорил. Выражаясь проще, сон был его тяжким крестом, его судьбой. Адом в рассрочку.
Кройд Кренсон окончил восемь классов школы; девятый ему окончить не удалось. Но его вины в том не было. Не первый и не последний ученик в классе. Обыкновенный мальчишка среднего роста, веснушчатый, голубоглазый, с прямыми каштановыми волосами. Любил играть с друзьями в войну, пока не кончилась настоящая война; потом они все чаще играли в полицейских и грабителей. Пока шла война, он ждал — и ждал с нетерпением — своего шанса стать летчиком-истребителем, асом, как Джетбой. После войны, играя в полицейских и грабителей, он обычно бывал грабителем.
Кройд начал учебу в девятом классе, но, как и многим другим, ему не суждено было доучиться и до конца первого месяца: сентября 1946 года…
— Куда ты смотришь?
Он помнил вопрос мисс Марстон, хотя не помнил выражения ее лица, потому что не оторвал тогда взгляда от неба. Ребята из его класса имели привычку все чаще поглядывать в окно по мере того, как приближались заветные три часа пополудни, в этом не было ничего необычного. Но как правило, они быстро оборачивались на окрик, изо всех сил притворяясь, что слушают очень внимательно, а сами ждали спасительного звонка.
Однако Кройд не оглянулся, только ответил:
— Аэростаты.
Еще трое мальчишек и две девчонки, которым тоже было хорошо все видно, посмотрели в том направлении. Мисс Марстон стало любопытно, и она подошла к окну Остановилась и замерла, глядя вверх.
Они находились довольно высоко, их было пять или шесть. Будто крохотные черточки в конце аллеи из облаков, а двигались так, словно были связаны друг с другом.
Неподалеку летел самолет и быстро к ним приближался. Вспыхнули в голове черно-белые кадры из кинохроники, все еще свежие в памяти. Похоже, самолет шел в атаку на тех серебристых рыбешек.
Мисс Марстон несколько секунд наблюдала, потом отвернулась от окна.
— Ладно, ребята, — начала она. — Это всего лишь… И тут взвыла сирена. Мисс Марстон почувствовала, как плечи помимо ее воли поднялись и застыли в напряжении.
— Воздушный налет! — крикнула девочка по имени Шарлотта, сидевшая в первом ряду.
— Ничего подобного, — возразил Джимми Уокер, сверкнув скобами на зубах. — Их теперь не бывает. Война кончилась.
— Я знаю, как ревут сирены, — настаивала Шарлотта. — Всякий раз, когда было затемнение…