Страница 8 из 58
— Как давно вы знакомы?
На этот раз Каролина задумалась. Она понятия не имела, как давно Карлотта де Леон работала с Оливером, но она также подозревала, что мужчина, стоящий напротив нее, скрестив руки на груди, этого тоже не знает.
«Лучше говори правду», — всегда учила ее мать, и Каролина не видела причины отказываться от этого правила сейчас. Было бы проще рассказать все откровенно и по возможности правдиво. Так, надо разобраться. Она жила в доме Оливера и Перси полтора года, но знала их немного дольше. Каролина показала четыре пальца, желая приберечь задумку с почерком для более сложных вопросов.
— Четыре месяца?
Она замотала головой.
— Четыре года?
Она кивнула.
«Господи!» — подумал Блейк. Они не знали, что Пруитт запускает руку в дипломатическую почту так давно. Два года, предполагали они, ну, может, два с половиной. При мысли о секретных операциях, которые могли быть провалены за это время, в нем вскипела злость. Не говоря уже о человеческих жизнях, которые унесло предательство Пруитта.
Сколько его, Блейка, товарищей погибло. И его собственная, дорогая…
Блейк сурово посмотрел на Каролину.
— Расскажи мне, в чем точно состояли ваши отношения, — приказал он.
— Рассказать? — Каролина произнесла это одними губами.
— Напиши! — взревел он.
Каролина глубоко вздохнула, словно готовясь к ужасно трудному занятию, и старательно принялась писать.
Блейк моргнул. Потом еще.
Она подняла глаза и улыбнулась.
— На каком языке ты пишешь, черт возьми? — строго спросил он.
Каролина отпрянула и, судя по выражению лица, явно обиделась.
— К твоему сведению, я не читаю по-испански, так что будь любезна писать ответы по-английски. Либо по-французски. Можешь и на латыни. Как нравится.
Она сделала рукой движение, пытаясь что-то объяснить, но он не понял, что означал ее жест.
— Повторяю, — с трудом сдерживаясь, произнес Блейк, — напиши, в чем точно состояли ваши отношения с Оливером Пруиттом!
Каролина указала на свои каракули — он затруднился бы назвать их словами — и медленно провела пальцем вдоль кривой строчки.
— Мисс де Леон!
Она вздохнула и беззвучно произнесла то, что написала.
— "Я не читаю по губам.
Она пожала плечами.
— Напиши еще.
Ее глаза вспыхнули от возмущения, но она сделала, что он просил.
Получилось еще хуже, чем в первый раз.
Блейк сжал руки в кулаки, боясь, что сейчас вцепится ей в горло.
— Я не могу поверить, что ты не умеешь писать.
Она в ярости открыла рот и ткнула пальцем в каракули на бумаге.
— Назвать это письмом, мадам, — значит оскорбить перо и чернила!
Она прикрыла рот рукой и закашляла. Или захихикала?
Глаза Блейка сощурились, и он, поднявшись, подошел к туалетному столику, стоявшему в другом конце комнаты.
Взяв ее тетрадь с заумными словами, он подкинул ее на руке.
— Если у тебя такие проблемы с письмом, то объясни вот это! — рявкнул он.
Каролина недоуменно посмотрела на Блейка, чем взбесила его еще больше. Он подошел к ней совсем близко и остановился.
— Я жду, — сухо произнес он.
Она отпрянула и что-то произнесла одними губами, чего он не разобрал.
— Боюсь, я не понял. — На этот раз в его голосе звучала не злость, а угроза.
Каролина стала делать какие-то знаки, показывая на себя и качая головой.
— Ты хочешь сказать, что это писала не ты?
Она энергично закивала.
— Тогда кто?
Она снова произнесла что-то одними губами, и он снова не понял, но, видимо, это и не предназначалось для понимания.
Блейк устало вздохнул и подошел к окну глотнуть свежего воздуха. Невозможно поверить, что она не умеет разборчиво писать, а если действительно не умеет, то кому принадлежит тетрадь и что означают слова в ней? Она сказала — когда еще могла говорить, — что это всего лишь набор слов, но, конечно, солгала. Значит…
Он остановился, потому что его осенило.
