Страница 8 из 20
— Да Ему все безразлично, как и мне теперь. Я проклинаю Его.
Мне стало скучно, мне стало холодно и одиноко. Тоска, холод и одиночество — это отныне моя судьба, я направился к нашему бывшему с Лучианой дому. Недолго я был рыбаком, всего несколько лет. Пора принять свою суть навсегда, я убийца, и если бы я сегодня был им, то Лучиана осталась бы жива. Она звала меня, она надеялась на мою помощь, надеялась, что я ее спасу. Этого не произошло. Ну и как тебе такая мирная жизнь, Ледяной Тур?! Ты доволен?
Глава 2
Свет и темнота.
Свет и темнота.
Свет и темнота.
Свет.
— Зачем ты меня позвал? — поинтересовался Хизар. — Что ты опять натворил? Тебе нужна моя помощь?
— А почему сразу я что-то натворил? — удивился я. — А твоя помощь мне нужна, для того тебя и позвал.
— Натворил, — усмехнулся Хизар на этот раз пребывающий в обличие купца. — После того, как ты убил Филипа, Ногарэ и Климента, а также несколько десятков причастных к смерти Лучианы людей, я уже не знаю, на что еще ты можешь замахнуться. Зря ты полностью уничтожил династию Капетингов. Я окажу тебе любую помощь, мой кровный брат.
— Хизар, не зря я уничтожил династию. Как там Он говорил, что вроде за грехи нужно отвечать до четвертого или седьмого колена? И, заметь, никакого моего прямого вмешательства в тех случаях не было. Убийцы моей жены умерли, к этому я приложил свою руку и никто не посмел мне ничего сказать, я был в своем праве. А во всех остальных несуразицах — так просто другим не повезло. Я уничтожил Капетингов и многие это знают. Уничтожил, пользуясь наработками порхатого, непрямое вмешательство. Пусть многие знают, но я еще не сквитался с тем, кто был организатором убийства Лучианы. Кто нашептывал в разные уши некие слова и посылал различным людям видения, кто хотел мне отомстить за свое справедливое унижение. Ты знаешь, о ком я говорю.
— А я тебе еще тогда в Константинополе сказал, что ты зря завел себе такого врага.
— А у меня был выбор? — поинтересовался я. — Примкнуть к стае порхатых отражений Его или остаться свободным? Это все в прошлом, но один урок серафима я усвоил очень хорошо, непрямое воздействие позволяющее обойти Соглашение, я несколько раз доказал, что я хороший ученик. Я усвоил урок и дождался ситуации, когда смогу ему отомстить так, что порхатый проклянет тот день, когда он встретился со мной и предложил мне стать одним из них. Как говорил мой дядя Ульрик: «я не умею прощать, я не знаю, что это такое». Золотые слова, я всегда им следовал. Время мести порхатому пришло.
— Ты нарушишь Соглашение? — лениво поинтересовался у меня ледяной великан.
— Впрямую пока еще нет, — улыбнулся я. — А если оценивать мои предыдущие действия в общем плане, то тоже нет. Слово там, слово здесь, а полученный результат — так вы сами во всем виноваты. Я давно присматривался к некоторым вольнодумцам из числа церковной братии. А теперь Лев дал мне отличную причину, дал мне отличный рычаг воздействия на разум вольнодумцев. Эта его булла об отпущении грехов и продаже индульгенций в целях оказания содействия построению храма святого Петра и спасения душ христианского мира — так для меня это как кусок хорошо прожаренного отличного мяса и бочонок вина. Долгие годы я ждал подобной помощи себе от этих невероятно жадных до денег скотов, прикрывающих свою страсть к обогащению лицемерием и именем Его. Долго я ждал, когда я смогу наконец отомстить пернатому.
— Жить ради мести, Тур, — это неправильно. Ты убиваешь свою душу.
— А ее у меня практически не осталось, она сгорела вместе с Лучианой. Слушай дальше, брат. Уже несколько лет я изредка пересекаюсь с одним священником, его зовут Мартин Лютер. Я беседовал с ним и, пользуясь своими знаниями, выращивал в нем ростки сомнения в правильности церковных догм. Он наиболее перспективный человек для осуществления моего плана. А сегодня вечером я встречусь с ним и осуществлю прямое воздействие. Ненасильственное воздействие, не вскидывайся так, мой кровный брат. Я просто покажу ему то, что знаю об иерархах церкви, об их жадности и стяжательстве.
