На веки вечные

— Больше часа? — недоверчиво переспросил он. — Она пропала больше часа назад, и вы не вызвали полицию?

— Я думала… — Мередит сняла руку со стекла и сделала какой-то неопределенный жест. — Искала сама… Не хотела поднимать ложной тревоги.

— Ложной тревоги! Боже мой, Мередит! Мы с вами не в городе, где она могла убежать к соседям. Вы разве не понимаете, здесь с ней может случиться все что угодно! О чем вы только думаете?

Мередит закрыла лицо руками и ничего не ответила. Только подрагивание плеч говорило о том, что она пыталась подавить рыдания. Безумный страх за Сэмми погасил злость. Времени успокаивать Мередит не было, и Хит буркнул:

— Садитесь!

Женщина обогнула джип, а он тем временем связался с управлением. Увидев в его руке микрофон, Мередит побелела как полотно.

Значит, его первое впечатление о соседке оказалось в точку. Она от кого-то пряталась, скорее всего от мужа. Только этим можно объяснить ее реакцию. Испугалась, что полиция может разослать «Сигнал всем постам» или еще хуже — передать по телевидению фотографию Сэмми.

Почему-то от этой мысли Хит снова разозлился… Совсем ему не доверяла… А ведь стоило только сказать — и он сделал бы все, чтобы близко не подпустить того поганца. Неужели не понимала?

Нет, не понимала. Он был мужчина, а значит, сам «поганец», с клеймом от рождения на лбу. Вот как он преуспел со своей соседушкой. Нечего себя обманывать: сегодня Мередит не доверяла ему точно так же, как и вначале.

Чувствуя себя полным болваном, Хит включил скорость и, обдирая покрышки, резко взял с места.

— Дом заперт? — спросил он, остановившись у крыльца и выключив двигатель.

— Да нет. — Мередит взялась за ручку дверцы. — Может быть, поищем на улице, пока не подъедут другие?

Хит выпрыгнул из «бронко» и решительно направился к крыльцу.

— Надо сначала проверить в доме.

— Говорю вам, там ее нет. Я все обыскала, — в необычной тишине раздавался пронзительный голос Мередит. — Только время зря потеряем. И еще, для вашей информации: я не вызвала полицию потому, что все это время бегала по пастбищам. На ней было красное платье, а на полях полно клевера. Я думала, это Сэмми.

Глядя на ее испуганное лицо, Хит пожалел, что не промолчал на дороге.

Шериф обшарил каждую комнату. Сколько раз ему приходилось находить спящих детей в каком-нибудь закоулке прямо под носом у перепуганных матерей! Родители в таких случаях поддаются панике и не могут искать как следует.

К чести Мередит, она прекратила с ним всякие споры и сама принялась прочесывать комнаты. Хит даже слышал, как она вышла на улицу и заглянула в «форд». Не найдя ничего, кроме нескольких пыльных мячей под кроватью, шериф вернулся на кухню и осмотрел самые невероятные закутки. Бесполезно!

Он еще возился на кухне, а Мередит вышла из ванной. От Хита не ускользнуло, что теперь парик прямо сидел на ее голове и глаза стали одного цвета. Видимо, взглянула на себя в зеркало.

«Интересно, — подумал он. — Не может позволить себе лишнего куска мяса, но швыряет деньги на запасную пару контактных линз». Хит прекрасно знал, что контактные линзы — удовольствие не из дешевых. Но кроме цены, его поразило, что Мередит шла на такие ухищрения, лишь бы изменить свою внешность. Носить парик — неприятное занятие. Человек, от которого она прячется, — видимо, тот еще типчик. Может быть, даже маньяк, вот и решила принять все меры предосторожности.

Проходя мимо и избегая его взгляда, Мередит нервно поправила волосы.

— Что теперь? Пойдем поищем в поле? Я так… — Она замолчала и закрыла лицо руками. — Я так боюсь, что она где-нибудь лежит без сознания.

Хит нисколько не сомневался в ее искренности. Мередит до смерти испугалась за дочь. Это ясно. Но он видел и другое: жизнь дочери — не единственное, что ее волновало. Маленькая глупышка! Она молила Бога и надеялась, что он не заметил слегка сбившийся парик и потерянную контактную линзу. Напрасно. Но сейчас некогда об этом разговаривать. Надо сначала отыскать Сэмми.