— Напиши алфавит, — потребовал он.
Каролина заморгала и удивленно посмотрела на него.
— Сейчас же! — прорычал он.
Она нахмурилась и принялась за дело.
— Что это? — спросил Блейк, держа в руках цилиндрическую подставку для перьев, которую обнаружил на подоконнике.
— Вода, — беззвучно произнесла она. Странно, что иногда ему удавалось понять ее.
Он нахмурился и поставил подставку обратно на подоконник.
— Даже дураку ясно, что дождя не будет.
Она пожала плечами, словно хотела сказать: «А мне нет».
— Готово?
Она кивнула, стараясь выглядеть одновременно раздраженной и усталой.
Блейк подошел к Каролине и взглянул на лист бумаги.
М, Н и О были вполне различимы, и даже С он смог бы разобрать, если бы на карту поставили его жизнь, но все остальное…
Он вздрогнул. Никогда. Никогда больше он не станет рисковать жизнью и здоровьем ради родной Англии. Он дал себе слово бросить эту работу, но в военном министерстве его уговаривали и убеждали до тех пор, пока он не согласился взяться за это последнее дело. Ему сказали, что он живет неподалеку от Борнмута и сможет следить за домом Пруитта, не вызывая подозрений. В министерстве настаивали, что этим должен заняться именно Блейк Рейвенскрофт.
Никто другой не справится с такой задачей.
В конце концов Блейк сдался. Но он и представить не мог, что придется возиться с ненормальной шпионкой-полуиспанкой с самым плохим в мире почерком.
— Я хотел бы встретиться с твоей гувернанткой, чтобы убить ее.
Мисс де Леон издала странный звук, и на этот раз Блейк не сомневался, что она смеется. Для пойманной шпионки она проявляла завидное чувство юмора.
— Значит, так, — произнес он, указывая на нее пальцем. — Сиди смирно.
Она зажала рот рукой и глупо посмотрела на него, словно хотела сказать: «А куда я могу уйти?»
— Я сейчас вернусь. — Он вышел из комнаты и чуть не забыл запереть дверь. Черт! Он стал терять бдительность. А все потому, что она не похожа на шпионку! Она была какая-то не такая. Большинство людей, с которыми сводила его работа, делали вид, что слишком много повидали в жизни. Но эти сине-зеленые глаза — если не считать, что они покраснели от бессонной ночи, — они.., они…
Блейк сжал кулаки и заставил себя выбросить эти мысли из головы. Какое ему дело до ее глаз? Какое ему дело до любой женщины на свете?
Четыре часа спустя он уже был готов признать поражение. Он силой влил ей в рот четыре огромные чашки горячего чаю, но эта мера не привела ни к какому заметному результату. Она только бешено замахала на него руками, что он в конце концов истолковал как «Выйдите из комнаты, мне нужно на горшок!»
Но голос к ней не вернулся, или скорее всего она слишком умело притворялась.
Блейк на всякий случай еще разок попробовал вручить ей перо и чернила. Ее рука двигалась с изящной проворностью, но каракули, которые она оставляла на бумаге, больше всего походили на следы птичьих лап.
К тому же, чертова кукла, она, похоже, пыталась пробудить в нем любовь. И что хуже всего, ей это удавалось. Пока он досадовал, что бездарно потерял полдня, Каролина сложила из исписанного листа бумаги что-то наподобие птицы и бросила в него. Птичка взмыла в воздух, Блейк увернулся, и бумажная игрушка плавно опустилась на пол.
— Неплохо, — произнес Блейк, невольно восхищаясь ее ловкостью. Ему всегда нравились такие безделушки.
Каролина горделиво улыбнулась, сложила из другого листа бумаги еще одну птичку и бросила в окно. Блейк знал, что ему следует рассердиться на то, что она тратит его время, но ему хотелось посмотреть, далеко ли улетит ее птичка.
Он поднялся из-за стола и подошел к окну — как раз чтобы увидеть, как та нырнула в кусты роз.
— Она, наверное, сломала бутон, — сказал Блейк, оборачиваясь к Каролине.
Она с досадой взглянула на него и направилась к окну.
— Ты видишь ее? — спросил Блейк.
Она отрицательно покачала головой.