— Ты нарушишь этим Соглашение, брат.
— Да, нарушу, а когда это всплывет, когда церковь будет расколота, то меня призовут на суд. К этому я и стремлюсь. Я ведь не полностью Иной, я человек, я рожден человеком. Самое большее, что мне могут сделать, так это лишить меня долгой жизни. Я готов к этому, я подготовился к этому. Я умру через несколько десятков лет, но вернусь в виде одного из своих потомков из Московии. Зато я смогу заявить о том, перед Высшими, почему я это сделал. Порхатому точно пару крыльев обломают, пусть попробует летать на четырех, скотина. Пусть всегда помнит о том, как он убил Лучиану. Я не умею прощать, я не знаю, что это такое.
— Ты будешь убивать своих потомков от Ульяны, Тур? — спросил Хизар.
— Да за кого ты меня принимаешь, брат? Я не буду их убивать, я ведь не порхатый, просто моя душа, остатки моей души будут прилипать к душам новорожденных моих потомков, будут прилипать к тем из них, кто это сможет выдержать. Я никогда не посмею убить хоть кого-то из моих родичей, принести вред хоть одному моему потомку. Однажды я их всех потерял, мне до сих пор иногда снится залитая кровью палуба кнорра. А не получится, так я поселюсь у Хель. Она меня давно ждет.
— Ждет, — согласился со мной Хизар, — и не хочет, чтобы ты у нее появился в неживом виде. В последние столетия у нашей старушки появился нездоровый интерес к тебе. Она лично допрашивает души тех, кого ты отправил к Лучезарному. Она восторгается каждым новым твоим трюком и тщательно его изучает, изучает то, как ты снова смог не умереть.
— Она еще и у Лучезарного бывает временами? — удивился я.
— Постоянно и Светоносный не может ей ни в чем отказать. Ему не хочется ссориться из-за такого незначительного повода с Хель. С ней никто не хочет ссориться. Так чем я тебе могу помочь, брат, в твоем самоубийстве?
— Ты предашь меня. Ты оскорбишь Хель и…
— Ни за что! Я еще жить хочу, это ты ее любимчик и постоянно при ваших редких встречах можешь ей хамить, а она только улыбается твоей наглости. Да за гораздо меньшее оскорбление эта старушка уничтожит любого, но только не тебя. Она же меня…
— Ты не дослушал, — перебил я Хизара. — Ты скажешь Хель, что это делаешь по моей просьбе. Ты оскорбишь ее при свидетелях, она придет в растерянность от такого, а ты, уловив момент, будешь вынужден спасаться бегством из Нифльхейма. А куда может податься один из свиты богини Смерти? Только в ад. Ты примчишься к Лучезарному и попросишь его о заступничестве. Предупреди Хель, чтобы она мягко настаивала на твоей выдаче. А потом вообще простила тебя, помутнение рассудка приключилось с тобой и все такое. Тогда Лучезарный тебя ей не выдаст, а вот кто возьмет тебя в свою свиту? Кто будет настаивать на этом?
— Хведрунг!
— Правильно, брат. Этот етун, перешедший в свиту Лучезарного захочет взять тебя своим помощником. А ты шепнешь ему на ушко о том, что я уже сделал. О том, что я организовал очередной раскол церкви Его. Что сделает Хведрунг узнав об этом?
— Он сообщит все представителям порхатых, желая как можно больше навредить тебе. У тебя с ним давняя вражда. Я все понял, брат. Очередной раскол церкви выгоден Светоносному, он уже и так зол на священников за то, что они стали обвинять его в своих проповедях в грубости и принуждении. А ведь ни он и ни его вассалы никогда этим не занимались. Только шутки, интриги и соблазнение людей всякими благами. Он дает им выбор и если человек слаб в своей вере, если он хочет добиться всего нечестным путем, то это только его вина. А дальше что?
— Меня крылатые обвиняют в прямом вмешательстве, Лучезарный мне рукоплещет, это же ему выгодно. Порхатый лишается пары крыльев, церковь очищается или, как минимум, вынуждена пересмотреть свое отношение к стаду, коим они считают до сих пор всех своих прихожан. Это выгодно как и тем, так и другим. А Хведрунг получает от Лучезарного небольшую беседу и теряет свое влияние, не полностью, но много теряет. Это будет моя последняя шутка над ним, надеюсь. А если не поймет, так я снова над ним подшучу, он меня в свое время хорошо этому научил.