На веки вечные

— Я заперла Голиафа в столовой с Сэмми, — дрожащим голосом объяснила Мередит и указала на незнакомца. — Этот джентльмен продает энциклопедии. Он только вышел из машины, как Голиаф сразу бросился. — Мередит осеклась и схватилась рукой за горло. — Я работала и даже не слышала, что кто-то подъехал к дому.

Незнакомец ткнул пальцем в сторону Мередит.

— Я только погладил вашу дочь по голове, а ротвейлер тут же бросился и чуть не отхватил мне руку. — Он повернулся к шерифу. — Вот и все, что я сделал, шериф.

Хит подошел ближе, посмотрел на руку. Под изорванным обшлагом рукава и манжетом рубашки виднелись точечные ранки. Повреждения были несерьезные, и у Голиафа, слава Богу, имелись все необходимые прививки. Но он все-таки прокусил кожу, а это означало смертный приговор для отставной полицейской собаки.

У Хита сделалось муторно на душе. Он взглянул на помощника, и тот моментально попытался скрыть довольную усмешку. Против Голиафа он имел только одно — пса любил Хит, а Хит любил пса.

— Так вы утверждаете, это все, что вы сделали? — переспросил коммивояжера шериф. — Только погладили девочку по голове? На Голиафа не похоже, чтобы он кусал без причины.

— Говорю вам, черт побери! — Глаза незнакомца вспыхнули, и в подтверждение своих слов он поднял раненую руку. — Вам-то откуда известна эта собака? Живете поблизости или как?

Хит вгляделся в его глаза. Он был уверен, что незнакомец чем-то спровоцировал Голиафа, сделал нечто такое, что пес расценил как агрессию.

Будь все проклято! Он понимал, что хватается за соломинку. С самого начала Голиаф дурел в присутствии Сэмми. Может быть, незнакомец в самом деле только погладил ее по голове и этого оказалось достаточно, чтобы привести пса в бешенство.

Но что ни предполагай, а Голиаф нарушил основное правило, и теперь оставалось пожинать плоды.

— У миссис Кэньон собаки нет, — сообщил Хит ровным голосом. — Это отставной полицейский пес.

— Собака-полицейский? — Взгляд незнакомца остановился на значке шерифа. — Ваш?

— Официально он все еще принадлежит округу. — Хит чувствовал себя так, словно произносил другу смертный приговор. — Я его бывший напарник и хозяин. Просто пес подружился с дочерью миссис Кэньон и проводил с ней много времени.

— Полицейская собака? — переспросил коммивояжер, словно не понял, что ему сказано. — Меня укусила собака-полицейский?

— Боюсь, что так.

Ну наконец-то. Долго же ты соображал, что можешь извлечь из этого выгоду. Подать в суд и потребовать у округа большую компенсацию за моральный ущерб. Пожалуй, вечером этот тип отпразднует свой укус. Бедный Голиаф!

Больше всего на свете Хиту хотелось как-то исправить положение. Сделать хоть что-нибудь. Если бы можно было перевести время назад! Он запер бы ротвейлера на псарне, л ничего бы этого не произошло.

Но что случилось — то случилось. Ситуация ему больше неподвластна.

— Я очень сожалею. Голиаф раньше никогда никому не прокусывал кожу, даже на задании. Не понимаю, что на него нашло.

Коммивояжер провел пальцами по коротко стриженным темным волосам.

— Ну и ну! Собака-полицейский! Мне еще повезло: он мог бы сотворить со мной и не то.

«Тут ты попал в самую точку, — грустно подумал Хит. — Если пес-полицейский становится злобным, он дорого обходится округу. Эта мысль будет давить на тех, кому суждено решать судьбу Голиафа. И их вердикт заранее ясен: уничтожить собаку».

— Значит, вы живете рядом? — Незнакомец взглянул в окно на дом Хита и, получив утвердительный ответ, кивнул. — Соседи.

Хит вынул из нагрудного кармана визитную карточку.

— Я готов оплатить все медицинские счета. Полагаю, вы хотите немедленно побывать у врача?

Незнакомец застенчиво улыбнулся, посмотрел на Мередит и пожал плечами.

— Здесь просто отметины от пары зубов. — Его улыбка стала шире. — Извините, мэм, что вышел из себя и накричал на вас. Надо было вести себя умнее. Собака предупреждающе зарычала, а я не обратил внимания и пошел к ребенку.

