На веки вечные

Хит уничтожал отца.

— Довольно! — крикнула Мередит.

Хит круто повернулся.

— Мерри, я просил уйти.

— Не могу тебя оставить.

— Хорошо, ты права. Довольно. В самом деле довольно. Идем. — Он подошел, обнял ее за талию и выставил в коридор с такой силой, что Мередит показалось, будто ее вынесло ветром. — Теперь поняла, что отец всегда на меня плевал? Вот довелось приехать — и что же? Заработал очередную зуботычину, последнюю.

Мередит удалось затормозить только на крыльце. Она схватила Хита за рубашку.

— Подожди, я передумала. Мне кажется, ты совершаешь роковую ошибку.

— Какую?

— Если ты сейчас уйдешь, то никогда не сумеешь вернуться.

— Я и не намерен сюда возвращаться.

— Я не позволю тебе так поступить. Если ты не останешься, то ты сделаешь хуже только себе.

— Ненавижу его со всеми его потрохами. И это чувство взаимно. Точка!

— Ох, Хит, неужели ты так слеп? Отец тебя любит. Это написано у него на лице. Только не знает, как выразить свое чувство. Ты его убиваешь.

— Ради Бога! Выглядел жалким пару минут. Великое дело! Его не убьешь. Как бы он тебя не убил!

— Пожалуйста, вернись к нему, Хит. Я не уйду, пока ты не послушаешься.

— И что сказать? Чтобы простил меня за то, что я ему наговорил? Но все это чистая правда!

— А почему он вообще здесь остался? — не унималась Мередит. — Ведь твой отец работает в Чикаго. Зачем приехал сюда?

— Обещал матери, что не станет растить детей в городе. Да какая разница? — Хит спустился по ступенькам. — Понимаю, ты хочешь всем добра. Но понятия не имеешь, о чем говоришь. — Хит уже шагал по закругленной подъездной аллее. — Видела, каков он? Даже на вас накинулся!

— Да, — признала Мередит. — Но защищая тебя. Решил, что женщина просто использует его сына. Он взбешен, Хит. И сражается за тебя, как умеет. Согласна, родитель он — не подарок. Но будь выше этого. Дело не в том, что отец тебя не любит. Он просто неумелый.

— Неумелый! Прекрасное словцо! А меня он зовет неудачником.

— Он остался здесь из-за тебя, Хит! — кричала ему в спину Мередит. — Ты должен это понимать. Какой у него еще интерес? Пустой дом? Долгие перелеты? Отец хотел быть рядом с тобой!

Хит шел не оглядываясь, и Мередит села на ступени. Почувствовав, что сзади ее нет, он обернулся. От гнева кровь бросилась Хиту в лицо, и в несколько прыжков он снова оказался у крыльца.

— Ты что, черт побери, вытворяешь?

— Устраиваю сидячую забастовку, — спокойно ответила Мередит.

Он набрал полную грудь воздуха и посмотрел на стоявших у ступеней Сэмми и Голиафа.

— Встала на сторону отца? И ты против меня?

— Глупости! Я на твоей стороне. И сейчас, и буду всегда. Но я знаю, что ты его любишь и что тебе больно. Пожалуйста, вернись, дай своему отцу еще один шанс. Не носи в себе обиду всю оставшуюся жизнь. Ну пожалуйста!

— Не нравится мне этот псих.

— Я и не говорю, что нравится. Ты ему тоже не нравишься. Вы даже не знаете друг друга. Но любите. И в душе до смерти переживаете.

Хит стиснул зубы.

— Можешь не сомневаться, я ценю твою заботу. Довольна? Если бы отец был нормальным человеком, я бы согласился, что он заслуживает иного отношения. Но он — ненормальный, поэтому я не согласен. Так что поднимайся и пошли.

— Хит, ты так много для меня сделал. Позволь теперь мне помочь тебе.

— Мы уходим! — Он щелкнул пальцами и указал себе на ноги, словно она глухая.

Прошлым вечером Мередит считала, что видела Хита разъяренным. Но поняла, что вчера он был просто раздосадован.

— Не заводи меня, Мередит!

Она смотрела снизу вверх — шесть футов пять дюймов взбешенной мужской плоти, и каждый мускул напряжен до предела. Хит щелкал пальцами, приказывал и, судя по всему, мог ударить, если бы она не повиновалась. Но Мередит не чувствовала страха. Наоборот, испытывала какую-то радостную уверенность в своей правоте.

— Хит, — тихо сказала она, — посмотри на себя. Ты ведешь себя как Дэн.

Лицо шерифа мгновенно вспыхнуло.