— Я иду за Голиафом. В поле пес лучше десятка людей.

Хит не добавил, что, вероятно, придется прочесать и окрестные леса. Как полицейский, он привык слегка кривить душой перед родителями, прекрасно понимая, насколько трудно сохранить хладнокровие, когда пропало любимое дитя. И пожалуй, впервые за всю службу сам осознал, как это трудно.

Он полюбил девчушку. Бог свидетель, полюбил сильно. Но факт оставался фактом — за него никто ничего не сделает. Через три часа совершенно стемнеет. Если за половину этого времени ему с помощниками не удастся найти Сэмми, придется вызывать полицию штата.

Нельзя после захода солнца бросать ребенка на произвол судьбы. Температура, высокая днем, в здешних краях ночью быстро понижается. К тому же недавно был принят закон, запрещающий охотникам использовать собак, и в окрестностях развелось много пум.

Хит оглядел окрестные поля и леса. Лет пять назад он бы не беспокоился, что на девочку нападет пума. Большие кошки не охотятся на людей. Но теперь их поголовье резко возросло. Молодых самцов оттеснили к городам, и они вынуждены осваивать территории поблизости от человеческого жилья. Количество дичи неуклонно сокращалось, и взрослой пуме, чтобы прокормиться и остаться в живых, требовалась территория в пятьдесят квадратных миль. Участились нападения на домашний скот и неосторожных людей. Поэтому маленькому ребенку в лесу грозила серьезная опасность.

Хит повернулся к Мередит и натолкнулся на ее испуганный взгляд.

— Мои люди прибудут сюда, а не ко мне. Подождите их, пока я схожу за собакой.

Она обхватила руками плечи и стояла такая потерянная, что Хит почувствовал желание ее обнять. Но он знал, что эти карие глаза были такими же фальшивыми, как поддельный чек.

Подъехав к дому, Хит кинулся прямо на псарню. Но у калитки заметил, что щеколда поднята. Взгляд упал на ротвейлера, который лежал посреди конуры, но девочки поблизости не было. Однако она явно находилась где-то здесь. Если бы пес сам поднял щеколду, то давно бы убежал к соседке.

— Голиаф, приятель, поди-ка сюда, — позвал шериф.

Пес поднял массивную морду, высунул нос из конуры, но даже не подумал вылезти. Хит ворвался в обнесенный сеткой загон.

— Голиаф!

Ротвейлер взвизгнул и встал на лапы. Шериф наклонился, заглянул за массивное тело собаки и в глубине конуры увидел… Сэмми. От счастья Хит чуть не завопил. Девочка здесь, где же ей еще быть? Наверное, вчера подслушала их разговор с Мередит, кое-что поняла и расстроилась.

Он вытащил собаку из конуры. Сэмми, в красном платьице, свернулась на подстилке Голиафа и крепко спала. Мередит прибегала сюда в поисках дочери и, конечно, не догадалась заглянуть вглубь. Очень типично для родителей. Хит наблюдал это сотни раз. Мечутся туда-сюда, вопят дурными голосами и так паникуют, что ни о чем не способны думать. В страхе не соображают, что дети скорее всего крепко спят и просто их не слышат.

Хит подошел к джипу и, снова вызвав управление, сообщил Дженни Роуз, что команда спасателей больше не требуется.

— Жива-здорова? Прием.

— Спит как сурок, — усмехнулся шериф. — Прием.

— Я немедленно сообщу спасателям.

— Спасибо, Дженни. Конец связи.

Он вернулся на псарню и заглянул в будку. Одной рукой девочка сжимала то, что на первый взгляд показалось кусочками розовой туалетной бумаги, загнутые края которых были скреплены заколками для волос. На другой измазанной ладошке поблескивали десятицентовик и трехпенсовик.

— Сэмми, — тихо позвал Хит. — Просыпайся, соня.

Девочка захлопала глазами и, зевнув, уронила на подстилку монеты и тут же стала их собирать.

— Привет, Хит.

— И тебе привет. Что ты здесь делаешь, Сэмми? Твоя мама очень беспокоится.

Она протянула ему бумажные цветы с заколками для волос.

— Я принесла тебе цветы. — Девочка потерла глаз кулачком с зажатыми монетами и уставилась на шерифа, словно изучая его реакцию. — Сделала специально для тебя, и никто не помогал.