Хит не знал, что сказать. Все развивалось совсем не так, как он предполагал. Никаких угроз судебного преследования, никакого запугивания. Шериф с удивлением посмотрел на своего помощника, но Мур выглядел таким же ошарашенным.

— Вам все же лучше пойти к врачу, — это единственное, что он нашелся сказать. — Укусы собак могут сильно воспаляться.

— Ничего! Надо немного продезинфицировать, и все. Полагаю, что собаке сделаны все прививки?

Хит кивнул, не в силах поверить, что они так легко отделались. Если пострадавший не подаст жалобу, дело на комиссии может обернуться для Голиафа совсем по-иному.

Мур оторвался от блокнота.

— Сэр, значит, вы не собираетесь подавать в суд?

— Не хочу, чтобы пострадала собака. Я большой поклонник полицейских псов. Смотрю о них все фильмы. И потом я сказал — это была моя вина. Когда пес зарычал, мне следовало отступить.

Пораженный, Хит смотрел, как коммивояжер повернулся к двери. Неужели этот парень так и уйдет? Даже не попросит заплатить за пиджак?

Но Мур догнал его на полдороге к машине.

— Подождите, вы не назвали своего имени.

— Б этом нет необходимости. Разорвите все, что записали. О'кей? Будем считать, что ничего

не произошло.

— Я ему оставил место, чтобы выехать? — спросил у помощника Хит.

Мур кивнул, и по его насупленному лицу было ясно: он все еще не верит, что потерпевший уезжает.

— Людей не поймешь, — наконец произнес он. — Вроде их совсем раскусил, а они тебя удивляют. Ну и слава Богу. — Мур вынул из-под прищепки верхний лист и скомкал его в кулаке. — Хорошо, шериф, дело не выплывет. Дженни Роуз будет держать рот на замке.

Вопрос был в том, а как насчет самого Мура? Хита так и подмывало спросить. Даже предложить молодому полицейскому взятку. Но он быстро оставил эту мысль. Все должно быть по правилам. Он давал клятву блюсти закон — во всех случаях, а не только когда его это устраивало. В Орегоне существует закон о кусающихся собаках. Значит, о случившемся следует известить членов городской комиссии. Нельзя поступить иначе и сохранить уважение своих подчиненных.

— Все не так просто, Том. Ты это прекрасно знаешь, и я это прекрасно знаю.

— Н-да. Голиаф — великая собака. Чертовски обидно!

Хит удивился, услышав от помощника такие слова. Может быть, в Муре осталось что-то человеческое?

Том посмотрел на Мередит — женщина сгорбилась, оперлась локтями о колени и зарылась лицом в ладони.

— Полагаю, я здесь больше не нужен. Вернусь к работе. Сегодня творится бог знает что. — Он коснулся полей шляпы. — Приятного праздника, мэм.

Мередит так и не подняла головы. Но когда дверь за полицейским закрылась, воскликнула:

— Ах, Хит! Я так переживаю! Голиафу грозит опасность?

Она была настолько расстроена, что шериф не решился сказать все как есть.

— Вам не о чем беспокоиться, дорогая. Давайте не будем об этом сейчас, — вздохнул Хит. — Посмотрим, как обернутся дела. Слышите, Сэмми плачет. Надо ее успокоить.

Мередит подняла голову и укоряюще посмотрела на него.

— Сэмми расстроится еще сильнее, если с собакой что-то случится. Голиафа могут усыпить?

— В Орегоне собака может укусить всего один раз. На второй раз ее обычно уничтожают.

— Я чувствую, у вас есть какое-то «но».

Хит понял, что она не отстанет, пока не узнает всей правды.

— Учитывая дрессировку Голиафа, округ может решить, что лучше не рисковать и не предоставлять собаке второй возможности.

Лицо Мередит, и без того бледное, после этих слов стало белым как полотно.

— Значит, его убьют? Вот так просто? И вы позволите это сделать?

— Мерри, не я пишу законы, и решение принадлежит не мне.

— Тем лучше. Значит, не надо об этом докладывать.

Хит почувствовал, что на него наваливается невыносимая головная боль, и ущипнул себя за переносицу.

— Если бы все было так просто. К сожалению, это не так. Голиаф может представлять опасность, если выйдет из-под контроля. Первый укус — сигнал, и я не могу не обратить на это внимания.