— Не сравнивай меня с ним! Я этого не заслуживаю!

— Тогда не щелкай пальцами у меня перед носом. Ты выглядишь очень глупо.

— Глупо? Считай, как тебе угодно, но я буду щелкать пальцами, если захочу. И не желаю, чтобы остаток жизни меня сравнивали с подонком Дэном.

— Я не сравниваю тебя с Дэном. Для него я бы поднялась.

Хит осекся и ошарашенно посмотрел на Мередит.

— Ничего себе заявление. Для него бы вскочила, а для меня нет?

— Дэна я боялась.

— Вот что, Мередит Линн, поторопись-ка оторвать свой зад от этого чертова крыльца!

— Мама, вы с Хитом сейчас подеретесь? — Сэмми положила ладошку на ошейник Голиафа.

— Нет, малышка, мы просто спорим.

— Ну уж дудки, это уже не спор, а настоящая драка! — взвился шериф. — И твоя мама, если не перестанет меня доводить, скоро узнает, что это такое.

— А мама победит?

На какое-то время Хит снова потерял дар речи. Потянул себя за мочку уха, потер переносицу.

— Нет, не победит. Просто сейчас ей так кажется. Но скоро она поймет, что ошибалась. — Он пристально посмотрел на Мередит. — В этом нет никаких сомнений.

— Когда ты успокоишься, тебе будет стыдно, — вздохнула Мередит.

— Не будет.

— Будет, будет. Сейчас ты не владеешь собой и не понимаешь, как дурно себя ведешь.

— Дурно? Извини! С моей точки зрения…

— Но потом поймешь. Знаешь, что происходит? Ты обижен, как вчера на меня. Только на этот раз на отца. Но гнев не прогонит обиду.

Хит принялся ходить по кругу и при этом отдувался, словно вынырнувший на поверхность кит. Вчера он тоже так делал, и Мередит поняла, что таким образом он устраивает себе передышку. Но вот Хит наконец остановился, скрестил на груди руки. С минуту смотрел на нее и… вздохнул. Вместо сердитого блеска в глазах появились озорные искорки, и Мередит почувствовала, что Хит изо всех сил боролся с желанием улыбнуться.

— Ты хоть понимаешь, что я могу взвалить тебя на плечо и отнести в пикап?

— Было бы очень забавно. Но давай сделаем это после того, как ты вернешься к отцу. А потом, как бы ни обернулось дело, обещаю, что сама прыгну к тебе на руки.

— Прыгай сейчас. Не забывай, что штаны в нашей семье ношу я!

— У мамы тоже есть штаны.

Хит скосил глаза на девочку, которая едва доходила ему до колена, и ответил совершенно серьезно:

— Мои больше!

Сэмми смерила взглядом его джинсы и согласилась:

— Да, намного.

— Вот видишь, Мередит. Нечего связываться с быком: можно напороться на рога. — Он медленно подошел и опустился на корточки, взял ее за подбородок и заглянул в глаза. — Ладно, доставлю отцу удовольствие. Только ради тебя. Но предупреждаю: ничего хорошего из этого не выйдет.

Мередит поймала его руку и поцеловала в ладонь.

— Вы оба только и делаете, что перемываете старые обиды, и не хотите посмотреть правде в глаза. Как будто признать ее — значит потерять лицо. Скажи ему, Хит. Прежде чем уйдешь, обязательно скажи. Такой могучий, большой человек, как ты, может осилить три маленьких слова. Пусть даже они пропадут, но ты будешь знать, что сказал их. И если у отца не хватит мужества сделать то же самое, пусть это останется на его совести.

Хит провел кулаком по губам.

— Теперь ты моя должница.

Он скрылся в доме, а Мередит задумалась, простит ли Хит ее когда-нибудь за то, что она настояла на его разговоре с отцом. Зазвенели стекла на фасаде — так громко кричали друг на друга мужчины, и каждое слово долетало на улицу. Чтобы Сэмми не слышала, Мередит отправила ее на лужайку играть с Голиафом. И вынуждена была признать, что никогда еще не слышала такой жестокой перепалки.

Хит обвинял отца в том, что после смерти матери стал никому не нужен. Ян признавал, что после ухода жены работа была единственным, что держало его на плаву. Хит вспоминал, что отец критиковал его за все, что бы он ни делал, и ни разу не похвалил. Ян огрызался и к старым обидам добавлял горы новых: утверждал, что сын его ни во что не ставил и презирал все, что бы он ни делал. Подражал не ему, а управляющему ранчо Скитеру. Хит кричал, что старый ковбой был ему больше отцом, чем настоящий.